Война двух королев (ЛП) - Арментраут Дженнифер Л. (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Я зарычал во все горло.
К черту.
Даже если бы Поппи была достаточно могущественной, чтобы посеять такой хаос, о котором предупреждала Миллисент, она никогда бы этого не сделала. Такое зло было не в ней.
Миллисент могла быть сестрой Поппи, но я ей не верил. И я не доверяю ни единому слову из ее уст.
Шаги раздались в коридоре, заставив меня поднять голову. Вошел Золотой Мальчик. Один. У него не было с собой ни еды, ни воды.
"Какого черта тебе нужно?" прорычал я, мое горло пересохло.
"Я хотел узнать, как у тебя дела, Ваше Величество".
"Чушь."
Он улыбнулся, его краска на лице и одежда были такими чертовски золотыми, что он сиял, как лампочка. "Ты снова начинаешь выглядеть... не очень хорошо".
Мне не нужно было, чтобы этот осел указывал на то, что я и так знал. Голод грыз мои внутренности, и я был готов поклясться, что видел пульс у него на шее.
Но Рев просто стоял и смотрел.
"Если ты здесь не для того, чтобы рассказать мне о погоде, - пробурчал я, - можешь выметаться к чертовой матери".
Каллум засмеялся. "Впечатляет".
"Я?" - ухмыльнулся я. "Я знаю".
"Твое высокомерие", - сказал он, и низкий гул вырвался из моей груди, когда он шагнул вперед. Его улыбка расширилась. "Ты прикован к стене, голоден и грязен, не в состоянии сделать ничего, чтобы помочь своей женщине, и все же ты все еще так высокомерен".
Еще один рык когтями впился в мое горло. "Она не нуждается в моей помощи".
"Думаю, нет". Он коснулся своей груди. "Вчера она ударила меня ножом. Моим собственным кинжалом".
Грубый смех покинул меня. "Это моя девочка".
" Ты, должно быть, очень гордишься ею". Он медленно опустился на колени. "Посмотрим, как это изменится".
"Это никогда не изменится", - поклялся я, моя челюсть пульсировала. "Несмотря ни на что".
Он изучал меня несколько мгновений. "Любовь. Такая странная эмоция. Я видел, как она уничтожает самых могущественных существ", - сказал он. Слова Миллисент снова зазвучали у меня в голове. "Я видел, как она придавала другим невероятную силу. Но за все те многие-многие годы, что я прожил, я лишь однажды видел, как любовь останавливает смерть".
"Это так?"
Каллум кивнул. "Никтос и его супруга".
Я уставился на него. "Ты настолько стар?"
"Я достаточно стар, чтобы помнить, как все было раньше. Достаточно стар, чтобы знать, когда любовь - это сила или слабость".
"Мне все равно".
"А тебе не должно быть. Потому что для тебя это слабость". Эти бледные, немигающие глаза были чертовски тревожными. "Ты знаешь, почему?"
Мои губы оттопырились. "Держу пари, ты собираешься мне рассказать".
"Ты должен был питаться от нее, когда у тебя был шанс", - сказал он. "Ты будешь жалеть, что не сделал этого".
"Неверно." Я никогда не пожалею о том, что не поставил под угрозу безопасность Поппи. Никогда.
"Это мы еще посмотрим". Рев выдержал мой взгляд в течение долгого мгновения, а затем двинулся.
Он был быстр. Я отпрянул назад при виде блеска стали. Отступать было некуда. Мои рефлексы были дерьмовыми.
Боль взорвалась в моей груди, забрав с собой воздух в легких огненной волной. Металлический привкус мгновенно заполнил мой рот. Я посмотрел вниз и увидел кинжал глубоко в центре моей груди и красное повсюду, стекающее по животу.
Я поднял голову и выругался: "Промахнулся мимо сердца, тупица".
"Я знаю". Рев улыбнулся, выдергивая кинжал. Я зарычал. "Скажите мне, Ваше Величество. Что происходит с атлантийцем, когда в его жилах больше не течет кровь?"
Рана словно горела, но внутри меня все было покрыто льдом. Мое сердце вяло забилось. Жажда крови. Полная и абсолютная. Вот что произошло.
"Я слышал, что это делает человека чудовищным, как Жаждущего". Поднявшись, он поднес кинжал ко рту и провел языком по пропитанному кровью лезвию. "Удачи."
ГЛАВА 28
Поппи
Я хочу видеть каждого атлантийца мертвым.
Холодное чувство тревоги пробежало по моему позвоночнику, когда я встретилась взглядом с Кровавой Королевой. "Даже Малика?"
"Даже его". Она потягивала свое шампанское. "Это не значит, что я увижу его смерть. Или твоего возлюбленного. Мне нужно, чтобы ты работала со мной. А не против меня. Убийство любого из них только помешает тому, чего я хочу. Он, - она направила свой бокал на скопление людей вокруг Малика, - и его брат переживут мой гнев. Я ничего не имею против волков. Они тоже могут жить дальше, как им заблагорассудится, но остальные? Они умрут. Не потому, что я виню их за то, что было сделано со мной. Я знаю, что они не играли никакой роли в погребении Малека или смерти нашего сына. Я даже Элоану не виню по-настоящему".
"Правда?" с сомнением спросила я.
"Не поймите меня неправильно. Я ненавижу эту женщину и запланировала для нее нечто особенное, но она не та, кто позволил этому случиться. Я знаю, кто действительно несет ответственность".
"Кто это?"
"Никтос".
Я отпрянула назад, ошеломленная. "Ты... ты винишь Никтоса?"
"А кого еще мне винить? Малеку нужны были испытания сердечной пары. Он позвал своего отца. Даже спящий Никтос услышал бы его. Он ответил, и он отказался", - сказала она мне, и еще одна волна неверия прошла через меня. "Из-за этого Малек вознес меня. И ты знаешь, что случилось потом. Я виню не только Элоану или Валина. Я виню Никтоса. Он мог бы предотвратить все это".
Никтос. Он действительно мог. Но то, что он не дал своему сыну что-то подобное после того, как увидел, что случилось, когда он отказал ему в этом раньше, и бог умер, не имело смысла. "Почему он отказался?"
"Я не знаю". Она посмотрела вниз на свое кольцо с бриллиантом. "Если Малек и знал, он никогда не делился. Но сейчас неважно, почему, не так ли?" Кожа в уголках ее рта напряглась. "Никтос вызвал это".
Предотвратить случившееся и быть первопричиной - две совершенно разные вещи. Исбет обвиняла других во всем, что делала. Ее способность избегать ответственности была потрясающе впечатляющей.
"Я не понимаю, как ты думаешь, что сможешь отомстить Перворожденному Жизни", - сказала я.
Ее смех был легким, как звон колокольчиков, когда она убирала со щеки густую прядь. "Никтос ценит все виды жизни, но особенно ему нравятся атлантийцы. Они были созданы в результате испытаний на сердечную пару - продукт любви. Малек однажды сказал мне, что его отец даже считал атлантийцев своими детьми. Их гибель вершит правосудие, которого я ищу".
Я подумала, что, возможно, она гораздо более сумасшедшая, чем я считала раньше. "И ты думаешь, что я каким-то образом помогу тебе убить сотни тысяч людей? Ты этого от меня хочешь?"
" Ты уже это сделала".
"Я не делала ничего подобного..."
"Не делала?"
Взявшись за ручки кресла, я наклонилась к ней. "Что именно, по-твоему, я сделала или сделаю?"
"Твой гнев. Твоя страсть. Твое чувство добра и зла. Твоя любовь. Твоя сила. Все это. В конце концов, ты такая же, как я. Ты будешь делать то, для чего была рождена, моя дорогая дочь". Она подняла свой бокал ко мне. "Ты принесешь смерть моим врагам".
Все, что ты освободишь, - это смерть.
Резко вдохнув, я отпрянула от нее. Она говорила так, словно у меня не было выбора. Как будто это было предопределено, и какие-то слова, сказанные много веков назад, перевешивали мою свободную волю.
