Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читать полную версию книги TXT) 📗
В это время на улице что-то с треском взорвалось. Котена вздрогнула, невольно вспоминая штурм града, но теперь-то все устроили не далекие и неведомые князья. Все осуществили ее друзья.
— Янычары! В атаку! Защищайте султана! — донесся с улицы командный голос, но тут же исказился ужасом непонимания: — Янычары?!
Котена осторожно приоткрыла ставни и посмотрела, что творится снаружи. К дворцу неслось войско в пластинчатых доспехах и с саблями. Но в какой-то момент оно разделилось на две половины. Возникла сумятица. Часть из личной гвардии султана развернулась против своих товарищей, а потом произошло и вовсе нечто невероятное: восставшие поднялись в воздух, расправив крылья. Теперь они напоминали рой гигантских насекомых.
— Что?! Как?! — Котена отпрянула от окна и ноги ее подкосились от этакой невидали. — Это сделал Генерал Моль?
Она еще раз глянула наружу, но там и правда летали янычары с саблями. Они пикировали на бывших союзников, помогая восставшим.
— Создания Хаоса! На нас напал Хаос! — в ужасе закричали противники.
— Нет, не Хаос. Все эти люди тоже слышали ауры, слышали оба мира. Я просто помог им избавиться от вашего гнета. В атаку! — послышался знакомый громогласный голос. Вместе с ним пришел стрекот мощных крыльев, вернее, искаженная песня. Но теперь она звучала не скрежетом, а скорее гулом труб, возвещающих начало сражения. Генерал Моль нашел себе поле битвы, он вел вперед людей, которые жаждали этого дня многие годы. Город ожил, город сбросил оцепенение и духоту.
«Поделом! Не умеете жить согласно, людей неволите, получите!» — подумала Котена, вслушиваясь в крики раненых и умирающих. Янычары сражались друг с другом. Но во дворец ворвалась и другая армия, состоявшая из городской стражи, рабов с галер и всех, кто мог держать оружие или простые вилы. Всех их вел вперед Генерал Моль. Его белый мех переливался кровавыми оттенками в зареве пожарищ.
Горел невольничий рынок, горели дворцы знатных мужей, которые поощряли работорговлю, горела часть кораблей в порту. Котена надеялась, что «Ворон» Вхаро оказался в их числе. «Да, оказался. Я слышу его! Слышу гнев и отчаяние Вхаро!» — торжествующе подумала Котена. После сражения со Змеем, после путешествия в страну мертвых она теперь невольно улавливала смутный зов, идущий от Вхаро, не песню, а его злую тишину. В эту ночь лиходея вновь посрамили, вновь растоптали его черные замыслы.
— Как Генералу Молю это удалось? — поражалась Котена, заворожено глядя наружу.
— Он объединил всех, кто слышал ауру Хаоса. А таких оказалась немало, почти целая армия. Многие из рабов, кто-то и из господ, — пояснил спокойно Вен Аур, но обрадовался: — Генерал Моль наконец-то прозрел! Он говорил в Хаосе с «древними». Они открыли ему какой-то секрет. Огневик твердил, что Моль теперь считает, будто два наших мира давно объединились и мы должны пойти против Змея.
— Так и есть.
— Нам надо добраться до корабля. Восстание продлится день-два, может, неделю. Потом либо они ворвутся во дворец, — воодушевленно говорил Вен Аур, но помрачнел: — Либо восстание подавят. Не знаю, сколько нашлось тех, кто слышит Хаос. Хватит ли им сил, чтобы держать город.
Котена же услышала другое. Она вспомнила девушек из гарема, представила, что случится с ними, если во дворец ворвется обезумившая от вседозволенности толпа. Конечно, их направлял Генерал Моль, но все же даже среди слышавших ауру Хаоса могли найтись бесчестные.
— Во дворец… Если так, нельзя оставлять девушек в гареме! — уверенно сказала Котена, вновь залезая на спину Вен Ауру. Без слов он понял направление и устремился вниз по лестнице. Стражников оставалось все меньше, зато коридоры все больше заливала их кровь. Светлая шерсть на лапах Вен Аура вскорости окрасилась багрянцем.
«За тобой идет огонь», — вновь вспомнилось Котене, когда они проносились мимо чьи-то объятых пламенем покоев. Она несла за собой разрушения? Возможно, да. Но, возможно, и нет. Так совпадали неуловимые нити разных судеб. Что-то изменялось во всем их мире. В обоих мирах.
— Где там гарем? — на бегу выдыхал Вен Аур. Котена указывала путь, и вскоре они с грохотом сломали плохо затворенные двери. Створки напряглись и затрещали, превращаясь в щепки под натиском когтей.
— Чудовище! — завопили сбившиеся в кучу женщины. В узкой комнате собрались и законные жены, и наложницы из верхнего и нижнего гаремов. Они жались друг к другу, а охраняло их несколько евнухов. Но те оказались слишком испуганы, потому лишь отступили к стене.
— На нас напал Хаос.
— Нет! На вас напали те, кто устал от рабства! — возвестила Котена, высоко поднимая саблю в воздух. — Отныне вы свободны! Если кто-то хочет остаться в неволе, можете остаться. Но вы свободны! Все, кто пойдут с нами!
Оружие непривычной тяжестью оттягивало руку, Котена едва не соскальзывала на спины Вен Аура, громкие речи давались ей с трудом, но воззвание достигло ушей. Котена взволнованно переводила дыхание, замечая, как из дверей гарема тут же кинулись несколько женщин. Они достаточно намучились в нижнем гареме, одежды их мало чем отличались от рубища. К тому же они не устрашились Вен Аура, вероятно, тоже слышали его мягкую и спокойную ауру, понимали, что он им не враг. Законные же жены плакали в углу, прячась за спины уцелевших стражей. Недавно привезенные девушки мучились от сомнений, но в числе первых вперед выступила знакомая девушка из Мале и двое из Ветвичей. Всех троих купили у Вхаро на рынке, и теперь все трое без опасений приблизились к созданию Хаоса.
— Куда нам идти за тобой? — простерла к ней руки девушка из Мале с такой благодарностью, что Котена смутилась. Она и сама не знала, куда им надо идти.
— Встречаемся в порту! Ищите крылатых янычар. Они защитят вас, — скомандовал Вен Аур. И девушки кинулись на выход, хотя кое-кто из гарема все же остался. Котена их не винила, лишь радовалась, что им наконец-то дали возможность выбраться из дворца. Выбор и свобода равнозначны. Желание остаться в несвободе — тоже выбор. Но, судя по количеству бежавших девушек, далеко не одной Котене опостылели яркие мозаики на стенах, приторная еда и еще более приторная лживая лесть, которая облепила дворец, как мухи медовое угощение. Теперь все это исчезало, сгорало в огне.
Вен Аур несся по коридорам на выход, подыскивая либо раскрытое окно, либо дверь. Но они, очевидно, заблудились. Вокруг горели факелы и даже бой остался где-то вдалеке. Вен Аур остановился в нерешительности, Котена слезла с его спины, силясь вспомнить, не этим ли путем вел ее отец, чтобы отдать в гарем. Внезапно тяжелая дверь какой-то залы распахнулась, и из нее с безумными криками вылетел человек с саблей наголо.
— Умри, чудовище!
— Нет! — воскликнула Котена и невольно вскинула свое оружие. Сражаться она не умела, но все-таки поймала удар, отвела его в сторону. Вен Аур осклабился и тут же повалил врага. Острые зубы готовились порвать глотку, а когти расцарапать грудь.
— Нет, Вен! Нет! Это мой отец! — узнала нежданного врага Котена, растирая вывернутое запястье. Сабля отлетела в угол, но в нужный момент клинок не подвел.
— Юлкотена, это все из-за тебя! — выдохнул отец. Его чалма укатилась при падении, теперь на голове сияла лысина в окружении редких черных волос.
Парчовый кафтан порвался, а лицо покрывала копоть. Еще недавно являвший облик величия «Юлкотеон-эфенди» теперь выглядел жалко, изумленный, постаревший на десяток лет. Ничего, поделом. Дважды предавшему веры нет. Матушка после лишений войны выглядела намного хуже. Котена не заметила в себе и тени сочувствия к отцу, но смерти его не желала. Ведь тяжкий проступок перед духами — убийство своего родителя. Не хотелось навлекать на себя гнев высших сил. Особенно теперь, когда они стремились вперед, в горящий город и темную ночь неведомого.
— Отец, это Вен Аур — мой муж, — с деланной вежливостью представила она отцу того, кто придавил его к полу. — И ты не имел права отдавать меня в гарем. По законам любой станы я мужняя жена. Жаль, отец, что ты оказался таким.
