Незабываемая - Сойер Мерил (бесплатные книги полный формат txt) 📗
— Но у меня всего лишь небольшая ссадина на го-лове, — возразила Лаки.
— От удара произошло внутримозговое кровотечение. Хотя оно прекратилось довольно быстро, клетки успели пострадать.
— Не может быть! Я совершенно нормально себя чувствую, у меня нет жалоб.
Клингман очень внимательно на нее посмотрел.
— В вашем хорошем самочувствии я не сомневаюсь. Но что вы помните о прошлом?
— Ничего... пока. Но это просто последствия травмы! Память скоро вернется, и я... Врач покачал головой.
— Боюсь, всего вам никогда не вспомнить.
Что он хочет сказать?! Его слова подтверждали ее самые дурные предчувствия. Неужели она не вспомнит даже собственного имени?! Лаки покосилась на Грега, чтобы понять его отношение ко всему этому; Грег хмуро смотрел на доктора Клингмана.
— Чего именно она не сможет вспомнить? Наконец-то Грег, словно услышав ее немую мольбу, подошел ближе. Лаки дотронулась до его руки; он немного поколебался и сплел свои сильные пальцы с ее пальцами.
Доктор продолжал внимательно смотреть на Лаки.
— Можете считать, что вам повезло. В результате такой аварии вас могло бы парализовать или стереть банк памяти не частично, а целиком. — Врач обернулся к ней. — В этом случае вам пришлось бы всему учиться заново, как малому ребенку. Ходить, говорить...
Лаки почувствовала, что в горле застрял ком, дышать стало невозможно. Ей хотелось закричать. Не может быть! Она в отчаянии посмотрела на Грега, однако тот старался не встречаться с ней глазами.
— Но я хотя бы вспомню свое имя? Доктор Йорген ободряюще улыбнулся ей.
— Имя вы вспомните, когда пройдет вызванный аварией шок: ведь вы его тысячи раз произносили и писали. Оно хранится в той части вашего мозга, где содержится прочая информация, усвоенная механически.
Лаки чувствовала себя так, словно у нее на шее затягивают удавку. Происходящее казалось чем-то нереальным. Наверное, это сон, и она скоро проснется! Вот только бы удалось вздохнуть полной грудью и перестать дрожать... Грег после недолгой борьбы с собой положил руку ей на плечо.
— АО своей жизни я ничего не вспомню?
— Боюсь, что нет. — Доктор Клингман снова снисходительно улыбнулся, и Лаки чуть не закричала. Ведь речь идет о ее жизни, а не о каком-то примере из учебника! — Видите ли, существует три типа памяти. Семантическая, или учебная — то, что мы сознательно познаем, чем овладеваем: скажем, математические уравнения или иностранные языки. Второй тип памяти — процедурный: если вы что-то часто делаете, то знаете, каких последствий ожидать. Ребенок узнает на собственном опыте, что огонь жжется, и больше не сует руку в пламя.
— А как же мое прошлое?! Все, что со мной происходило?..
Лаки услышала в собственном голосе панику. От Грега это тоже не укрылось, и он погладил ее по плечу, пытаясь успокоить.
— Эта память называется эпизодической: события, ощущения, мысли, которые мы постоянно накапливаем. — Врач печально покачал головой. — Этой-то памяти вы и лишились.
Сердце, казалось, вот-вот выскочит из грудной клетки.
—Лишилась?..
— Могло быть хуже, — утешил ее Клингман. — У вас, скажем, сохранилось обоняние.
— Это-то тут при чем? — раздраженно спросил Грег.
— Видите ли, память и обоняние находятся в одном и том же отделе мозга, — терпеливо объяснил доктор Хамалаэ. — Когда пропадает обоняние, это дурной признак: значит, у человека сохранилась только так называемая короткая память. Он помнит происходя' щее не дольше десяти-пятнадцати минут.
— Боже мой!
Лаки окончательно растерялась. От заверений, что могло быть и хуже, она не чувствовала себя счастливицей, а только еще больше пугалась. Ей казалось, что ее бросили в бездонную пучину и предупредили, что до берега ей не доплыть.
— Не переживайте, — снова подбодрил ее улыбчивый доктор Йорген. — Родные расскажут вам о прошлом. Вам покажут фотографии, возможно, даже семейные видеофильмы. Наш мозг — причудливый механизм. При наличии информации он способен творить чудеса.
Лаки поняла, что Йорген просто пытается ее утешить. Но она не хотела беспочвенных утешений. Ведь он не знает, каково это — натолкнуться на черную пустоту, задав себе простейший вопрос, кто ты такая...
— Если вас послушать, так я навсегда рассталась со своим прошлым? — Лаки услышала в своем голосе гнев и сделала паузу, чтобы взять себя в руки. — Значит, мне придется рассчитывать на рассказы других. Я не буду знать, что чувствовала раньше...
Лаки надеялась, что ей возразят, но все три доктора молчали. Она не знала, что ей делать — горько рыдать или рвать на себе волосы, — и боялась, что, начав буйствовать, не сможет остановиться. Грег легонько сжал ей плечо, но даже это не принесло облегчения.
— Давайте расставим точки над «i», — предложил Грег. — Она вспомнит, как управлять машиной, но не будет знать содержание книги, которую когда-то читала?
— Совершенно верно, — кивнул доктор Клингман — он явно заскучал.
— Что означает для вас «Унесенные ветром»? — вкрадчиво поинтересовался доктор Йорген.
Лаки догадалась, что вопрос со смыслом: ей полагается знать это словосочетание.
— Боюсь, что ничего особенного. Просто когда-то ветер что-то сдул...
— А ведь это знаменитая книга, по которой снят еще более знаменитый фильм. Вы не могли ее не читать и фильм уж наверняка смотрели. — Глаза Йоргена были полны сочувствия: в отличие от своего коллеги, он жалел ее. — Что ж, у вас появляется блестящая возможность многое пережить снова. Будете заново знакомиться с «Унесенными ветром» и многим другим.
Лаки хотелось кричать от отчаяния. Как они могут так спокойно говорить ей подобные вещи?! Она прикусила губу, сказав себе, что эти люди пренебрегли важной конференцией, чтобы разобраться в ее состоянии, и винить их в чем-либо — непростительное ребячество. Тем не менее в ней пылала злость, и все силы уходили на то, чтобы не давать ей выхода.
— Никогда не слыхал о синдроме Хойта — Мелленберга, — пробурчал Грег.
— Это чрезвычайно редкое явление, — объяснил Клингман. — Обычно разрушается весь банк памяти целиком, и человеку приходится всем овладевать заново.
Врачи повели между собой разговор, полный специальных терминов: «височная доля», «полушария».. Лаки окончательно перестала их понимать. Ей было ясно одно; она осталась одна в целом свете, да еще в ужаснейшем состоянии. Она потерялась! И даже когда родные удосужатся ее отыскать, жизнь не вернется в прежнюю колею.
«Помни, я тебя люблю». Эти слова, снова и снова звучавшие у нее в ушах, приобрели теперь горький оттенок. Если кто-то ее и любит, ей этого человека все равно не вспомнить. Он навсегда останется чужим, подобно ее собственному отражению в зеркале.
Она пыталась убедить себя, что выжить — уже огромное везение. Недаром ее прозвали «Лаки» -«везучая». Но как ни повторяли это словечко вокруг нее на все лады, она не чувствовала себя счастливицей. Скорее наоборот — ведь ее жизнь потерпела крах. Лаки казалось, что она сама «Унесенная ветром»! Интересно, о чем рассказывается в этой знаменитой книге, ставшей фильмом, — уж не о товарищах ли по несчастью, лишившихся памяти? Очень может быть...
Она почти не прореагировала на уход врачей. Доктор Хамалаэ пообещал заглянуть к ней утром, доктор Йорген сказал, что готов вернуться и показать ей результаты тестов. Лаки бормотала слова благодарности, изображая искреннюю признательность, но ровно ничего не чувствовала.
Грег сел к ней на койку. Его синие глаза смотрели по обыкновению пристально, но сейчас она заметила в них сострадание — или, не дай Бог, жалость? Лаки поняла, что это было бы ей неприятно. Ведь Грег Бракстон — единственный человек на свете, которого она на данный момент более или менее знает. Ей бы хотелось, чтобы он испытывал к ней симпатию, а никак не жалость.
— Вам повезло, что вы остались в живых, — проговорил Грег, и Лаки догадалась, что он с трудом подбирает слова.
— Вы же сами дали мне кличку «Лаки»! — Сарказм не входил в ее намерения: ведь Грег был ее единственным другом. Он рисковал собственной жизнью ради спасения ее жизни — вернее, того немногого, что от этой жизни осталось. — Я все понимаю: мне грозила смерть или превращение в безмозглое растение. А я все-таки способна мыслить и что-то осознавать.
