Алая нить - Энтони Эвелин (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Моему отцу никто об этом не сказал, – заметила она. – Не очень-то это порядочно.
– Никто ничего не знал, – возразил Стивен. – Ты – единственная, кому я рассказал об этом. Они умерли, и все кончено. Я люблю тебя, Клара. Не знаю, что было со мной ночью, но тебе нужно забыть об этом.
– Ты не должен был жениться на ней. – Теперь ее голос звучал холодно. – Она же не была сицилийкой. Откуда ты знал, что этот ребенок от тебя? Мало ли с кем еще она трахалась?
Грубость ошеломила его. Он внезапно почувствовал злость.
– Не смей вообще произносить таких слов, Клара. И не смей так говорить о ней. Я же сказал, она умерла, и ревновать тебе не к кому. Теперь переоденься, пойдем поплаваем.
– А как она выглядела?
Ее настойчивость снова разозлила его. Ему хотелось оскорбить ее за то, что она сказала об Анжеле и ребенке.
– Не то что ты. Светловолосая и голубоглазая. Очень красивая.
Он увидел, как она вздрогнула. Я люблю ее, сказал он себе, но пусть знает, что со мной нельзя заходить слишком далеко.
– Я сказал, пойдем купаться. – Он повернулся, чтобы уйти в комнату. – Я сказал, чтобы ты переоделась.
Сицилийские женщины привыкли слушаться своих мужчин. Если не отца, то брата, а потом мужа. Она встала и пошла вслед за ним в комнату. Они вместе спустились на пляж. Он не держал ее за руку и не говорил ни слова. В воду он прыгнул первым.
Она думала: я не должна ревновать. Та умерла, и она, и ребенок. Но я слышала, как он назвал ее имя вместо моего, и видела, какое у него было лицо, когда я заговорила о ней. Если бы она была жива, я бы пошла к отцу, а уж он-то знал бы, что делать. Но она умерла, и мне ее не достать. А я так люблю его, что должна смириться...
Она вернулась в дом вслед за ним, вошла в спальню, бросилась на кровать. Она стянула верхнюю часть купальника и лежала в трусиках с голой набухшей грудью, глядя на него снизу вверх.
– Я твоя жена, Стивен, и люблю тебя до смерти. Прости меня.
Он был очень добр и нежен на этот раз, стараясь заслужить ее прощение, но она – то ли от обиды, то ли от еще более разгоревшейся страсти – озверела, царапалась и кусалась, как будто ее ярость и безудержное желание могли привязать ее к нему и изгнать прочь ту, умершую. И, тяжело дыша в его объятиях, она сказала:
– Ты ее забудешь. Я тебя заставлю... Я замучаю тебя, чтобы ты ни о ком больше не мог и думать.
Его желание как рукой сняло.
– Держи себя в руках, – приказал он, и она оскорбленно отодвинулась. – Не этого я от тебя хочу. Это я получаю за деньги. От тебя мне надо другое.
Она грязно выругала его по-сицилийски, а он отвесил ей пощечину. Двое телохранителей снаружи дома услышали их повышенные голоса, переглянулись и пожали плечами. Они были в рубашках и джинсах, с расстегнутыми кобурами через плечо, чтобы можно было моментально выхватить оружие, если кто-нибудь появится. Они услышали, как новоиспеченная донна Фалькони истерически орет на мужа, и один из них смачно сплюнул.
– Я бы на его месте снял ремень. Ей надо задать хорошую трепку.
Его напарник ухмыльнулся.
– Ты когда-нибудь видел, как Дон выходит из себя? Господи, да он прикончит эту сучку. Пойдем, пусть себе вопят. Ты иди на южную сторону дома, а я на восточную. А сзади присматривает Джорджо.
Они отплыли в Европу на «Куин Элизабет». Они помирились – другого выхода у них не было. Слишком много поставлено на карту помимо их личного счастья, и каждый по-своему смирился с этим.
Стивен убеждал себя, что Клара еще очень молода и что родители безнадежно избаловали ее. Но она любит его, и с ее ревностью придется как-то мириться. Со временем, когда она созреет и станет более уверенной в себе, это пройдет. Он сразу потребовал от нее слишком многого. Он упрекал себя, что недооценил пламенный сицилийский темперамент.
Когда она плакала и умоляла любить ее, он помимо плотского желания испытывал к ней почти нежность. Они будут счастливы, твердил он. Они должны быть счастливы, потому что их семьи теперь связаны тесными деловыми отношениями.
Клара страдала. Это было для нее ново, и она сходила с ума оттого, что любит мужа, но не владеет им целиком. Ее всегда так оберегали, охраняли от малейшего разочарования или обиды. А тут она оказалась беспомощной, всецело во власти чувств и безудержного темперамента. Ее мучили подозрения, она постоянно наблюдала за ним. Она старалась сделать ему приятное и никогда не была уверена, что ей это удается. Она знала, что красива, и восхищенные взгляды мужчин на пароходе говорили: любой пойдет за ней, стоит ей только захотеть. Но, когда она лежала в объятьях Стивена, призрак мертвой женщины издевался над ней. И призрак погибшего ребенка. Этого-то она, правда, быстро отправит назад в могилу. Она каждый вечер становилась на колени у кровати и молила Богородицу и всех святых послать ей ребенка.
Она знала, что ее отец в восторге от этого брака. В спокойные моменты она понимала, что он пожал бы плечами, услышав о военной подруге Стивена, и спросил, чем, собственно, она недовольна. Ему не понравится, если они со Стивеном будут ссориться. Он ожидал, что будет удачное супружество, внуки, которые скрасят его старость, и все преимущества договора с Лукой Фалькони. Ей придется завоевывать Стивена, а это можно сделать одним способом: как можно скорее родить ему сына.
Они были очень счастливы в Париже и несчастны в Монте-Карло. Роскошь знаменитой французской столицы очаровала Клару. Она ходила во все картинные галереи, и, чтобы доставить ей удовольствие, Стивен купил несколько дорогих современных картин для их нового дома. Она бродила по Лувру, показывала ему то одно, то другое полотно, стараясь вызвать его интерес.
– Я собиралась учиться живописи, – говорила она. – Но папа не разрешил. А я правда хотела стать художницей.
– Можешь начать сейчас, – предложил он. – Времени у тебя много. Почему бы и нет?
– Я имела в виду – настоящей художницей, – возразила Клара. – Это не то что курсы по кулинарии или аранжировке цветов. Если заниматься живописью всерьез, ей придется посвятить всю жизнь. Нужно жить ради живописи, Стивен. Наверное, у меня бы ничего не вышло.
Он мог себе представить реакцию Альдо Фабрицци на подобное устремление единственной дочери.
– Мне кажется, голодать в мансарде – это не твой стиль жизни, дорогая, – мягко сказал он. – Ты создана для лучшего.
В Париже они делали покупки. Клара была без ума от моделей Диора, и они шли ей. Она была очень красива, и Стивен испытывал гордость, замечая, как все оборачиваются, когда они входят в ресторан. Клара тратилась и на него. Она надарила ему множество галстуков и рубашек от Шарве и прекрасные платиновые часы. Она стояла рядом, ожидая его реакции, снова и снова спрашивая, нравится ли ему та или иная вещь. Она в душе ребенок, думал он: такая расточительная, импульсивная, требовательная, – но все это оттого, что она любит его. Никаких полумер для нее не существовало. Крайности ее характера удивляли его. Сицилийское сватовство, даже на американский манер, не дало им возможности как следует узнать друг друга: когда они случайно оставались вдвоем, каждый миг уходил на жадное сексуальное знакомство, которое тут же прерывалось, прежде чем зайти слишком далеко.
За внешней культурой и образованностью таилась обыкновенная сицилийка, прямодушная в любви и жесточайшая в ненависти. И умная. Острота ее ума удивила его. Он думал о ее подавленном желании стать художницей. Чем больше он узнавал ее, тем менее нелепым оно ему казалось – не то что тогда, в Лувре. Она могла быть преданной, одержимой, если ей чего-то очень хотелось. Он сомневался только в ее способности к самодисциплине. Но она была новобрачной, обожающей мужа, с готовностью принимающей его указания, и в постели охотно и с очевидной радостью подчинялась всему, чего он желал.
Они были очень счастливы вдвоем в Париже; настолько счастливы, что она упросила его остаться еще на неделю. Неделя растянулась на две.
