Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Вы разговаривали с Василисой? — спросила, обретя наконец дар речи, Гелена.
— Ну, для начала она пришла и на меня наорала. Хорошо, что не стукнула, я бы этого не пережил. Но надо сказать, она во всём оказалась права. Я же говорю: умная.
Не успел он вымолвить эти слова, как открылась дверь и вошли Алан с доктором Аюбой. МакКормак тут же заткнулся. Ферди же одним движением убрал стенку, разделявшую палату, в которой стоял медикап Айры, от соседнего помещения, в котором Феликс уже успел развернуть переговорную и пункт связи и налаживал камеры, чтобы обеспечить удобный обзор. Доктор Смелянская суетилась тут же, расставляя сиденья, а Линда, которая уже пришла, так и продолжала копаться в собственном комме.
Пришлось взять дело в свои руки.
Для начала Гели широко улыбнулась МакКормаку и выразила, как она рада, что он перестал воротить нос от своей родной крови. Затем вкратце объяснила с кем и по какому поводу состоится беседа, а под конец выразила сожаление: тайна существования станции выплыла на свет божий и теперь спрятать её обратно уже не получится. Раз узнали про похищение и станцию, то остальное — дело времени. Уже завтра, если не сегодня, кто-нибудь из дамочек проговорится про клонов и пошло-поехало.
МакКормак сразу стал злым и собранным.
— Что вы планируете? — прошипел он, — Парней надо спасать!
— Мы и хотим их спасти, — подтвердила Гелена, — А для этого надо сделать их существование легальным, только и всего.
— Только и всего? — горько рассмеялся старик, — Столько людей столько лет бились, чтобы приняли новый закон о клонировании, и ни с места. А вы хотите одним ударом сдвинуть с места этот неподъёмный груз?
Тут Линда оторвалась от своего комма и вступила в беседу:
— Прошлый закон о клонировании человека был принят под давлением общественности. Люди боялись клонов, считая их моральными уродами, агрессивными, опасными тварями. Для принятия нового закона нужно первым делом изменить общественное мнение. Пусть наших мальчиков увидят все. Пусть убедятся: они ничем не отличаются от обычных людей.
В глазах МакКормака плеснул настоящий ужас.
— Вы хотите подключить средства массовой информации? Телевидение?
— А что тут такого? — пожала плечами Линда, — Как по-другому сформировать общественное мнение?
Тут раздался зуммер межпланетной связи и Гели поспешила вывести из-под объектива камер тех, кого не хотела показывать министру: парней-клонов и доктора Смелянскую. Сама она тоже спряталась в слепой зоне.
Появившийся на экране министр начал с места в карьер:
— Госпожа Хермана, что вы себе позволяете? Вы же юрист и должны понимать, что сейчас вас можно рассматривать как преступницу! Вы захватили правительственный объект!
«Опять за рыбу гроши», — подумала Гелена.
— Преступницу? — пожала плечами Линда, ни на минуту не взволновавшись, — О чём вы говорите, министр? Меня похитили неизвестные мне личности и держали взаперти, лишив принадлежащего мне имущества. В этом случае я имела полное право желать свободы и добиваться её. Любым путём! То, что сейчас не похитители, а мы, похищенные, контролируем ситуацию, можно счесть чудом. Но дело не в этом, а в том, что, по вашим словам, нас похитила некая правительственная инстанция. Это верно? Если вы это подтверждаете, я немедленно свяжусь с прессой и подам на вас суд. Верховный. Никто не имеет права похищать свободных граждан Содружества. Даже правительство.
Кажется, она разозлила министра.
— Не стоит мне угрожать, милая, — произнёс он зло, — Вы не в том положении. Если наша беседа мне не понравится, я могу одним движением пальца отправить вас всех на тот свет. У станции есть функция самоуничтожения, а я имею право и возможность её запустить. Конечно, мне вас очень жалко, такую красивую, молодую женщину, ещё толком не успевшую пожить, но себя жалко значительно больше.
Линда высоко подняла брови, будто удивляясь словам министра, а Феликс из угла стал подавать ей знаки: система самоуничтожения отключена, мужик блефует, только сам об этом не подозревает.
— Вы меня разочаровали, министр, — произнесла Линда устало, — Я думала, с вами можно иметь дело, а вы ещё тупее наших вояк. Хотите уничтожить станцию и вместе с ней все следы? Попробуйте. Я не говорю о том, что следы всё равно есть: на Понгоме сейчас находятся одиннадцать бывших узниц, готовых заговорить. Если с нами что случится, они молчать не станут. Но даже если они промолчат… Угадайте, почему я не боюсь?
Она щёлкнула пальцами и Феликс вышел из угла на видное место. Оценивающим взором оглядел министра и сообщил как бы между прочим:
— Тут уже пытались запустить самоуничтожение. Было такое. Но мы с братом не только отключили эту функцию, мы вытащили заряд, разделили его и спрятали. Теперь чтобы снова запустить нечто подобное, придётся строить систему заново.
Министр глядел на Феликса с разинутым ртом. Видимо, не понял сразу, кто это, так как сходство с МакКормаком ввиду возраста последнего было неочевидно. Но несмотря на это Феликс его потряс и теперь очумевший министр пытался собрать свои мыслительные способности в кучку. Он сразу поверил, что уничтожить станцию не удастся, и страстно жаждал крови того, кто обещал полную секретность. Поэтому его следующей фразой было:
— Где МакКормак?! Я хочу его видеть и с ним говорить!
Феликс усмехнулся и одним движением переключил камеры. Собеседником министра стал заключённый в медикап Айра.
Кажется, Даниэль Ставицкий этого не ожидал. Для него МакКормак был чем-то вроде железного коня, который вечно скачет и есть не просит, а беспомощный, больной вид старого шпиона привёл министра в замешательство. Он долго смотрел ай ре прямо в глаза, а затем спросил:
— Почему ты не выполнил наш уговор? Почему станция цела и невредима?
— А ты бы хотел сделать из меня убийцу и самоубийцу разом, Даниэль? — прищурился Айра, — Правда, убийцей я был и раньше, но себя всегда старался сохранить. Думаешь, в этот раз всё должно было быть по-другому? Должен тебя огорчить. С первого раза не получилось, мне помешали, а второго не будет: ребята разобрали систему самоуничтожения по винтику. Но теперь я этому рад. Здесь целая толпа ни в чём не повинного народа и после размышления мне расхотелось отправлять их к праотцам.
— Ты понимаешь, что этим губишь себя и меня, Айра?! — воскликнул министр и вдруг похолодел. До него дошло, что, несмотря на то, что канал защищённый, на том конце могут записывать их разговор. А если он дойдёт до журналистов… Лучше об этом не думать.
МакКормак по лицу догадался, о чём размышляет внезапно замолчавший министр.
— Что, Даниэль, страшно? — спросил он с усмешкой, — Это ты готов был всех загубить, лишь бы вылезти сухим из воды. Ну и ешь, что наварил. А я тут познакомился со своими клонами. Классные ребята. Наверное, признаю их как своих детей. И кстати, тут есть целых три парня, между которыми можно будет разделить наследство Кричевски. Судя по формулировке, он так и планировал.
— О чём вообще речь?! О каком наследстве?! Они клоны! — воскликнул министр, — Мы дали тебе разрешение на продолжение эксперимента только из-за новой угрозы, ты знаешь какой. А так они не имеют никаких прав! Ты не можешь их признать и они не могут наследовать. Они не люди! Таков закон!
— Если закон так несправедлив, — вставила слово Линда, — его пора изменить. Они люди получше многих.
Гели с замиранием сердца слушала и смотрела. Она отлично понимала, что все эти переговоры на нынешнем этапе — просто способ потянуть время, пока не будут готовы материалы для показа по телевидению. Министр не может уничтожить станцию прямо сейчас, от этого мальчики их уберегли. Но кто помешает ему прислать сюда тяжело вооружённую эскадру, против которой всё оружие Василисы не поможет? Значит, следующий шаг за ними и его нужно сделать как можно скорее. Их спасёт только самая широкая огласка.
Линда при поддержке МаККормака бодалась с министром часа два, после чего Даниэль Ставицкий просто отключился, не найдя никаких аргументов, способных заткнуть ушлую дамочку. Она требовала разбирательства в Конгрессе, пусть и закрытого, и легализации если не клонирования, то самих клонов. На таких условиях обещала вернуть станцию законному владельцу, если оный найдётся и предъявит свои права, а также намекала, что не будет подавать иск и требовать компенсации за перенесённые страдания.
