Секс лучше шоколада - Робардс Карен (е книги .TXT) 📗
– Джули Энн Уильямс, ты ешь сладости?
Возмущенный голос матери заставил Джули открыть глаза. Она виновато вздрогнула, глядя на пышнотелую матрону с волосами цвета самородной меди, стоявшую в дверях. Потом она сглотнула.
– Да, мама, ем, – ответила она и демонстративно сунула в рот еще одну дольку.
Они с матерью были совершенно не похожи друг на друга внешне, даже если не считать рыжих волос, а их никак нельзя было учитывать, потому что они были крашеные. У Дикси Клей (такую фамилию она теперь носила) была тяжелая челюсть, не такие правильные, как у дочери, черты, ее искусно подведенные глаза были зеленовато-карими. «Джули, – всегда отмечала ее мать с печальным вздохом, – пошла в отца, а Майк Уильямс при всех своих недостатках был, бесспорно, красивым мужчиной».
– «На языке тает, на бедрах нарастает».
– Мама, у меня с бедрами все нормально.
– Вот видишь, ты меня поняла, – торжествующе заметила Дикси.
– Мама, не надо.
– Бедра у тебя были другого размера, когда ты выиграла титул.
– Это было восемь лет назад! – напомнила Джули.
– Значит, теперь ты собираешься превратиться в толстуху? Ты только взгляни на меня. Немного здесь, немного там – и раз! – на мне уже сорок восьмой размер.
Джули прекрасно знала, что на самом деле у матери пятьдесят второй размер одежды, но промолчала. Дикси Клей лгала по любому поводу: и про свой вес, и про возраст, и про то, сколько раз она была замужем. Это не имело значения. Удовольствие от съеденного шоколада пропало, и Джули почувствовала укол совести. Ее мать, черт бы ее побрал, была права. Цена «шоколадной зависимости» была непозволительно высока, особенно для женщины, которой, судя по всему, вскоре предстояло стать одинокой. Джули незаметно задвинула ящик и подняла глаза на мать.
– Ты чего-то хотела?
– Я слыхала, у тебя украли машину.
Дикси вошла в кабинет и остановилась у стола, положив обе руки с покрытыми ярко-оранжевым лаком ногтями на черную блестящую столешницу и навалившись на нее всем своим весом. Она окинула Джули критическим взором, и та приготовилась к выговору за свое простое белое льняное платье: ее мать предпочитала яркие цвета. За минувшие годы многое изменилось, но только не представления Дикси о моде. Ее одежда всегда была крикливой и броской, как и сама Дикси. В этот день на ней были плотно облегающие, с разрезом внизу белые брючки капри, просторная шелковая блуза, белая с оранжево-пурпурным рисунком, и белые туфли без задников на высоких каблуках. Ее облик дополняли высоко взбитые пламенно-рыжие волосы, усеянные бриллиантами солнцезащитные очки, свисающие с шеи на толстой золотой цепи, а также серьги из стекляруса, напоминавшие многоярусные канделябры и достававшие ей до плеч. Неудивительно, что на нее оборачивались на улице.
Она всегда была такой. С малых лет Джули помнила, как люди пялятся на ее мать. Дикси никогда не была красавицей в традиционном смысле слова и первая это признавала, но было в ней что-то такое, привлекавшее всеобщее внимание.
Сид говорил, что ее мать вульгарна. «Вот еще одна причина для расставания с Сидом», – сердито подумала Джули.
– Прошлой ночью, – сухо подтвердила она вслух.
Слава богу, оправдываться за платье не придется. Ей очень хотелось выложить матери все начистоту, но это было все равно, что выпустить джинна из бутылки, а потом попытаться загнать его обратно. Дикси придет в ужас и начнет перебирать до умопомрачения все последствия, потом позвонит Бекки и поделится своими соображениями с ней, а в результате, поскольку понятия о такте и сдержанности были ей органически чужды, попытается устроить скандал Сиду.
К этому Джули еще не была готова. Сначала она хотела сама получить ответы на некоторые вопросы.
– Откуда ты узнала? – спросила она. – Я всего час назад сообщила полиции.
– Кении рассказал Бекки, а она позвонила мне.
– А-а, понятно.
Кении, муж Бекки, был одним из двух вице-президентов компании и напрямую контачил с Сидом. Сид, конечно, прибыл на работу, исходя злобой по поводу украденной машины. Кении моментально позвонил Бекки, а ее мать – следующая на листе оповещения – тут же сорвалась с места, чтобы получить информацию из первых рук от младшей дочери. Вот так работали семейные тамтамы.
– Машину украли прямо из гаража? И ты ничего не видела?
Джули подавила вздох:
– Мама, я спала.
– Говорят, Сида чуть родимчик не хватил, – сочувственно заметила Дикси.
И опять Джули охватила слабость. Встретив озабоченный взгляд матери, она ощутила желание обо всем рассказать. Ее выручил вновь прозвучавший звон колокольчика. Кто-то вошел в магазин.
– Мне нужно работать.
В дверях появилась Мередит.
– Карлин Скуабб, Джули.
Джули едва сумела удержаться от гримасы. Ей вдруг опять так захотелось шоколаду! День выдался на редкость паршивый, на часах всего десять тридцать, еще один малюсенький кусочек не ввергнет ее навек в пучину больших размеров, разве не так?
– Займись ею, Мередит. Я сейчас приду.
Мередит кивнула и исчезла. Джули встала. Из-за двери ей было слышно, как помощница разговаривает с Карлин. Пальцы Джули сами собой потянулись к ящику, и она сжала их в кулак, взглянув на мать.
– Мама…
– Не забывай, что в два ты должна быть у Бекки, – напомнила Дикси. – Ты не забыла подарок?
– Барби на пляже в Малибу.
Это был день рождения Кейси, младшей дочери Бекки. Ей исполнилось пять лет, и Бекки впервые устраивала для нее настоящий праздник с гостями. Джули вызвалась помочь.
– Ей это понравится. А Сид придет?
Джули покачала головой. При одном упоминании о Сиде ей становилось тошно. Боже, если она разведется с Сидом, Сид уволит Кении, и благополучному существованию Бекки, Кейси и шестилетней Эрин придет конец.
– Не думаю. Он занят.
– Что-то он в последнее время постоянно занят. – Дикси, хмурясь, оглядела дочь с головы до ног и властным жестом королевы протянула руку:
– Джули!
Встретив ее неумолимый взгляд, Джули поняла, что ее разоблачили. Может, оно и к лучшему. Тяжело сглотнув, она выдвинула ящик и неохотно протянула матери остаток шоколадки.
– Увидимся в два, – сказала Дикси, с довольным видом спрятав батончик в сумку, и повернулась, чтобы уходить. – Да, кстати, тебе следует что-нибудь добавить к этому платью. Шарф или бусы… Что-нибудь поярче.
– Да, мама.
Джули давно уже усвоила, что спорить с матерью бесполезно. Обычно она просто соглашалась, что бы ни говорила Дикси, а поступала по-своему.
Она проводила мать до двери, попрощалась, а после ее ухода еще постояла немного, глядя на залитую солнцем оживленную улицу. Когда кругом столько тепла и света, почему на душе у нее так темно и холодно? Джули закрыла глаза и тут же решительно открыла их. Хватит ныть. Нытье – удел неврастеничек.
Выбросив из головы все мысли о Сиде заодно с несбыточными мечтами о шоколаде, Джули направилась к самой большой примерочной. Когда она вошла, Мередит уже натягивала ослепительно алое бальное платье через голову Карлин.
– Нельзя ли побыстрее? Господи, мне нужна сигарета! – воскликнула Карлин, как только ее голова с пышной иссиня-черной гривой волос показалась над вырезом платья.
Все четыре стены в примерочной были зеркальные, в результате чего восемь отражений Карлин уставились на Джули, когда она вошла.
Джули поздоровалась с Карлин, молчаливым кивком отстранила Мередит и взялась за дело сама. Это платье она сама смоделировала и сшила, оно было сделано с большой любовью, потому что Карлин, несмотря на свой невыносимый характер, была самой вероятной претенденткой на победу в конкурсе «Красавица Юга», назначенном на следующую субботу.
Если Карлин станет Красавицей Юга, ей откроется прямой путь на конкурс «Мисс Америка». Если ей и там повезет – а Карлин, когда ей хватало ума не открывать рот и держать в узде свою стервозную натуру, была настолько хороша, что имела реальный шанс, – она сможет претендовать на звание Мисс Мира. Разумеется, ее успех послужит наилучшей рекламой для магазина «Царица бала». А хорошая реклама для «Царицы бала» приобретет совершенно новую ценность, если Джули разведется с Сидом.
