Глаза, чтобы плакать - Дар Фредерик (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Мов резко нажала на тормоз и уронила голову на лежащие на руле руки.
Ей необходимо было выплакаться, но слезы иссякли. Я положил руку на ее затылок.
– Мов... Думаю, мне надо сматывать удочки. Зачем я буду вам мешать...
Машина стояла на месте с включенным двигателем. Девушка подняла голову. Ее лицо было восковым.
– К чему вам уезжать, Морис? Это ничего не изменит! Она такова по своей сути! И если разобраться, вы тоже оказались ее жертвой.
– Если разобраться, то да, – повторил я, потрясенный этим замечанием.
– К тому же я считаю, что вы шикарный парень. В своем роде...
– Да, Мов, в своем роде...
Наконец мы двинулись дальше и за всю дорогу больше не проронили ни слова. Нам просто больше не о чем было говорить.
8
Я проснулся довольно поздно. Когда я открыл глаза, комната была залита солнечным светом. Золотые блики, играющие на стенах, вызвали в памяти образ Мов и странный поцелуй, который она мне подарила. Все утро мысли о нем неотвязно преследовали меня, словно старая печаль, которая приходит, когда ее совсем не ждешь. Вчера я открыл для себя эту хрупкую девочку-подростка. Мне стали понятны ее странности, истоки ее горя. Люсия по отношению к ней вела себя просто отвратительно. Долгие годы Мов мечтала о встрече с матерью. В своих мыслях она наделила ее всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, но реальность разрушила все ее надежды, и девочка скоро поняла, что вместо жаркой и нежной материнской любви ей уготован эгоизм и экстравагантность избалованной актрисы. Люсия отказалась от нее, вычеркнула из памяти, поместив в самый дальний угол своего бытия, как убирают устаревшую фамильную мебель, которой стыдятся, так как она не соответствует роскоши современного жилища.
Я был погружен в эти мысли, когда в дверь постучали.
Это оказался Феликс.
Во всем Париже не найти было второго такого слуги, преданного хозяйке до мозга костей. К своим обязанностям этот человек относился как к священнодействию. Актриса была для него идолом, которому он поклонялся. Кто знает, возможно, Феликс был тайно влюблен в нее? Ведь у Люсии, как у любой другой звезды ее величины, имелись толпы фанатичных поклонников, готовых целовать землю, по которой она прошла.
– Вас просит мадам. Она у себя.
Феликс был чопорен и церемонен со мной до крайности. Видимо, подобным образом он выражал свое осуждение и зависть.
Люсия подарила мне роскошный халат из синего велюра, в котором я походил на колдуна. Наспех умывшись, накинул свое сказочное одеяние и отправился к своей патронессе, на этот раз не прибегая к помощи пожарной лестницы.
Люсия и до того не вызывала у меня особо нежных чувств. Теперь я в полном смысле слова ее ненавидел. Мысль о том, что мне предстоит оказывать ей знаки внимания и демонстрировать любовь, наводила тоску.
Актриса, судя по всему, основательно подготовилась к нашей встрече. Я впервые видел ее в невообразимом китайском одеянии, делавшем ее похожей на куклу из ярмарочного тира. Волосы она украсила огромным бантом из розового бархата. Будь моя воля, я издал бы специальный указ, запрещающий носить розовое женщинам старше двадцати. На Люсии, как мне кажется, розовый бант выглядел неприлично.
– Добрый день, муженек!
Я до боли сжал кулаки, стараясь не сорваться, и направился к кровати, на которой она полулежала, изучая сценарий. Люсия протянула мне губы для поцелуя, но, заметив мой разбитый рот, вскрикнула:
– Морис! Что с тобой случилось?
– Я вчера поцеловался с дверью. Направляясь спать, я не заметил в темноте, что она прикрыта.
– Но это же ужасно! Надо показаться врачу.
– Да бросьте вы! Через два дня все пройдет.
Люсия обняла мою голову. Широкий рукав ее нелепого наряда отвернулся, и я щекой почувствовал прикосновение мягкого тела.
– Мой муженек очень храбрый... – просюсюкала Люсия.
По моему телу пробежал электрический ток. Недобрый знак. Я спрашивал себя, сколько еще смогу выдержать это издевательство.
– Ты прочитал сценарий Морена, дорогой?
– Да.
– Ну и что ты по этому поводу думаешь? Неплохо, правда?
Мне оставалось только согласиться. Впрочем, насколько я мог понять после поверхностного чтения, работа действительно была стоящая.
– Отлично, вы правы.
– Единственное замечание, которое я бы сделала Морену, касается образа матери.
Естественно, Люсию интересовала только ее собственная персона. Актриса стала излагать свою концепцию роли, которая, судя по обдуманным словам, вполне оформилась в ее голове.
– Видишь ли, в сценарии мать представлена как чувственная, легкомысленная, циничная женщина, думающая только о своем любовнике и совершенно забросившая ребенка. Но такого просто не может быть! Жене позволительно забыть своего мужа, даже возненавидеть его... Но она всегда остается матерью!
Я не верил своим ушам. И это говорила Люсия, которая, в погоне за уходящей молодостью, отказалась от воспитания собственного ребенка, вынудив его скитаться по пансионам! Это говорила та, которая лишь изредка, да и то с досадой, вспоминала о существовании дочери, а взяв ее наконец к себе, стала выдавать за племянницу!
– Ты со мной не согласен?
Я пристально посмотрел ей в глаза.
– Разумеется, согласен, Люсия. Мать всегда остается матерью.
Люсия как ни в чем не бывало продолжила:
– Хорошо. Я рада, что ты разделяешь мое мнение... Надо будет попросить Морена добавить несколько сцен с участием матери и сына. Персонажи говорят точным, но сухим языком. В их отношениях должно быть больше тепла, не так ли?
– Мне кажется, ты меня почти не слушаешь! О чем ты думаешь?
Ей следовало бы спросить: о ком. Я думал о Мов. Мне хотелось ее увидеть, обнять. В этом желании не было ничего сексуального. Просто мне хотелось излить на нее переполнявшую меня нежность.
– Извините, из-за ушиба я плохо спал.
– Морис...
Я покраснел, почувствовав по серьезности ее тона, что сейчас мне будет задан вопрос, который поставит меня в затруднительное положение.
Вопрос был задан, но, слава Богу, о другом.
– Морис, почему ты не говоришь мне "ты"?
Я слегка смешался. Не мог же я сказать, что никогда не обращался таким образом к женщине, которая старше меня на тридцать с лишним лет.
– Я... слишком восхищаюсь вами, Люсия. Нельзя же говорить "ты" божеству!
Люсия была явно польщена.
– Дурачок, – кокетливо сказала она и поцеловала меня.
Она была в отличном настроении, целиком захваченная фильмом. На кровати валялись листки, на которых она расписывала свои будущие мизансцены.
– Ах, я тебе еще не сказала! – вдруг воскликнула она. – У меня родилась идея. Я хочу, чтобы твоя одежда в фильме выглядела поэтично, поэтому решила заказать костюмы не портному, а настоящему кутюрье.
– А я не буду выглядеть гомиком? – испугался я.
– Какие глупости! Твой герой – подросток, а в этом возрасте еще отсутствует половая принадлежность. Доверься мне. Я знаю, чего хочу, и уверена в себе.
– Я вам доверяю.
На этом мы расстались, и я поспешил к Мов.
Девушка слушала какую-то модерновую музыку. Она еще больше осунулась и напоминала больного птенца.
– Можно?
– Зачем спрашивать?
Мов выключила проигрыватель, и сразу же в комнате повисло неловкое молчание. Я закрыл за собой дверь и уселся на кровать.
– Я только что разговаривал с вашей матерью, – пробормотал я, тщетно пытаясь не отводить взгляда от грустных голубых глаз.
– Вот как?
– Мов, я ее ненавижу. Я чувствую, что не смогу больше играть грязную роль, которую она мне навязала. Пусть фильм пропадает пропадом, я хочу уехать.
– Пусть и я пропаду пропадом, – добавила Мов.
– Почему вы так говорите?
– Потому что это правда, Морис. У меня ведь больше никого нет, кроме вас. Глупо, но это так...
Я нервно наматывал на палец край покрывала ее кровати, судорожно обдумывая ситуацию.
