Мост бриллиантовых грез - Арсеньева Елена (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
А теперь вопрос такой: если бы она заранее знала, что получит «Le Volontaire», но потеряет Лорана, и если бы ей предложили выбирать между бистро и любовником, что она выбрала бы? Еще неделю назад она, пожалуй, сказала бы, что Лорана – и пусть валится в тартарары «Le Volontaire» вместе со всем тем дорогим ее сердцу старьем, которым его некогда набил Поль-Валери… Кстати, находились идиоты, которые советовали Фанни все в бистро переиначить, сделать его новым и современным, освободить от «этой рухляди», однако она не собиралась расставаться ни с одной из вещей, которые появились здесь на ее памяти и которые она любила не меньше, чем их любил Поль-Валери. Да и вообще, в квартале Друо совет «освободиться от рухляди» звучал просто неприлично, ибо это – квартал антикваров! Ну вот, еще неделю назад она сказала бы, что выбирает Лорана. Однако сейчас, сидя рядом с Романом и украдкой вдыхая запах его волос, его молодой кожи, ловя расширенными ноздрями легонькое дуновение его парфюма, пытаясь угадать название (что-то знакомое… «Лалик»? «Фаренгейт»? Нет, кажется, все-таки «Барбери брют». Точно, это «Барбери». Ну надо же, и Лоран любил этот запах, любил этот магазин, какое совпадение!), – словом, сейчас она вряд ли дала бы столь категоричный ответ.
«Le Volontaire» запросто можно отнести к категории вечных ценностей. А мужчины – это что-то преходящее. Если отвлечься от конкретного мужчины по имени (то есть по прозвищу, а какое там у него имя, сам черт не разберет!) Лоран и окинуть взором собственную многотрудную любовную биографию, следует признать: каждая разлука с любовником казалась Фанни горем, которое пережить просто невозможно. Она думала, что умрет, когда Поль-Валери променял ее на ту блондиночку из Нанта, как ее там… Клоди, ну да, Клоди, которая вскоре ушла от него к какому-то шведу из Иностранного легиона, и тогда Поль-Валери вернулся было к Фанни, но у нее уже был Виктор… И ей, между прочим, чудилось то же самое, когда он бросил ее ради этой… как ее звали… Нет, не вспомнить! Потом были Роже, Кристоф, Алексис, Жорж… Имя им легион, пусть и не Иностранный. Кто-то бросал ее, кого-то бросала она… Страдание сменяется счастьем, счастье – страданием, в этой смене и есть смысл жизни, от однообразного счастья небось с ума сойдешь со скуки! Мужчины приходят и уходят, а «Le Volontaire» остается навсегда, как бриллианты в том фильме про Джеймса Бонда. И, положа руку на сердце, появись сейчас рядом с Фанни кто-то красивый и страстный… молодой… с такими же немыслимыми глазами, как у этого русского мальчишки… с такой же горестной складочкой у губ, и кольцами темно-русых кудрей, падающих на белый лоб, и тонко вырезанными губами, и бесподобным ароматом… нет, никакой новомодный «Барбери брют» не может соперничать с ароматом молодости и свежести, ведь это самый лучший, самый душистый, самый дурманящий цветок на свете… Как жаль, что Фанни не вдохнуть его аромата, не сорвать его, не стиснуть в ладонях тугого стебля, не зарыться лицом в его горячие, живые лепестки!
«Прекрати! Немедленно прекрати себя заводить, ты еле дышишь. Что за приступ педофилии тебя вдруг обуял?!» – одернула она себя.
Фанни отвела, нет, отдернула взгляд от Романа и смятенно уставилась в окно поезда. Мимо проплыло изображение золотого идола с непомерно большущими глазами – огромная реклама новой выставки в Лувре, «Римская Франция». А рядом – объявление об обвальных скидках в магазине «Си энд Эй». И еще анонс нового мужского парфюма «Аззаро», но этот зеленоглазый потаскун, который с рекламного щита строит глазки всем женщинам подряд, и в подметки не годится Ро…
«Угомонись, кому сказано!»
Секунду, это какая станция? Уже «Сюлли-Морлан»?! Как быстро! Но ведь до «Пирамид», где сходить Фанни, уже рукой подать. Она выйдет, а Роман поедет дальше, до своего дома, в котором он ютится в комнатке для прислуги, – и Фанни не увидит его, быть может, никогда в жизни!
– Извините, Роман, я вас перебила, – торопливо заговорила она. – Вы говорили, что ходите на рю де Валанс, в русскую библиотеку…
– А, ну да, – кивнул он рассеянно, за время долгого молчания Фанни погрузившийся в какие-то свои мысли. О чем? Или о ком? – Это хорошая библиотека. Я там нашел книжки Бориса Поплавского. Он русский, из первой волны иммигрантов. Я понимаю, французам это имя ничего не говорит, а между тем в двадцатые годы его называли «монпарнасским принцем». Он и прозу писал, но в основном стихи. Хотите, прочту? Если не ошибаюсь, его у вас не переводили, так что послушайте, может, вам понравится. Мой французский, правда…
– У тебя отличный французский! – с жаром (просто-таки с пылом!) воскликнула Фанни. Ладно, она уже столько раз врала в своей жизни, что еще одна маленькая ложь ей, конечно, простится. А не простится – ну и наплевать! Ведь это ложь во спасение. Чье спасение? Да свое, свое собственное! Свое спасение от надвигающейся разлуки с Романом.
– Ну, спасибо, – сверкнул он глазищами, видимо, довольный. – А то меня мать запилила. Она в России преподавательницей французского была, сейчас вообще говорит очень хорошо, практически без акцента. Мне до нее далеко! Я вам Поплавского в ее переводе прочитаю. Она так, для удовольствия, балуется иногда переводами. Ну вот, слушайте. Называется «Снежный час»:
Не то чтобы Фанни не любила стихов… просто не понимала их. Наверное, потому, что мало прочитала их в жизни. Верлена когда-то читала, когда молоденькой была. К Верлену ее приохотил Поль-Валери, ну а после него как-то не попадались ей любовники – любители стихов. Между тем Фанни всегда была зеркалом для своих мужчин. Не читали стихов они – не читала и она. Однако сейчас ей вдруг остро захотелось взять в руки маленькую книжку в мягкой бумажной обложке, перелистать страницы, испещренные столбцами коротких строк на непонятном языке…
Она что, собралась читать стихи этого «монпарнасского принца» на русском языке?! Ну, она знает кое-какие слова по-русски: «я тебя люблю», «трахни меня», «ну давай, еще давай» – выучилась от Лорана. Но Лоран не читал ей стихов.
Вот бы взять сейчас, повернуться к Роману и сказать ему сдавленным от желания голосом:
– Трахни меня!
Сказать именно по-русски!
Что будет?
Скорее всего, он достанет мобильник и вызовет «Скорую помощь». А если… А если спросит:
– Что, прямо здесь? В метро?
А если он согласится?!
Ну, вагон пустой. Впереди дремлют два каких-то почтенных старикана. Так что Фанни с Романом здесь практически наедине.
– Еще почитай, – попросила Фанни, словно невзначай беря его под руку, да так и оставляя свои пальцы в теплом сгибе его локтя.
Он словно бы не удивился, даже виду не подал. А скорее, не заметил ничего. Все Фанни, как обычно, себе нафантазировала! Он просто едет с ней рядом, просто едет, а она…
В эту минуту поезд остановился на станции «Пон-Мари», дверь открылась – и в вагон вошла девушка с банданеоном.
