Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Как только дверь за ними закрылась, Джинни раздраженно выдохнула воздух.
— А как же я? — спросила она, повернувшись к Лупину и Сириусу. — Мне тоже дадут поручение? Или от меня нет никакой пользы?
Сириус закрыл лицо руками.
— Джинни, — устало сказал он. — Не сейчас…
— Ну и ладно, — обиженно сказала Джинни, и, громко топая, вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Как только Джинни вышла из комнаты, Сириус развернулся к Лупину.
— А теперь скажи мне правду, — потребовал он, глядя в упор. — Ты думаешь, что это любовное зелье обратимо?
— Не знаю, — ответил Лупин, снимая с полок многочисленные книги и швыряя их на стол.
— Я видел, как ты изменился в лице. Ты что-то знаешь.
Лупин взял книгу, на корешке которой золотыми буквами было вытиснено «Самые Сильные Зелья» (а вы думали, что есть только один экземпляр?).
— Я ничего не знаю наверняка, — нервно сказал он. — Но я знаю, что любовные зелья — это вовсе не безобидная магия. Поэтому они и запрещены.
— Потому, что они очень-очень раздражают? — спросил Сириус, подтянув к себе пергамент, исписанный Эрмионой и просматривая размашистые строчки.
— Всякая магия, которая противоречит самой человеческой природе, есть, по определению, темная магия, — сказал Лупин. — Любовные зелья — это просто другая разновидность того, что лежит в основе Заклятия Империус. Заклинание, подавляющее волю человека…
Сириус покачал головой.
— У Эрмионы сильная воля.
— Это меня и беспокоит, — ответил Лупин угрюмо, листая «Самые Сильные Зелья». — Ты же видел, что может случиться с людьми, которые противятся Заклятию Империус. Безумие… если им повезет…
— Перестань, — прервал его Сириус, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Он потянулся за куском пергамента, занес перо и уныло уставился на него.
— Ты чего? — спросил Лупин, глядя сверху вниз на его макушку.
— Снэйп, — мрачно ответил Сириус.
— Ну, и что там насчет него?
— Да пойми ты, Лунатик! Если я напишу ему и попрошу об одолжении, ты что думаешь, он так и побежит? Он же НЕНАВИДИТ меня!
— Вероятно, по той одной-единственной причине, что ты колотил его все пять лет, пока мы были в школе, — заметил Лупин, улыбаясь уголками губ.
— Да, он немного раздражителен в этом плане, — согласился Сириус. Неожиданно его глаза заблестели, и он улыбнулся.
Лупин подозрительно посмотрел на него.
— Что это ты там придумал, а?
— Ну, видишь ли, — все еще улыбаясь, ответил Сириус. — Конечно, Снэйп не помчится оказывать мне услугу… или тебе… согласись, он и тебя ненавидит… и он скорее позволит Огнеплюю-Мантикрабу откусить себе ногу, чем поможет Гарри, но все-таки есть кто-то, кто ему симпатичен…
— Драко, — сказал Лупин и задумался. — Но его нет здесь. Эрмиона сказала, что он ушел, чтобы побыть наедине с самим собой.
— Я его не осуждаю, — сказал Сириус. — И уверен, что он не осудит меня за это.
Он схватил перо и начал лихорадочно писать.
— Ты что, подделываешь письмо от Драко? — бесстрастно спросил Лупин.
— Ага, — ответил Сириус. — Передай мне фамильную печать Малфоев, она в третьем ящике…
— Вообще-то это нечестно, — заметил Лупин, подавая ему печать.
— Честно, честно, — ответил Сириус, строча, как безумный.
— Ты выдаешь себя за другого, а это определенно нечестно. Не надо и в словаре смотреть.
Сириус бросил перо на стол и свирепо уставился на друга.
— У тебя есть идея получше?
Лупин ненадолго задумался.
— По правде, нет.
— Ты же видел лицо Гарри? И Эрмиона… это несправедливо, ведь они еще дети, они не должны были…
— Сириус, — прервал Лупин, пытаясь вытянуть перо у него из пальцев. — У тебя…
— Лунатик! — раздраженно прервал его Сириус. — Я отправлю это письмо, и что бы ты ни говорил…
— У тебя руки дрожат, вот что я хотел сказать. Дай мне этот пергамент, я знаю почерк Драко, поскольку он учился у меня. Позволь мне это сделать.
**************
— Я не могу, — сказал Драко.
Люций поджал губы.
— Слабак, — сказал он. — В этом и моя вина.
Драко не ответил. Сам не замечая этого, он пятился прочь от отца, пока не прижался к стене.
— Что случится, если я не буду ничего делать? — хрипло спросил он, наконец. — Я сойду с ума?
— А как ты сам полагаешь? — сказал Люций. Он медленно подходил к сыну, задумчиво глядя на него. — Раз ты узнал о нем, то и Слитерин теперь знает о твоем существовании. Или ты примкнешь к нему, или он убьет тебя.
Теперь он стоял очень близко — так близко, что Драко мог видеть огонь в его глазах. Драко знал, что означает этот огонь в глазах отца, и это было не к добру. Он опустил было глаза, но было поздно — Люций выбросил руку вперед и взял его за подбородок, принуждая держать голову прямо.
— Внутри тебя спрятан хитрый механизм, мой мальчик, — сказал он. — Темный Лорд завел тебя, как пружину и направил по этому пути. Это может быть твой путь к величию. Это может быть твоей второй попыткой. Нашей второй попыткой. Это то, для чего ты был создан. Многие ли могут сказать, что они были рождены для определенной цели? Но ты…
— Что, если я буду сопротивляться этому? — требовательно спросил Драко, голосом, который уже не подчинялся ему. — Что тогда?
— Что происходит с часами, если ты крутишь пружину наоборот? — ответил Люций. — Они ломаются.
Драко судорожно втянул воздух, будто его ударили в живот.
Люций оставил это без внимания.
— А почему вообще тебе нужно сопротивляться этому? — спросил он сына, по-прежнему смотря ему в лицо. — Стараешься быть хорошим?
Люций всегда по особенному произносил это слово — не так, как прилагательное, описывая хорошего мальчика или хорошую собаку, а подчеркивая, что это существительное — Хороший, и неприятное для него существительное. Конечно, Драко прекрасно знал, что он имеет в виду.
— Нет, — быстро ответил Драко, и тут же добавил, — я не знаю.
Он взглянул на отца.
— Я просто хочу иметь выбор.
— Ты думаешь, у тебя теперь есть выбор? У тебя больше нет выбора. Ты раб своих желаний, как и всякий другой. Думаешь, я не видел твое лицо там, в замке, когда ты смотрел на них, и на нее, и ее лицо, когда она смотрела на вас обоих? Ты хочешь обменять свое предназначение на дружбу мальчишки, который никогда не примет тебя, и на благосклонность девочки, которая не ответит на твою любовь. Заключить союз с людьми, от которых единственной наградой тебе будет подозрение и недоверие? Они люди не нашего круга, и никогда ими не будут. Ты никогда не будешь своим для них.
В течение своей речи Люций наблюдал, как меняется цвет лица его сына — вначале бледное, потом очень красное, и снова побелевшее. Он понимал, что Драко старается скрыть свои чувства, и по этому одному знал, что он причиняет ему боль. Что и должно было случиться. Драко был его сыном, и он мог помочь ему или ранить, по его усмотрению.
— Ты не изменишь то, что ты есть, Драко, — мягко, но непреклонно сказал Люций. — И они знают это. Дамблдор, Сириус Блэк, даже твой новый друг, Гарри Поттер — они все знают, что у них есть что-то, чего нет у тебя, какого-то необходимого атома недостает в твоей душе, и это делает тебя другим. Назови это моралью, нравственностью, или как хочешь. Но ты не можешь изменить это. Ты никогда не будешь таким, как они. Ты можешь носить маску морали, но и под ней ты такой, каким я сделал тебя.
Какое-то время Драко, не двигаясь, смотрел отцу в глаза. Потом его глаза потемнели, и он отдернул голову, освобождаясь от руки Люция.
— Пусти меня, — сказал он.
«Я потерял его, — изумленно подумал Люций, в то время как его сын, избегая его взгляда, скользнул от него прочь вдоль стены. — Я почти убедил его… Что-то было, что я мог сказать, это сработало бы, это сломало бы его. Но я его потерял».
Разочарование и гнев звучали в его резком голосе, когда он заговорил.
— Надо было убить тебя, когда у меня был шанс.
Драко остановился на полпути. Он по-прежнему опирался на стену, и что-то в его позе заставило Люция подумать, что только благодаря стене он держится прямо.
