Стихия (СИ) - Барминская Марианна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
— Я думаю, для вас он сделает что угодно.
— С чего ты взяла? — встрепенулась Грета порозовев. Как школьница, ей-богу.
— Вот только не нужно делать вид, что вы не вникаете в смысл моих слов. Слепой заметил бы, как он на вас смотрел, да и вы глазами стреляли только так.
— Я? Стреляла глазами? — задохнулась от изумления Хранительница, наверняка не веря в то, что какая-то девчонка сует нос в ее сердечные дела, да еще с такими поучительно-отчитывающими интонациями.
— Ну не я же. И вообще, какой такой пожар вы устроили? Вы же Хранители, не стыдно вам? И, судя по короткому разговору, между вами точно что-то было.
Грета в потрясении хлопала ресницами. Внутренний голос наконец-то смог докричаться до меня и стал занудно вдалбливать в мой мозг, что непозволительно говорить в такой манере с Хранительницей о субъекте ее симпатии. Но со своим внутренним голосом и совестью в одном лице я не в лучших отношениях, так что слушать их не стала. Женщина все еще пребывала в ступоре, что откровенно меня забавляло. Я оглядела опустевшие тарелки и поднялась на ноги.
— Можете подготовить еще одну оправдательно-эпическую речь, а я пока посуду уберу.
— Я помогу, — очнулась Грета, вернув лицу нормальный цвет кожи.
— Да сидите уже, сама все сделаю.
Когда я домывала последнюю тарелку, Хранительница зашла в кухню и принялась разглядывать журчащую воду в фонтане. Я пожала плечами и снова повернулась к раковине, вслушиваясь в шум воды и звон посуды. Обычно меня это отвлекало и успокаивало, но сейчас все внимание приковывала Грета, явно собирающаяся что-то рассказать.
— Мы начали встречаться, когда мне было восемнадцать, — заговорила женщина в тот момент, когда я выключила воду. Наконец-то среди всего этого военного и исторического бреда промелькнет романтическая история о любви. — Николаю тогда было почти шестнадцать.
Ах, она коварная девушка, влюбившая в себя наивного миртранского парня! Не зря мне казалось, что он выглядит моложе нее.
— Его родители не одобряли наши отношения, но вряд ли дело было только в возрасте. Скорее всего, их пугал мой жуткий характер. Наверное, они боялись, что я плохо повлияю на их сына. Хотя причина неприязни состояла и в том, что ему давно подыскали другую невесту. Я ее не помню, но она вроде была из довольно обеспеченной семьи, умная и скромная. В общем, ее кандидатура постоянно затмевала мою.
Значит, молодость Греты все время сопровождалась косыми взглядами и упреками со стороны родственников Николая. Да уж, в такой обстановке характер не улучшится. Надо было послать всех к чертям и сбежать с Николаем в какую-нибудь деревушку.
— Но меня это ни капли не пугало и уж тем более не останавливало. Николай тоже, несмотря на угрозы со стороны родителей, продолжал со мной встречаться. Однажды родители сообщили ему, что в скором времени состоится его знакомство с семьей невесты. Ты бы видела, как мило он возмущался, — с теплой улыбкой проговорила Хранительница, и у меня отчего-то сжалось сердце. Никогда не любила светло-печальные улыбки, у меня от них дыхание перехватывает и ком в горле застревает.
— Я ради шутки предлагала ему разные варианты того, как можно избежать встречи с той семьей, но он выбрал самый безумный и, честно говоря, идиотский способ. Тот самый пожар, о котором ты уже слышала. Свой выбор он мотивировал тем, что тушение пожара будет очень правдоподобным поводом отказаться от похода в гости. В поджоге я не участвовала, только помогала тушить, причем в нас не было ни грамма страха, мы столько смеялись во время и после тушения. Для нас было неважно, что мы делаем, важно было то, что мы делаем это вместе. Мы были похожи на безумных… — прошептала Грета и сделала паузу. Я, почувствовав, что у меня затекли мышцы, медленно села на табурет. Она так рассказывает о былых чувствах, как же она могла променять их на жизнь Хранителя? Никогда не поверю, что чувство долга смогло пересилить любовь, время-то было не военное, чтобы взывать к патриотизму.
— Пожар — это одно из многих наших приключений. Мы были молоды, влюблены друг в друга, в нашу жизнь. Но в какой-то момент для меня все оборвалось. Я не могу вспомнить, как ни пытаюсь, что же случилось. Но чувство болезненной, ледяной пустоты навечно отпечаталось в памяти. Наверное, я потеряла кого-то из родных, ничто другое не может причинить такие муки. И я решила стать Хранителем, чтобы убежать от боли, скорее всего. Или чтобы восстановить справедливость, ведь я не помню, как все случилось, возможно, это был не несчастный случай.
— А вы точно уверены, что стать Хранителем вас сподвигнула смерть кого-то из близких? — осторожно переспросила я. Все-таки я знаю, насколько тяжело говорить на эту тему. — Может, не нужно гадать и полагаться на одни только ощущения?
— Если чувства человека могут быть ошибочны и нестабильны, то ощущения Хранителя точны и очень тонки. Я практически уверена в причине своего становления Хранителем. Только вот тогда я не подумала о Николае. Мой поступок был насквозь эгоистичным, ведь я могла восстановиться, лишь находясь рядом с ним, но путь выбрала более легкий и быстрый: забыть. Как оказалось, ощущения остались. Николай до последнего не верил, что я кардинально меняю свою жизнь и в этой жизни не останется места для него. Он говорил, что это предательство, а не решение проблемы, но меня, обычно такую непостоянную, на этот раз переубедить стало невозможно. Я ушла. Память о прошлой жизни исчезла, о Николае и обо всем остальном я забыла. Странно и обидно, что любовь исчезла, а боль осталась, но жизнь Хранителя учит многому. Сейчас от вспыльчивой и раненой девушки почти не осталось следов. Через год после того, как я ушла в храм, у нас появился новый Хранитель… В первую минуту встречи с ним я собиралась лишь представиться, но следующие минут десять все воспоминания, связанные с Николаем, всплывали, сменяя одно другим. Оказалось, что, раз мы были знакомы раньше, то печать, накладываемая на нас, не сработала и разрушилась. Мы помнили все, связанное исключительно с нами, следовательно, вернулась и любовь. Но Хранителям… — Грета замялась, наконец-то посмотрев на меня.
— Нельзя, — вставила я, сочувственно взирая на женщину. Она слабо кивнула.
— Нельзя. Вообще ничего нельзя. Так и живем. Если честно, я нисколько не жалею, что стала Хранителем, но Николай… Он пошел сюда следом за мной, хотя мог прожить жизнь по-другому.
— Он просто любит вас и видит свою жизнь лишь рядом с вами, — скромно сказала я, надеясь, что не выгляжу маленькой девочкой, говорящей умные фразы, смысл которых ей неясен.
— Любит… — эхом отозвалась Грета и подставила ладонь под холодные струи воды. — Главное, что он простил меня, простил мне мое предательство. Разве это не чудо? — спросила женщина, бросив на меня слегка ошалелый взгляд. Я поднялась и неспешно подошла к фонтану, протянув ладонь рядом с рукой Греты.
— Конечно, чудо. Как же я хочу, чтобы у меня все было идентично.
— Будет. Ведь мы так похожи, не правда ли?
Первым, что я увидела, когда проснулась, оказались рваные тени, снующие по тонкому балдахину, слегка трепыхающемуся от ночного ветерка. Сложно было понять, чему эти тени принадлежали. Казалось, они существовали сами по себе. Черные пятна двигались по кругу, словно где-то вверху висел дьявольский диско-шар. Уюта они вот совсем не создавали. Я резко села, от чего перед глазами вообще все поплыло, и стала совершать идиотские движения: отгонять тени рукой. Ладно хоть еще «Кыш!» не кричала. В принципе, это помогло, и тени исчезли. К сожалению, исчез и сам сон. Я оглядела комнату, утонувшую в лунном свете. Черно-белая скука. Сидеть на кровати без дела стало неинтересно, и я тихонько ступила на пушистый ковер, щекотавший босые ноги. В ванной еле слышно журчала вода, но туда идти не хотелось, поэтому я решила проверить Грету. Заглянув в гостиную, я обнаружила расправленный диван, на котором сиротливо лежали подушка с одеялом. Блеск, куда ночью подевалась раненая Хранительница? Я обшарила кухню, выглянула в коридор и только потом услышала шум в ванной, как будто кто-то снес с полки бутылку с шампунем. Ясно, дело о пропаже Хранителя можно считать закрытым, Грета просто ушла в туалет. Тогда почему там не горит свет? Так, рано я закрыла дело. Подумав, чем бы вооружиться, но так ничего и не выбрав, я бесшумно двинулась к ванной. С каждым шагом, приближавшим меня к водной обители, живот сводило все сильнее. Вот чего мне бояться в собственной ванной, если, к тому же, там наверняка Грета? Но мерзкое ощущение страха и орущий на меня инстинкт самосохранения без устали наносили удары по нервам. Так, Ника, без паники, там же вода, а, значит… Блин, это значит, что у меня ужасная память. Собрав последние капельки самообладания, я открыла дверь и… растянулась в счастливой улыбке.
