Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
И пока Фалько жив и привязан к нему клятвой, Астальдо чувствовал себя защищённым.
Кодоньо они покинули наутро после того, как Фалько встал на ноги. Самому Астальдо было бы неплохо ещё пару дней полежать, а вовсе не в седло, ну да при таком раскладе на одном месте лучше не задерживаться. Совершенно не нужно приводить за собой тёмных тварей в приличный дом, да и в целом на улицы городка — тоже. Поэтому перевязка, лекарство от Агнессы — привязать к ране и ещё выпить, и вперёд.
Погода в этот день радовала — солнце, на небе ни облачка. Мальчишки скакали наперегонки — те, кто был здоров, двоим тоже досталось в том ночном сражении. Девчонка Аттилия носилась вместе с ними — совсем от рук отбилась в этом путешествии. Но её силы растут не по дням, а по часам, а будет капризничать по возвращению домой — найдётся, кому эти капризы обломать. Дева должна быть послушной, а дева-маг — вдвойне послушной, и как дева, и как ученица. Впрочем, вежливость она не растеряла, при нём глаза опускала и говорила тихим спокойным голосом.
Отдыхали днём трижды — и не только из-за него, Серафино тоже еле едет. Лежали на траве, грелись на солнце, доедали вкуснейшие чужеземкины пироги.
Надо отдать ей должное — руки у неё золотые. Такую бы взять управлять хозяйством — да где ж её найти, ещё одну такую? А что станет после похода с этой, он не представлял. Самое вероятное, если выживет, если все они выживут — достанется Фалько, тот увезёт её в свой дворец с балконом на море и там посадит ждать его из походов.
И похоже, старина Раньеро прав — она Сказительница. Её истории волшебны сами по себе, даже если в них не говорится о чудесах и магии. Редкий экземпляр, маг без собственно магии. Или у неё заёмная магия артефакта? Защита-то точно от него, он сам видел тогда, ночью — тёмные твари не могли к ней подобраться, а боевые заклинания стекали с неё, как вода, или отлетали, да по тому, кто колдовал. Но и записи говорили о том, что те, кто получал вторую часть, погибали уже не в битве, а каким-то другим способом. Поэтому пусть Фалько её стережёт. Да пусть хоть спать её возьмёт под свой плащ, ему, Астальдо, спокойнее будет. Сидят на бережку, за ручки держатся, беседуют. Астальдо подумал, что не отказался бы посмотреть, как Фалько возьмёт её за руку и представит своим людям и своим детям. А она будет пристально на них на всех смотреть и вольно всё комментировать. Тьфу, пусть живут, как хотят. Потом. Когда мы сделаем то, ради чего собрались.
Вечер был как вечер — ужин, потом история от чужеземки. Точнее, часть истории — она выбирала какие-то больно уж длинные сюжеты, на несколько дней. Рассказ о молодом нищем моряке, ставшем обладателем несметного сокровища, заинтересовал всех, даже Астальдо было интересно, что же он теперь будет делать — когда у его ног все царства земные, так сказала чужеземка. И похоже, что герой собирался мстить тем, по чьей милости он провел пятнадцать лет в темнице.
История закончилась, и надо было пойти спать, Агнесса — та уже удалилась, и ему тоже пора. Впрочем, она высунулась из шатра и очень выразительно смотрит — что-то случилось?
— Господин Астальдо, вас разыскивает Магнус Амброджо.
И что же ему нужно на ночь глядя?
Астальдо подумал, и позвал с собой Фалько, потому что предчувствие непоправимого выросло до небес и вопило. В шатре он сел, достал зеркало, подышал на стекло и прошептал активирующее заклятие, вызывая Джиакомо, оставшегося в Обители мага, посредством которого они общались с Амброджо. Тишина. Тогда он вызвал ещё одного — Террано. Тот отозвался сразу же и передал зеркало.
— Амброджо, что случилось?
Магнус был встревожен и взъерошен, как будто три дня не спал и не причёсывался. Хотя это было не так — они связывались каждый вечер, кроме тех дней, что прошли в Кайне под стражей, и ещё — когда его ранили, и Астальдо рассказывал о том, где они находятся и что делают. Что случилось со вчерашнего вечера?
— Понимаешь, я не думал, что так получится. Я думал, будет лучше. Но не вышло, понимаешь, не вышло, — бормотал Амброджо.
— Что ты сделал? — быстро спросил Астальдо.
Фалько стоял за плечом и молча смотрел в стекло.
— Понимаешь, — и его голос очень отчётливо прозвучал в тишине шатра, — я подумал, что нужен ещё один, ну, избранный. Потому что та твоя женщина если не помрёт по дороге, то вдруг ещё с ней что-то случится, и нужен запасной вариант! И мы с Джиакомо попробовали провести обряд — на той Силе, что ещё оставалась в Светильниках. И во время обряда три из них взорвались! Я еле успел выскочить из залы, а Джиакомо и трое служек погибли в том сумасшедшем всплеске силы!
О Великое Солнце!
— Ты. Хочешь. Сказать. Что угробил три священных светильника и кучу людей ради своей бредовой прихоти? — холодно спросил Астальдо.
— Почему прихоти-то, это же было на пользу!
— С какой радости на пользу? Амброджо, твоё счастье, что я сейчас не рядом с тобой. Сейчас я бы не удержался от того, о чём бы потом, возможно, пожалел бы. А так — я вернусь и мы поговорим. Мы вернёмся.
— Так вы когда ещё вернётесь, — пробормотал Амброджо.
— Через декаду.
— Как так? Вы же ещё не выполнили задачу?
— Сложилось так, что нам необходимо быть в Фаро. И мы там будем примерно через декаду. Я извещу точнее, — может быть, извещу, а может и нет.
Астальдо прервал связь и услышал с улицы какой-то странный звук — не то вздох, не то всхлип. Фалько мгновенно насторожился и выскочил наружу. И пусть его.
А Астальдо остался переваривать услышанное.
Что ж, значит, это паломничество — последнее. И либо они соберут Скипетр, либо он навсегда скроется от людей, потому что призвать другого избранного теперь не сможет никто. Никакого другого шанса не будет.
И он ещё хотел отдать Скипетр этому ослу! Ну как отдать — убедить избранную распорядиться сокровищем правильно. И после — самому потихоньку управлять недалёким Магнусом. Да только им можно управлять, пока видишь глазами. А как отошёл на десять шагов — так там уже управляет кто-нибудь другой. А если нет, то ещё и хуже, потому что когда он сам берётся думать, выходит вот так…
Агнесса сидела на стуле и не сводила с него глаз. А потом молча подошла и обняла. Она ничего не говорила, просто гладила его по лицу и по голове, перебирала волосы.
На фоне чужеземки достоинства Агнессы играли яркими красками. Благонравна, умна, образованна, ей хорошо знакомо нетерпение первооткрывателя и исследователя. И красавица, замечательная красавица.
Да, жизнь продолжается. Что же делать, Амброджо с самого начала был слабым звеном в его безупречном плане. Астальдо понадеялся, что желание власти и небывалых почестей заставят его сидеть смирно, пока другие выполняют для него сложнейшую задачу. Но увы, если ты дурак, то это не вылечишь ни отварами, ни магией. Семейная дурость и семейное упрямство. Хорошо, он хотя бы людей не убивает, как его дядюшка Гульэльмо Фаро или кузен Пьетро. Тихий безобидный дурак, которого, однако же, не стоит выпускать за пределы Ордена и за пределы его обычных обязанностей. Вот так.
Прав Фалько — нельзя связываться с дураками. Потом себе же боком выйдет.
3.27 Лизавета отпускает страхи и воспоминания
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать (с)
Лизавета бежала, не разбирая дороги, а слёзы текли, не останавливаясь.
Что ж это теперь получается, если установка накрылась, то ей здесь век вековать? Или дура она, что в местный Новый год однозначно не загадала — хочу домой? Начала она, видите ли, привыкать. Вот и получила.
И теперь навсегда — эти дурацкие тряпки, эти кони, эти ночёвки неизвестно где, эта еда на костре или где там ещё, и никаких удобств.
И без родных — тоже навсегда. Впрочем, они, наверное, там её уже отплакали. И не надеются, что она найдётся. Мало ли людей пропадает? Вот и она пропала. Насте-то что скажут? Мама и Вася сильные, переживут, это Настасья маленькая да отец может в запой совсем удариться и с того навернуться…
