Шаг до страсти - Энтони Эвелин (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
Свердлов регулярно писал ей, она отвечала письмами, полными новостей о своей работе, расспросов о друзьях в посольстве и описаний событий в Москве. Она никогда не задавала вопросов об Америке, ей не хотелось слышать ничего хорошего об этой стране, а она знала, что, верный своей безответственности, он обязательно напишет что-нибудь в таком духе, только чтобы позлить ее. Его работа в Вашингтоне была вне обсуждений. Сначала Елена скучала по нему, ведь они любили друг друга. Во многих отношениях он был сильным человеком, и она восхищалась им. К тому же он был искусным любовником, и только много позже Елена поняла, какой внутренний протест вызывало в ней его умение подчинить ее себе, та власть, которую он приобретал благодаря сексу. Она чувствовала себя униженной. Брак — это социальное и сексуальное объединение двух людей, которое спокойно распадается, как только один или оба партнера перестают удовлетворяться им. Ее обижало и в то же время удивляло то, что он присвоил себе верховенство в этой сфере их отношений. В этом она видела угрозу своей независимости, она чувствовала это инстинктивно и противилась его власти. Никто на свете не заставит ее бросить работу в клинике или как-то ограничить ее заботой о детях, которых ей не хотелось иметь. Какое право имеет он требовать от свободного и равного партнера подчиниться неудобным для нее последствиям того, что с ней делают в постели! Она отпустила его в Вашингтон и через несколько месяцев, привыкнув к новому положению, обнаружила, что без него чувствует себя гораздо лучше. Но при всех этих обстоятельствах предложение Томарова о разводе шокировало ее. С ее мужем все решено. Она не сомневалась в серьезности такого предупреждения. Он попал в немилость, его серьезно подозревают. Его отзовут, а что будет потом — Елена знала слишком хорошо. Свердлова допросят и отдадут под суд.
Спокойно и рассудочно, не допуская, чтобы сантименты вмешивались в ход мыслей, она оценивала ситуацию. Он пошел против партии и народа. В противном случае он не вызвал бы подозрений. Елена не допускала, что могла быть ошибка. Государство всегда право. Если Федору больше не доверяют, значит, ему нельзя доверять. И она не обязана оказывать ему поддержку. Такой поступок означал бы, что она одобряет измену. Тогда и она попадет под подозрение, у нее могут отнять работу, она превратится в изгоя общества, если ее вообще не арестуют и не станут допрашивать вместе с мужем. Это не был страх; защищая свои идеалы, она пошла бы в тюрьму и на смерть. Свердлов перешел на сторону врага. Поэтому можно вполне открыто отмежеваться от него. На столе в гостиной стояла фотография. Та же самая, что и в доме Томарова. На ней они были сняты в день свадьбы. Елена взяла ее, вынула из рамки и разорвала. На следующее утро Григорий Томаров явился в кабинет генерал-майора Ивановского в штаб-квартире КГБ на площади Дзержинского. Дело Федора Свердлова шло своим ходом, и можно было предпринять следующий шаг. С семьей затруднений не будет: его жена подала заявление о немедленном разводе.
— Я знаю Ричарда Патерсона, — сказал Свердлов. Он закурил сигарету и вложил ей в губы. — Почему ты остановилась на нем? Мне это трудно понять!
— Я влюбилась в него. — Джуди откинулась на спинку кресла и затянулась. Она чувствовала себя усталой, но удивительно спокойной. Но она обманывала себя. Русский правильно уловил, что ей очень хочется швырнуть сигарету подальше и залиться слезами. Если она заплачет, это будет хорошим признаком. Слезы лечат — это говорят часто в утешение, и так же часто это далеко от истины. Но для нее слезы были бы благом. Он протянул руку и взял ее ладонь в свою.
— Расскажи мне, что произошло. Чем же он тебя так обидел, если ты даже обратила внимание на меня?
— Я встретила его месяцев восемь или девять назад. После смерти Пэта он был единственным мужчиной, с которым у меня было что-то серьезное. — Она очень коротко рассказала Свердлову, что была замужем, потеряла мужа, который погиб в автомобильной катастрофе. Это, по всей видимости, не интересовало его, и она не стала продолжать. — Мне хотелось отдаться работе и пережить его смерть. Я держала всех на расстоянии и чувствовала себя прекрасно. Потом кто-то из друзей пригласил меня с Нэнси Нильсон — это дочь моего босса — приехать на уик-энд в Вашингтон, и я встретила Ричарда Патерсона. Он позвонил мне в Нью-Йорке и пригласил на ленч.
— И сколько же ушло у него времени на то, чтобы уговорить тебя переспать с ним? — спросил Свердлов. — Он посылал цветы, говорил, что любит?
— Да. — Ответ Джуди прозвучал неуверенно. — Именно так. Ленчи, ужины, телефонные звонки. Наконец он сказал, что ведет с женой переговоры о разводе, и я позволила ему прийти ко мне на квартиру. Я ему верила, Федор. Жены не было здесь, все знали, что она отказалась поехать с ним.
— Тогда вы стали любовниками. Ну, и хорошим он был любовником, тебе нравилось?
— Об этом я не хочу говорить. — Она отняла руку. — Ты рассуждаешь об этом просто отвратительно. Будто я приобрела новую машину. Это было вовсе не так. Говорю тебе, я влюбилась в него.
— Понимаю, — произнес Свердлов. — Прости. Тогда вы расстались?
— Просто случайность, — сказала она. — Самая обыкновенная случайность. Я была в ресторане с приятелем, который знаком с ним, просто знаком, даже не очень близко. Этот мой знакомый и его жена ничего не знали о наших отношениях, и вот приятель говорит, что в Вашингтоне встретил его жену, которая приехала к нему несколько месяцев тому назад. А он мне ни слова не сказал. Но все закончилось, когда я узнала, что она беременна. — Свердлов молчал. Когда она заплакала, он не пошевелился, продолжая курить в темноте. Внизу море набегало на берег и, откатываясь назад, прихватывало с собой камни и песок. Ночь была ясная, чудная. — Я так гадко чувствовала себя, — сказала Джуди. — Он врал мне и врал, а я думала, что он настроен серьезно, что после его развода мы... хотя, в общем-то он никогда не говорил об этом прямо, но оставлял надежду! Ты можешь это понять?
— Еще бы, — ответил русский. — Значит, любя тебя, он помирился с женой и спал с ней в то же время, что и с тобой? И ты не можешь простить ему, что он тебя дурачил.
— Более того! — с негодованием промолвила Джуди. — Я ему верила! Ни за что не допустила бы этот роман, если бы знала, что жена приедет к нему. Если бы он сказал мне правду, я бы тут же все прекратила.
— Потому-то и не сказал, что знал, как ты поступишь.
Он был в прекрасном положении: очаровательная любовница в Нью-Йорке и жена в Вашингтоне. А тебя по-настоящему обижает именно то, что он занимался любовью с женой и подарил ей ребенка, да? Ведь именно от этого больно?
— Больно от всего, — сказала она. — Можешь понимать как хочешь. Пусть будет гадко, низко, если тебе это нравится, но я так это и вижу! Особенно себя! Мне так жалко эту женщину, она думает, что он с ней искренен. Она ждет его в Вашингтоне, беременная, а он два раза в неделю прилетает в Нью-Йорк и остается со мной! Я ведь хорошо разбираюсь в характерах, да?
— Нет, по-моему, совсем плохо, — заметил он. — Он человек честолюбивый. Очень правильный, очень интересующийся собственной персоной. Ты, наверное, скажешь, что он хорош собой, если тебе нравятся лица такого типа. А они тебе нравятся, чего там говорить. Мне лично кажется, что он скучный. — Свердлов вытянулся в кресле. Внизу, водя фонариком вокруг бунгало, брел, утопая в песке, ночной сторож. — Страшно скучный, — продолжал он. — Я бы больше подошел тебе. Я же умею тебя рассмешить, а много ли ты смеялась с ним?
— Нет, — ответила Джуди, — по-моему, не смеялась. Все было совсем не так. Все было слишком серьезно, слишком значительно. Я не из тех женщин, которые легко воспринимают такие вещи. Поэтому ты бы тоже не подошел. А теперь я хочу в свое бунгало.
— Сначала допей. — Рука Свердлова лежала на ее руке. — Легче заснешь. А то ляжешь в постель и начнешь плакать. Красный нос не украсит даже тебя — ну, вот видишь, и улыбнулась. Значит, может быть, это не так уж и серьезно, эта твоя великая любовь к полковнику.
