Влюбленный Дракула - Эссекс Карин (книги без сокращений .TXT) 📗
Граф крепче сжал меня в объятиях и спросил, касаясь губами моего уха:
— Ты помнишь это место?
Я закрыла глаза и мысленным зрением увидала, как лежу на меховом одеяле в этой самой пещере. Небольшой костерок, горевший в углу, разгонял сумрак, освещая шершавые стены и низкий свод.
— Конечно, помню, — ответила я. — Это наш тайный приют, который мы называли гнездом орла. Ты приносил меня сюда, когда мы хотели укрыться от дождя или просто побыть в одиночестве.
— Ты права. А ты помнишь, чем мы здесь занимались?
Он сжал руками мои виски.
«Это происходит сейчас, здесь, в этом самом месте, — донесся до меня его беззвучный голос. — Мы никогда не покинем его. До скончания времен мы будем заниматься здесь любовью».
Я прижималась к нему все крепче, позабыв обо всем, кроме своего неутоленного желания. Не помню, каким образом я оседлала его чресла и, глядя в его помутившиеся от наслаждения голубые глаза, начала неистовую скачку. В неровном свете костра лицо его казалось почти прозрачным. Длинные мои волосы, рассыпавшись по плечам и груди, покрывали меня подобно черному плащу, и он отбросил их назад, чтобы видеть мое тело. Внезапно я увидела его таким, каким он жил в моих воспоминаниях, — молодым и неискушенным. Я видела, как он запрокидывает голову, открывая свою белую гладкую шею.
«Сделай это».
Память рисовала мне, как я, коснувшись пальцем его шелковистой кожи, делаю небольшой разрез, моментально покрасневший от крови, и припадаю к нему.
Он ворвался в мои воспоминания, покрывая мою шею поцелуями, нежными, но настойчивыми. Он слегка сжимал мою кожу зубами, не прокусывая ее, но до крайности распаляя мое вожделение. Глядя ему в лицо, я поняла, что он проник в мое сознание и увидел то, что видела я. Не сказав ни слова, он расстегнул ворот рубашки, обнажая шею, крепкую и мускулистую, как у античной статуи. Мне не пришлось пускать в ход свой острый ноготь, ибо мы совершили разрез совместным мысленным усилием. Показалась кровь, более яркая, чем человеческая. Он не двигался и хранил молчание. Я знала, он не станет ни препятствовать мне, ни ободрять меня. Мне предстояло самой сделать выбор.
Я приникла к ранке губами, и весь мир тут же перестал существовать для меня. Я не просто ощущала вкус его крови, я сливалась с ним воедино, впитывая в себя все его существо без остатка. Казалось, я никогда не смогу утолить обуревавшую меня жажду, которая становилась все сильнее по мере того, как живительный поток проникал внутрь меня, заставляя каждый мой нерв трепетать от восторга. Я все настойчивее прижималась губами к ране, а мой возлюбленный, опустив руки мне на затылок, давал понять, что я могу пить еще и еще. В какой-то момент я осознала, что изнемогаю от наслаждения, но продолжала сосать, словно дитя, насыщающееся из материнской груди. Отчаянное желание сделать его частью себя самой, соединив его кровь со своей собственной, не давало мне остановиться. Я с поразительной отчетливостью ощущала, как кровь его, входя в меня, изменяет мой телесный состав. Два наших тела превратились в два сообщающихся сосуда, соединенных навечно. Наверное, я никогда бы не оторвалась от него и, охваченная эйфорией, высосала бы его кровь без остатка, но он, вцепившись в мои волосы, заставил меня поднять голову.
Я попыталась освободиться и вновь припасть к упоительному роднику, но вырваться из его хватки было невозможно. Рубашка его была разорвана, из раны на шее стекали кровавые ручейки. Но стоило ему провести по ране пальцами, она закрылась, и кожа его вновь стала гладкой и безупречной.
В море, 15 ноября 1890.
С тех пор как я отведала его крови, до того момента, когда два дня спустя мы покинули Ирландию, граф не спускал с меня глаз. Он возился со мной, как с ребенком, сам купал и одевал меня, заставлял есть, считал мой пульс, прислушивался к биению моего сердца и потчевал лечебными настоями. Все эти заботы казались мне совершенно излишними, ибо я испытывала такой прилив энергии, что не знала, как ею распорядиться. Внутри меня словно вспыхнул какой-то запал, и я не знала, как погасить его. Я была одержима одним желанием — вновь припасть к источнику на шее моего возлюбленного. Однако на все мои просьбы граф отвечал отказом.
— В слишком больших количествах моя кровь будет для тебя ядовита, — заявил он. — Нам следует соблюдать осторожность.
— Я соблюдала осторожность всю свою жизнь, — сказала я и удивилась звучности собственного голоса. Его кровь, соединившись с моей собственной, заставила ее быстрее бежать по жилам, согревая и укрепляя мое тело. Никогда прежде я не чувствовала такой бодрости уверенности в своих силах.
— Тем не менее, Мина, мы не должны спешить, — непререкаемым тоном изрек граф. — Мы должны посмотреть, как будет реагировать твой организм.
— А как он должен реагировать?
— Я уже говорил себе, реакции бывают весьма различны. Некоторые люди, испив крови бессмертных, тяжело заболевают, для других подобный опыт оказывается смертельным. Ты от рождения наделена Даром, так что мы можем не опасаться за твою жизнь. Однако же у тебя могут появиться некоторые весьма неприятные симптомы. С другой стороны, это вовсе не обязательно. Так что сейчас нам необходимо понаблюдать за твоим состоянием. Если ты почувствуешь себя нездоровой, это будет означать, что первая порция была слишком велика.
— А скоро я обрету бессмертие?
— Не торопи события, Мина. Наберись терпения. Для того чтобы понять, стареешь ты или нет, потребуется время.
— Но я не хочу набираться терпения, — с пылом возразила я. — Сейчас, когда мы наконец вместе, я хочу наслаждаться жизнью. Хочу брать у нее все, что она может нам дать.
Моя горячность заставила графа рассмеяться.
— Любовь моя, нам принадлежит вечность, — напомнил он. — Зачем же спешить? Для того чтобы отведать всех удовольствий, предлагаемых жизнью, у нас достаточно времени.
Пасмурным субботним утром мы взошли на пароход, отплывающий в Саутгемптон, и, стоя на застекленной прогулочной палубе, бросили прощальный взгляд на землю, где впервые встретились. Темное дождевое облако, подобно огромной шляпе, венчало вершину горы, возвышавшуюся над зелеными берегами. Пароход наш вышел из гавани и направился в открытое море, но с нашего наблюдательного пункта еще долго были видны серые скалы, охранявшие побережье подобно суровым часовым. Когда берег наконец растаял в тумане, взгляды наши устремились на серебристую морскую гладь, покрытую сплошной дождевой рябью.
В наши намерения входило, заглянув в свой лондонский дом, совершить путешествие по всему свету. Граф сказал, что прежде мы проводили много времени не только в Ирландии и Англии, но и во Франции, и в Италии. Он донельзя разжигал мое любопытство, сообщая лишь самые краткие и отрывочные сведения о том, что мы пережили вместе.
— Ты сама сказала, прошлое осталось в прошлом и тебя волнуют лишь настоящее и будущее, — повторял он в ответ на все мои расспросы.
— Но сейчас я хочу вспомнить то, что было со мной когда-то, — возражала я. — Хочу вернуть утраченное время.
— Вернуть утраченное время невозможно, и тебе придется с этим смириться. Но твои воспоминания оживут, когда ты вновь посетишь места, где происходили важные для тебя события. Именно так случилось в Ирландии. Надеюсь, Мина, тебя ожидает много радостных открытий. — Граф помолчал и добавил с печальной улыбкой: — Тех мест, где между нами царило несогласие, я постараюсь избежать.
— Придет время, и я вспомню все то счастливое и несчастливое, что было в моей жизни, — заметила я. — Но теперь, когда мы снова вместе, наши прежние размолвки более не имеют значения.
Волны яростно бились о борт корабля, дождь становился все сильнее. Усадив меня в шезлонг, граф закутал мои колени пледом и уселся рядом.
— Знала бы ты, любовь моя, как часто, путешествуя по миру в одиночестве, я мечтал показать тебе удивительные страны, которые мне довелось увидеть, — Индию, Аравию, Египет, Россию. О, Мина, если бы я вздумал рассказать тебе о своих приключениях, мой рассказ длился бы годы. Будет намного лучше, если ты все увидишь собственными глазами. Лишь тогда ты сумеешь понять, каков я сейчас.
