По ту сторону пламени (СИ) - "Abaddon Raymond" (полные книги txt) 📗
Задрав голову, следит за птицами Мария. Будто ничто другое не имеет значения. Отворачиваюсь к пегим от граффити и плесени стенам, непроницаемо-черным окнам. Глаза снова щиплет. Я не могу сжечь всех, и однажды — еще не раз, — тоже буду тщетно искать душу Плутона в небесах, дергаться от щебета и плакать, не находя смысла. Чертовы птицы и опустевшие тела — лишь осколки витража. Как ни верти, а никогда не составишь цельную картину.
Деревянно переставляю ноги. Холод пропитывает кости. В кровотоке спорят голоса. Мяукает кот на руках у Сано. Женщина дрожит, хоть греется зверем и курткой Ульриха. Припорошенный снегом Наас будто постарел раньше времени. Я шагаю ближе к Илаю, неслышно произнося формулу щита, когда на дорогу выходят трое. Замираем, с опозданием обрывается лязг протезов. Хикан предостерегающе рычит. Звук тонет в треске: пернатые могильщики разом вспархивают к тучам. Кувыркаясь, стая несется к парку, а я выдыхаю. Все хорошо.
Один из охотников медленно расстегивает китель. Сворачивает и кладет на асфальт. За ним повторяют остальные. Быстро отступают прочь.
— Идем, — хмыкает Эрлах. Карие глаза светятся весельем. Утыкаюсь носом в его сюртук и втягиваю запах сухого разнотравья.
— Подожди! Это может быть ловушкой, — говорит Сано наклонившемуся за одеждой Ульриху. — Чары…
— Нет, — Советник первым подхватывает сверток. Снежинками чертит над тканью символ. Улыбнувшись, догоняет и кутает Нааса, завязывает рукава на груди. — Это благодарность.
— Все равно проверь, — бурчит Хикан Эйсе. — Лучше воспаление легких, чем какая-нибудь дрянь из запасов Чиндта.
Через квартал мы находим висящий на кустах зеленый пуховик, который я накидываю на плечи Илаю. Приникаю к скованной морозом спине. Весь воздух пропах им — кровью и снегом, — или только я?
— Вон еще, — Ульрих указывает на гирлянду шарфа у обочины, но не отходит от Марии, который, до желваков стиснув зубы, перехватывает выскальзывающее тело.
— И там, — на ветках распята кофта. Повернув за угол, не сдерживаю всхлипа. Слезы жгут щеки. Потрясенно смеется Сано.
Вещи повсюду. Чернильные кляксы форменных курток, толстовки и свитера, стопка одеял — такие покрывали кровати в комнате Нааса и Тони, в воспоминании Илая. Возле калитки громоздится целая гора одежды.
— Ненормальные, — рвано выдыхает Эйса. — Камеры же работают!
Красные глазки, осенью прятавшиеся в гуще листвы и вьюнков, сейчас не таясь взирают с карнизов. Улыбаюсь прямо в око объектива, помогая Мантикоре надеть пальто. Пальцы не слушаются, и пуговицы выскальзывают, пакт Серафима падает на землю.
— Мне нравится твой запах, — говорит мужчина тучам, теребит горловину свитера.
— Я не чувствую. Только чужие.
— Это хорошо, — криво усмехается. — Тебе повезло.
— Пойдем. Почти выбрались, — последние метры до ограды. Эйса осторожно толкает узорчатую от заклятий дверь.
— Я попрощаюсь с вами здесь, — Эрлах выглядит моложе в пиджаке с чужого плеча. — Не оставайтесь в городе. Уходите как можно дальше прямо сегодня, воспользуйтесь альфа-порталом.
— Спасибо, — за подсказку. Кивает:
— И вам. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся при менее трагичных обстоятельствах.
— Позаботься о Нине, — хрипит Наас. — Пока на ней нет печати, она считается человеком и попадает под власть Университета.
Она уязвима.
— Жаль, что нельзя обратить без спросу, — сводит серебристые брови Хикан. Верно. Мы внесли в документ: тварью становятся отмеченные Высшими или старшими по взаимному согласию.
— Я поговорю с ней, — обещает Советник. — Свяжусь с Ульрихом, как только станет известно состояние Сойта Роэна. А теперь…
— Барьер, — задерживаюсь, пропуская остальных вперед. Ветер обдувает ноги, забирается под сюртук. Обнимаю листы пакта. Илай ждет по ту сторону увенчанной колючей проволокой стены. Пуховик съехал с плеча, обнаженные руки на черном платье Айи — белые до синевы. Хмурится: иди же.
Да. Минуту.
Он словно соткан из лунного света, призрачный среди переплетений веток и летящего снега. Заревом пожара алеют верхушки деревьев. Облизываю губы, провожу ногтями по жгуту раны на ладони:
— Я сожгу ваши души дотла, если придется, — говорю Эрлаху и нацеленным в лицо камерам, эху присутствия под кожей. Мужчина легко улыбается:
— Договорились.
Ему несложно быть храбрым: на загорелой коже еще золотится пыль заключенной в Камне силы. Или что-то иное делает Даниеля Эрлаха таким… невыносимо реальным? И как он достал забытые в Отрезке звезды? Спрашивает: — Зарин? Все хорошо? — я отворачиваюсь.
Перешагнуть линию ворот. Зажмуриться, концентрируясь и наполняя карту Университета молочным сиянием. Беззвучно произнести, обращаясь к невидимым монстрам:
— Уходите, — прочь от переливающегося сталью периметра. Возвращайтесь в свой мертвый город или спешите пугать живых — плевать. Уходите!
Оставьте нас хоть ненадолго!
С грохотом захлопывается калитка, камень ограды вздрагивает. Шипит Бес.
— Шшш, все в порядке, — Сано гладит бархатные уши. Глубокий голос срывается в шепот. — Все закончилось.
Черта с два. Все только начинается. Встряхиваюсь, изгоняя из сознания образы: сетку кварталов и завихрения силы, искры чужих жизней. Тень у сердца обретает плотность, ограничивает созвездие Совета колодезным кругом вечной ночи и стылой воды.
Твари еще рядом.
— Возьми, — Ульрих сует мне сургучную кляксу с заглушающим метки заклятьем.
— Спасибо.
— Давайте передохнем и оденемся нормально, — кутаясь в чей-то плащ, охотник смотрит на серого от холода и потери Марию.
— Не здесь. У ручья, — стиснув кругляшек чар в кулаке, говорит Наас. Там клекот воды, там сторожат сосны. Там он попросил меня о помощи и…
— Там можно… попрощаться, — тихие слова Илая оборачиваются паром.
Мария утыкается брату в макушку:
— Нет.
— Нельзя просто выйти из парка с трупом на руках и… — раздраженно начинает Хикан, но Эйса перебивает:
— Молчи. Пойдем. Тебе надо одеться, — оборотень поправляет соскальзывающее одеяло. — А мне — присесть, или рухну прямо здесь. Будешь тогда тащить.
— Вроде сейчас ты сильно помогаешь, — но парень покорно сворачивает на уходящую в чащу тропинку.
— Мы правда не можем взять Янни и Айю с собой, — беззащитно хмурится Свидетель. — Мне жаль.
Мария только качает головой.
— Он сгорел, — выдыхает Илай. — Еще давно. Я говорил тебе, и он тоже. Отпусти наконец. Хватит. Мы сожжем, что осталось. Прах к праху.
— Он бы этого хотел, — худое тело в огромной красной куртке не имеет ничего общего с светившимся свечным огнем мальчишкой.
— Да, — скрипит Мантикора. Мария вздрагивает. — Я помню его… помню кое-что о нем.
— Покажи нам, — прошу я. — Чтобы мы тоже запомнили Янни живым.
Мужчина рвано пожимает плечами.
— Не знаю. Смогу ли.
— Попробуй. Пожалуйста.
Мария точно не сможет, хотя никто не знает Янни лучше.
Опустившись на корточки, Ульрих выцарапывает ножом знак, возвращающий мертвых. Огненный маг падает на колени, трясущимися руками прикасается к сердцу чар. Морщится, собирая нужные чувства. Дрожат черные ресницы, вздергивается в оскале верхняя губа. Тонкий запах краски звенит в свежем воздухе. Ничего не происходит.
Минута, другая проходят в тишине, лишь шумят деревья. Сано отводит взгляд:
— Хватит. Не мучай себя, — но Мантикора впивается пальцами во влажную землю и закрывает глаза. Веко рвет тиком.
— У него получится, — роняет Наас. — Подожди.
— Ему же плохо!
— Так нужно, — так правильно. Боль пунктиром пересекает прошлое, связывая фрагменты и наделяя их смыслом. Мантикора вынес больше, чем каждый из нас. Он вспомнит.
— Я сейчас умру от холо… — осекается. Перехватывает обернутый вокруг бедер плед. Когда двое мертвы, неловко говорить подобное. Силюсь улыбнуться:
— Знаю. Мы все замерзли. Еще чуть-чуть… — реальность надкалывается. Снежинки тают на коже колкими поцелуями, но вокруг — разлапистые пальмы в кадках, взбирающийся по лескам плющ. Ряды горшков с остролистными растениями на металлических стеллажах почти заслоняют белоснежные стены и одинаковые
