Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine (прочитать книгу .TXT) 📗
И по-прежнему смотрит на неё.
В течение следующего часа Мари наблюдает, как гости один за другим произносят тосты – и между делом говорит свой, написанный заранее. Тоже новый опыт, кстати говоря. У Эмили то и дело глаза наполняются слезами, и Марикета вооружается салфетками, при любом удобном случае поправляя ей макияж.
А потом, во время традиционного первого танца жениха и невесты, становится отчего-то проще не думать о Джейке, наблюдая за тем, как Радж и Эмили кружатся по залу. Хотя Мари всё ещё чувствует кожей его взгляд.
Однако, даже когда атмосфера постепенно становится менее формальной – гости разбредаются по залу – Джейк продолжает сидеть на месте. И не сводит взгляда с неё, когда Крэйг тащит Марикету на танцпол («потому что так надо, традиции, сестрёнка»), это уже даже начинает бесить – приехал, пялишься, просто подойди и скажи уже хоть что-то! И разгадать выражение его лица никак не выходит. То ли потому, что сидит слишком далеко, то ли потому, что смотрит безо всяких эмоций – Мари очень хочется думать, что всё-таки первое.
Танцевать с Крэйгом оказывается неудобно и даже опасно для её туфель и подола юбки. Поэтому, когда песня заканчивается, Мари с облегчением возвращается на своё место. Кажется, во всём зале только она да Джейк не рвутся на танцпол, и Мари злится ещё сильнее. С трудом отогнав раздражение, она замечает, что Заре-то танцы с Крэйгом даются куда проще (хотя она и не ожидала увидеть их танцующими). Правда, спустя какое-то время Марикета понимает, что Зара просто поставила ноги на ботинки Крэйга и позволяет ему кружить себя по залу, расталкивая других гостей.
Эмили хитро подмигивает ей из-за плеча Раджа, выразительно стреляя глазами в сторону Джейка. А, чёрт её знает, что она пытается этим сказать, но всё это начинает всерьёз действовать на нервы. Осушив бокал шампанского, Мари под шумок берёт свой клатч и пытается незаметно прошмыгнуть в сторону выхода – когда наталкивается на Чарли. Прямо рок какой-то – каждый раз в неподходящий момент.
– Ты потанцуешь со мной?
Мари сжимает зубы. А потом плюёт на это дело и неожиданно даже для себя кивает.
– Ага. Давай.
Чарли такой высокий, что Мари даже на каблуках оказывается почти на голову ниже. И танцевать с ним как-то… никак. Он ведёт уверенно, а Марикете даже в голову не пришло, что ей придётся танцевать в принципе («традиционный» с Крэйгом не считается). У Чарли холодные руки – даже через плотный корсет чувствуется. И от него пахнет одеколоном и стерильным ничем. И всё. Марикета отчётливо понимает, что этот человек – чужой. А свой, родной, её бросил. А теперь приехал и бесит.
Мари с трудом дожидается последних аккордов песни и, уже особенно не скрываясь, пулей выбегает из банкетного зала. Хочется на воздух – но так, чтобы никто не потревожил. Так что она быстро идёт к лифту, прикладывая к панели карточку сотрудника, чтобы разблокировать доступ к крыше – со всем этим количеством гостей, среди которых есть и дети, было бы опасно держать крышу открытой.
Наверху ветрено и жарко, но Мари жадно втягивает горячий воздух, пытаясь вернуть самообладание. Открывает сумочку – оказывается, сколько всего может поместиться в клатч, – и достаёт пачку сигарет. Это сейчас она знает, что на первом курсе в Хартфилде курил Диего, а не она. Но всё равно тянет.
А ещё в мини-холодильнике находится оставшаяся с девичника бутылка шампанского. Любимый напиток Зары, легендарное «Armand de Fleur»… Недолго думая, Мари откупоривает бутылку и наливает шампанское в бокал. Ставит себе мысленную заметку – в следующий раз, прежде чем блокировать доступ к крыше, убедиться, что она обесточена. В конце концов, ни работающий холодильник, ни иллюминация тут никому не нужны.
Ледяной напиток обжигает горло, когда она выпивает целый бокал залпом и закуривает. Моментально пьянеет – почти ничего не ела, времени толком не было, да и в корсете дышать-то неудобно, не то что есть.
Мари подходит к перилам на краю крыши и высматривает своё созвездие на тёмном небе. Вот она, Андромеда – и Альферат хорошо видно. Может, чёрт его знает, следовало бы найти путь туда. К отцу. Но эта мысль настолько глупая, что Мари её сразу отбрасывает.
Сзади раздаётся звонок, с которым открываются двери лифта. Не так уж много людей могут сюда сейчас попасть – и Мари искренне надеется, что это не Чарли, у которого, конечно, тоже есть доступ.
Она резко разворачивается – и наталкивается на пристальный взгляд Джейка. Он прокручивает в пальцах карту, в которой Марикета легко опознаёт собственность Грейси – интересно, она сама ему её дала? Скорее всего, да. Потерять что-то настолько ценное – совсем не в её стиле.
– Ты постригся, – вместо приветствия выпаливает Мари.
– Ты проколола уши, – одновременно с ней говорит Джейк.
– Тебе идёт, – это они произносят в унисон.
Мари быстро подносит к губам фильтр сигареты и глубоко затягивается, будто это может унять дрожь в коленях, вызванную его голосом.
– Ты славно тут потрудилась, – Джейк обводит руками пространство, будто интерьер на крыше – тоже заслуга Марикеты.
– Наверное.
Вот ерунда. Ей-то казалось, что, стоит им начать – и она выскажет ему всё. А теперь не может. Будто ежа проглотила.
Интересно всё-таки, когда он приехал? В списках тех, кто заселился, его нет, а номер, предназначенный для него, точно пустует. Марикета проверяла утром. И это, вроде бы, не важно, но почему-то наполняет надеждой. Он, возможно, не собирался спать в отдельном номере.
Джейк подходит ближе, а ноги Мари слабеют ещё больше. Чёрт, белоснежная рубашка так обрисовывает контур его плеч, что рот слюной наполняется. Джейк такой… Такой… Родной. И нужный. И, чёрт возьми, как она по нему скучала.
– Никогда не думал, что снова поднимусь на эту крышу.
Мари нервно сглатывает. То самое место, где она коснулась кристаллов, чтобы воссоединиться с Ваану. Она старается об этом не думать. В этом отеле происходило столько всего, хорошего и плохого, что, если вспоминать каждый раз, можно съехать кукухой. Тем более, что большую часть этих событий знает только она.
– Я тут кое-что понял, Принцесса.
Желание. Нежность. Вот, что в его глазах. Она всё-таки сидела слишком далеко.
– Я винил тебя в том, что ты нарушаешь обещания… А я сделал то же самое.
Мари по-прежнему не может выговорить ни слова и вдобавок не понимает, что он имеет в виду.
– В день нашей свадьбы я обещал сделать всё, чтобы ты была счастлива. Дать тебе то, чего ты заслуживаешь. И я не выполнил своё обещание.
Мари хочет возразить, что он сделал больше, чем она могла бы просить.
– Так что, наверное, мы квиты.
– Ты пришёл сказать мне, что мы в расчёте? – с трудом выдавливает Мари. Собственный голос кажется чужим, горло пересыхает, и она дышит часто и глубоко, с наслаждением впитывая в себя запах его кожи, такой знакомый, что ноги слабеют.
– Я пришёл сказать тебе, что я охренительно сильно тебя люблю. И скучаю. И хочу, чтобы ты была рядом. Я сказал, что не верю в нас… Но если это так, то во что мне тогда верить?
К чёрту макияж, каким бы водостойким он ни был, на этот раз слёзы наверняка не оставят ему шанса. Мари открывает рот, чтобы сказать Джейку, что всё это чертовски взаимно, а он вдруг произносит:
– Совсем забыл. У меня тут кое-что есть…
Он запускает руку в карман и извлекает помятую, чуть выцветшую от времени ленту. Марикета недоверчиво поднимает на Джейка глаза.
– Это…
– Да, это наша. Дай-ка мне руку, Принцесса.
Мари протягивает ладонь, и Джейк обвивает лентой её запястье. Она помогает ему привязать его руку к своей, продеть ленту между их пальцами – получается совсем не так ловко, как у Сераксы, и, возможно, даже неправильно, но какая, по большому счёту, разница?
– Вот руки, которыми мы посадили семя нашей любви, – шепчет Джейк, и у Мари перехватывает дыхание. Она тоже помнит всю церемонию в деталях, но… Сейчас его слова – будто мёдом по венам, будто исцеляют все старые раны. – Вот пальцы, которыми я буду стирать с твоих щёк слёзы горя и радости.
