Ложные надежды (СИ) - "Нельма" (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Я подаю документы на поступление в аспирантуру и уезжаю навестить бабушку, как обычно: беру билет на поезд в неправильном направлении, машу ручкой остающейся на перроне подруге и вызвавшемуся проводить меня Глебу, а сама выхожу на ближайшей крупной станции и добираюсь с пересадками ещё на двух автобусах. Последние часы долгого и утомительного пути думаю о том, что никогда не смогу ни с кем сойтись. Нормальная жизнь строится на доверии, постоянстве, моментах обыденного счастья и спокойных, размеренных вечерах в кругу близких людей. У меня нет ничего из этого списка. Моё существование сводится к паранойе, вынужденному одиночеству, паническим атакам каждый апрель и забегом на пределе возможностей к поставленным когда-то целям.
На тесной кухне нашей квартиры, где мы с трудом рассаживались за столом с появлением Зайцева, меня настигает скромное сообщение от Никеевой, передающей привет от того самого Серёжи. И вдогонку ещё одно: «Мы с ним только проснулись».
Именно тогда я понимаю, что Глеб стал ещё одним человеком, без разрешения пробившимся в мою жизнь. И удивительно легко смиряюсь с таким раскладом, сидя на том самом диване и в том самом углу, где много лет назад появился первый незваный гость, своими красивыми обещаниями и широкими жестами лишивший меня сестры.
С Глебом мы изредка переписываемся. Обычно три-четыре нейтральных сообщения, какие-нибудь новости или предложения на будущее, но такое ненавязчивое внимание становится неожиданно приятным и помогает развеивать меланхолию, непременно накатывающую в родных стенах.
Меня магнитом тянет в родной городок, но оказываясь на месте, находит какое-то непонятное, необъяснимое отторжение всего, что должно навевать уютную ностальгию. Тошнит от скрипящей двери шкафа в нашей с Ксюшей бывшей спальне, от вытоптанной травы за гаражами, где до сих пор учатся курить, от маленького фонтана на центральной площади с неизменным музыкальным сопровождением весёлого детского визга. От свежего воздуха и пения птиц на рассвете кружится голова. Тонкая полоска песка вдоль местной реки до крови царапает ступни. Сигаретный дым ночами пробирается через открытую форточку и щекочет кончик носа, не давая спать.
Я улыбаюсь бабушке и рассказываю, как отлично всё получается. А хочу рассказать хоть кому-нибудь, как сильно устала. Здесь я сама не своя, и больше не чувствую себя дома. Но и в Москве — тоже. Кажется, будто выбежала вечером в магазин и потерялась где-то на полпути.
Возвращаюсь в столицу с тяжёлым багажом из сомнений, который за неимением ручки и колёсиков приходится постоянно таскать на себе. Изматываюсь и надрываюсь, но ничего не выбрасываю, не подвергнув тщательному анализу.
Никаких импульсов. Всё должно быть рационально и логически обосновано, иначе мир развалится на части и погребёт меня под обломками.
Остаток лета мы видимся с Глебом и его компанией чуть ли не каждые выходные, и я оправдываю это в первую очередь тем, что большинство его друзей старше нас всего на пару лет. Смешно, ведь мне самой больше пришлось бы по нраву поворчать на скамейке с пенсионерами, и в особенно шумные вечера я просто сижу, забившись в самый дальний угол и заинтересованно наблюдаю за всеобщим весельем. Глеб обычно сидит где-нибудь неподалеку, хмурится и курит, чем располагает к себе всё больше и больше.
Он вообще мне очень нравится: по-мужски степенный и флегматичный, с лёгкой иронией к происходящему вокруг и подкупающей леностью. На контрасте с моими гиперактивными сверстниками, из которых гейзером хлещет сарказм и эмоции, он выглядит как мудрый и увереный глава прайда среди резвящегося молодняка.
Отношения у нас складываются странные. Этакая неполноценная дружба, потому что в общении между нами неизменно чувствуется напряжённость и недосказанность, заметная даже со стороны. Вика утверждает, что причина тому в его влечении ко мне, подтверждая свои догадки любимым замечанием о том, что за всё время мы ни разу не видели и не слышали ничего хоть об одной пассии Глеба. На её вопросы про личную жизнь он лишь отшучивается тем, что «слишком стар для этого дерьма».
В предположения подруги я верить упорно не хочу. Нет, Глеб, конечно, отлично вписывается в шаблон мужчины мечты, но именно здесь моя отлаженная программа мышления зависает и выдаёт ошибку за ошибкой. Потому что не влечёт. Меня вообще ни к кому не влечёт, и хоть порой на первый план выходит обычное желание секса, но по-настоящему довериться не хочется никогда.
Словно однажды я уже сделала так и обожглась слишком больно.
Серёжа вылетает из жизни Никеевой неожиданно, и по стечению обстоятельств мы оказываемся странной компанией из трёх одиноких людей, собравшихся в половину одиннадцатого вечера в кофейне неподалёку от нашего с Викой нового места работы. Она что-то устало бормочет, прерываясь на жалобные всхлипы и рассуждения о превратностях судьбы, потом начинает злиться на неловкие попытки Глеба подобрать успокаивающие слова. Видимо, как раз в этот момент вспоминает, кто именно свёл её с тем козлом.
— Отпусти ситуацию. Искусственное накручивание личных страданий никак тебе не поможет, — отзывается Глеб, теребя в руках открытую пачку сигарет. Выглядит задумчивым, напряжённым и слегка раздражённым, что не вяжется с его обычным настроением.
— И как много ты знаешь о личных страданиях? — огрызается Вика, хотя и сама понимает, как он прав. Наверное, от того и бесится, ведь с Серёжей их не связывали ни искренние чувства, ни устоявшаяся привязанность, — лишь общее неплохо проведённое время.
— Вполне достаточно.
— Какую меру ты считаешь для себя достаточной?
— Например, спать с женой своего лучшего друга, — холодный тон обманчиво отводит внимание от сути, повисающей над нашим столом мутной дымкой сожаления. Глеб отпивает кофе из кружки и оглядывает зал равнодушным взглядом, позволяя как следует распробовать правду на вкус.
Острый и пряный, с лёгкой горчинкой послевкусия.
Вика всем своим видом выражает сочувствие и грусть, каждую последующую встречу встречая Глеба с таким лицом, будто он признался, что болен раком. Я раздражаюсь и одёргиваю её раз за разом, но помогает это всё равно ненадолго, потому что для неё такие отношения даже хуже неизлечимой болезни. От той хотя бы умрёшь, настрадавшись вдоволь, а с исполосованным сердцем придётся как-то жить.
Время идёт неторопливо, чётко выверенным шагом, деловито держит руки в карманах длинного плаща. Останавливается на мостовой, смотрит на раскидистые кроны деревьев и вдыхает свежесть августовской ночи, ещё удерживающей летнее тепло. Слегка ёжится, попав под сентябрьский дождь, приподнимает воротник, чтобы колючие капельки не забирались за шиворот. С упоением ворошит ботинком кучку сухих листьев, сгребённых дворником с дороги, разглядывает жёлто-коричневую жухлую массу, оставшуюся от былой красоты к концу ноября. Воровато оглядывается по сторонам и, открыв рот, быстро ловит на кончик языка мятную крошку первого декабрьского снега, смакует её, улыбается.
Я только чертыхаюсь, каждое утро внося в рабочую программу текущее число. Коллеги из финансового отдела успеют раз пять выбежать на перекур, в бухгалтерии опять погрызутся, сидящая за соседним столом Вика грустно заметит, что в её фантазиях всё выглядело значительно интересней, и уже наступит обед. Заваренный в полдень кофе остынет, прежде чем спохвачусь и отхлебну несколько глотков, а к вечеру останется наполовину целым и покроется сверху противной плёночкой, как в лужах от бензина. День закончится, подгоняемый толпой метро и наступающей на пятки рутиной.
Ответить на вопрос, нравится ли мне работа в офисе, я бы не смогла. Вечерами не хотелось об этом думать, а с девяти и до шести по будням у меня не получалось отвлечься на какие-то ненужные размышления даже на пару минут. Мы до сих пор числились на испытательном сроке и являлись не более чем демонстрацией широкой души директора компании, придумавшего отобрать несколько перспективных молодых специалистов и подселить их в аквариум с пираньями, дабы полюбоваться, сможет ли юность и изворотливость одолеть выработанный годами опыт.
