Навсегда - Гулд Джудит (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— А ты никогда не интересовался, что это за каждодневные процедуры они принимают?
— А что тут непонятного? Им нужны были эти процедуры, потому что они оба заболели какой-то страшной болезнью в Ама…
— Болезнь! — оборвала его Заза. — Да они были здоровы как лошади! Они заболели только один раз — когда лекарство им доставили с опозданием. Вот тогда они запаниковали, потому что без ежедневных порций они бы умерли.
И она рассказала о лечении, которое тормозило процесс старения и для которого требовались детские жизни.
У Эдуардо потемнело в глазах.
— Этому невозможно поверить!
— Это правда, — тихо подтвердила Стефани. Эдуардо хотел было обернуться к ней, но вдруг обмяк, как шарик, из которого выпустили воздух. Он повалился на стул.
— Я как-то вдруг перестал понимать, чему верить, а чему нет! — сказал он.
Голос Зазы смягчился.
— Я понимаю твое состояние.
— Но… тысячи детей? — Эдуардо покачал головой. Мир вдруг обратился в ящик Пандоры, полный зла и всяческих напастей. — Это невозможно!
— Когда нас поймал полковник Валерио, — вступила в разговор Стефани, — мы с Джонни находились в твоем кабинете в Ситто-да-Вейга. С твоего компьютера мы вошли в сверхсекретный файл. Он называется ОПУС. В нем списки детей, умерщвленных ими, — по одному каждый день. Там же указывалась «официальная» причина смерти. — Она помолчала. — Эдуардо, они организовали ПД специально, чтобы использовать приюты как источник детей. Если ты не веришь мне, включи компьютер, проверь. Заза знает код. В прошлый уик-энд, на острове, она мне его сообщила.
Стефани тоже было что рассказать: о своем деде, его смерти, о смерти Фама, о судьбе Винетт Джонс и других, приговоренных. Она объяснила, что заставило ее бесцеремонно вторгнуться в семью де Вейги.
Эдуардо слушал совершенно безучастно. Он производил впечатление смертельно раненного человека.
Стефани обратилась к Зазе:
— А кто такая доктор Васильчикова?
— Ее настоящее имя — Клара Хеншель. Она отвечала за любимую программу фюрера, «проект Мафусаила». Естественно, что, коль скоро он мечтал о тысячелетнем рейхе, он хотел жить достаточно долго, чтобы насладиться плодами своего труда.
Заза обратила внимание, что их бокалы опустели.
— Еще ликера? — предложила она.
— Спасибо.
Стефани подлила ликера в бокалы Эдуардо и Джонни. Подняв бутылку, она вопросительно посмотрела на Зазу.
Заза покачала головой.
— Пока не надо, спасибо.
Эдуардо залпом выпил налитое. Он с такой силой сжимал бокал, что пальцы его побелели. Казалось, он весь придавлен страшно тяжелой ношей, и в то же время, подобно пружине, он был готов распрямиться в каком-то безумном рывке. У Стефани не было сил на него смотреть. Ей страшно было даже вообразить, что творится в его душе.
— Все началось с того исторического визита в Оберзальцберг, — со вздохом начала объяснять Заза. — Там присутствовала я, доктор Вас… доктор Хеншель, как ее звали тогда. В первую минуту они с Лили совершенно не понравились друг другу. Но за ужином все изменилось. Лили узнала, что доктор занималась исследованиями в области геронтологии, а доктор узнала, что бедная Лизелотт была героморфом. Доктор и Лили заинтересовались друг другом, что вполне понятно. Лизелотт старела на глазах у Лили, и для нее сделалась невыносимой мысль о старении и смерти. Она стала одержима одним желанием — не стареть, жить вечно. Что же касается доктора, то возможность исследовать сестру героморфа была для нее большой удачей. В тот день доктор взяла у Лили образцы крови, и после этого они продолжали поддерживать контакты — Лили, где бы она ни путешествовала, и доктор — она в то время была директором научно-исследовательского центра гериатрии в Бадгастайне. Кстати, этот институт никогда не испытывал недостатка в подопытных морских свинках — в человеческом облике. Гиммлер поставлял туда все образцы человеческих особей, которые были необходимы для исследований.
Три человека завороженно смотрели на Зазу.
— И вот, — продолжала она, — годы шли, доктор добилась необыкновенных результатов, но, еще до того как она успела сделать свое открытие, война кончилась. Однако доктор была не глупа. Еще до окончания войны она перевела денежные средства в Южную Америку. Ближе к концу войны она уничтожила все бумаги в институте, а все подопытные «свинки» и сотрудники института были преданы смерти. Она не оставляла следов.
Старушка помолчала, затем продолжила.
— Естественно, она поддерживала связь с Лили. Они снова встретились в сорок восьмом году — во время турне Лили по Южной Америке — именно тогда она влюбилась в Эрнесто. В пятидесятом году доктор наконец сделала свое открытие и тогда призвала Лили, а Лили сообщила Эрнесто. Он, влюбленный в Лили, обладавший неисчерпаемыми финансовыми возможностями, был идеальным партнером. Он помог Лили имитировать смерть — убив при этом заодно сэра Кеннета и бедную неизвестную женщину.
Голова Эдуардо раскалывалась.
— Мои родители! — вырвалось у него. — Боже мой! Это люди, которые мне дали жизнь! Да как же я смогу с этим жить?
Заза заставила себя выдержать его измученный взгляд.
— Может быть, тебе станет легче, если ты узнаешь, что в твоих жилах нет ни капли их крови. Да и как это возможно? Оба они — и Лили, и Эрнесто — были бесплодны.
— Что? — Эдуардо вскинулся, как будто его ударили по лицу.
— Да, ирония судьбы, — подтвердила Заза. — Их бесплодие было результатом процедур, прописанных им доктором Васильчиковой.
Эдуардо больше не мог сидеть спокойно. Он поднялся и стал бродить по комнате. На лице была агония — агония человека, чей мир был разрушен, уничтожен, снесен до основания. Наконец он остановился перед Зазой.
— Если это правда, то кто же я? Значит, я потерял не только родителей, но и свою личность?
Заза внимательно посмотрела на него.
— Для меня ты всегда останешься внуком, так же как для всего мира ты по-прежнему сын твоих родителей.
— Меня не интересует, кем меня считают окружающие! Мне надо самому знать, кто я такой!
На лице Зазы было написано сострадание. Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он резко отстранился.
Рука Зазы упала.
— Ты был одним из так называемых «ангелочков», — тихо ответила она. — Один из воспитанников приюта, предназначенный для принесения в жертву.
Эдуардо ошеломленно смотрел на нее. Он сделал шаг назад, потом еще, еще.
— Почему же они не умертвили меня, или что там они еще делали, как остальных? Чем я отличался от других?
— Они хотели иметь ребенка, а ты был самым красивым из всех детей, которых они когда-либо видели.
— И вместо меня убили кого-то другого?
— Конечно.
Эдуардо уже не чувствовал боли. В нем клокотали отвращение, ненависть, ярость — более сильные, чем он когда-либо испытывал в своей жизни. Повисла долгая тягостная тишина.
— И как же мы объясним все произошедшее? — спросил Джонни.
Это были первые его слова за все время разговора, и все обернулись к нему.
— Почему бы не сказать правду? — предложил Эдуардо. — Пусть узнают об этих чудовищах, моих, так сказать, родителях. Шумиха вокруг их имени теперь уже не потревожит их.
— Нет, — резко выпрямилась Заза. — Мир не должен об этом узнать. Никогда.
— А как же убитые дети? Кто потребует для них правосудия?
— Никто, — спокойно ответила старая леди. — Никто.
Эдуардо хотел было возразить, но что-то в лице Зазы остановило его.
— Неужели ты так погружен в собственные переживания, что не можешь понять всего значения открытия Васильчиковой?
— Начинаю понимать, — ответил Эдуардо.
Заза холодно смотрела на внука.
— Я думаю, это самое страшное знание, которым когда-либо будет владеть человечество. Только представь себе, что начнется, если станет известно, что вечная молодость и вечная жизнь возможны. Ученые захотят повторить результаты Васильчиковой. Про этику никто и не вспомнит! Вся планета превратится в обиталище каннибалов — стариков, пожирающих своих детей. Религия, этика, мораль — все будет поставлено под угрозу!
