В оковах льда - Монинг Карен Мари (читать хорошую книгу txt) 📗
Наш массовый выезд из Дублина очень мрачен.
Выбраться из города оказалось нелегко. Нам приходится собирать маленькую армию, чтобы пробиться.
До отъезда мы устанавливаем звуковые приманки на северной, южной и западной окраине города, в заброшенных районах, где никто больше не обитает. Танцор подключает их и настраивает на прием центрального радиоисточника. Даже Риодан впечатлен, отчего я жутко горжусь тем, что Танцор мой лучший друг! Надеюсь, этого хватит, чтобы отвлечь Короля Белого Инея от шума, который нам приходится производить, чтобы вырваться из заснеженной тюрьмы, в которую превратился Дублин.
Я делаю быстрый пит-стоп у таверны «Бык и Петух», чтобы забрать со стены штуку, которую прямо-таки отчаянно хочу заполучить после рассказа Танцора. Это единственное место, где я точно видела кнут, украшающий стену рядом с гигантскими бычьими рогами. Не сомневаюсь, что эта штука как-то мне пригодится. А даже если и нет — я не могу упустить шанс разогнать что-либо быстрее скорости звука. Ух, какие у меня будут сверхзвуковые хлопки!
Моторы ревут, грузовики прокладывают путь для «Хамви» и автобусов, чтобы те могли пробраться между заносами из снега и твердого как камень льда. Улицы уже непроходимы, а снег все еще падает, налипая на ветровые стекла. Чуваки перед нами ведут снегоочистители и грузовики, которые посыпают дорогу солью. Понятия не имею, откуда они все это взяли. У нас не бывает таких снегопадов. Зная Риодана, можно предположить, что все это он собрал на каком-нибудь складе, готовясь к любому повороту событий, даже к тому, который кажется невозможным.
Должна признаться, мне это в нем нравится. Раньше мне казалось, что только я всегда чувствую наступление сложных времен и стараюсь подкопить шансы в свою пользу. Приятно знать, что еще кто-то готовится.
Он прав. Дыру нужно заткнуть, потому что лодка уже тонет. Кажется, еще несколько дней — и из города было бы не выбраться. Нас заморозило бы внутри. Мне не нравится план, который мы собираемся реализовать, но мы должны это сделать. Иногда справиться с прорвавшимся адом можно только выпустив еще больше жути.
Пока еще не поздно.
Когда мы доберемся до аббатства и расскажем Кэт, что собираемся сделать, она на стенку полезет.
Ночь приносит в небо над нашим домом фиолетовое северное сияние. Красно-лиловое и гиацинтовое пламя мерцает над снегом, покрытым сияющей коркой льда, как на волнах алебастрового океана.
Мы собираемся у окон общей залы и смотрим на танец фиолетовых паров. Я с ужасом понимаю, сколько времени за прошедший месяц провела, не выходя из своей комнаты, чтобы не выдать визитов Крууса. Я не видела, что происходит со всеми нами, а ведь мы стремились к одиночеству по одной и той же причине. Наше аббатство стало тихим, как дом с привидениями, и одиноким, а я, его лидер, не видела этого и не знала. Я никогда больше не позволю себе забыть, что изоляция — это кратчайший путь к поражению.
Сегодня наш нежеланный гость отсутствует, что подозрительно. Впервые за много недель он не преследует меня на каждом шагу. Он знает, что мы рассержены и что его появление обозлит нас еще больше. Марджери тоже не видно. С осой в нашем улье я разберусь утром. Либо мы согласуем наши действия, либо она уйдет.
Сегодня мы вскрыли драгоценный запас кукурузы, которую запечатали в банки в конце прошлого лета, и приготовили попкорн на масле. Этим вечером мы устроили праздник, собрались у огня и согрелись остатками горячего сидра с корицей и гвоздикой. Единение, тепло, добрые ароматы в воздухе, общее чувство благодарности и надежды — все это вновь объединило нас в одну семью, которой мы были всегда и которую заново научились ценить. Теперь, когда мы все знаем, что Круус играл в соблазнение с каждой из нас, чувство вины больше нас не разделяет.
Услышав приближающийся шум моторов, я чувствую тревогу за безопасность моих девочек и велю им удалиться в кафетерий, пока я сама не проверю главный вход. Трое из них, которые раньше входили в Хэвен — круг доверенных Ровены, отказываются уходить, и к ним присоединяются еще трое во главе со Старой Наной, глаза которой светятся мудростью в гнездышках из морщин. Они придают мне мужества. И я начинаю понимать, как создается внутренний круг избранных.
Мы, семеро, кутаемся в плащи и шарфы, надеваем варежки и выходим в снежную ночь. Лавандовые отблески скользят по сумеречному пейзажу, придавая ему нереальную, призрачную атмосферу. Мы смотрим, как тягачи с огромными лезвиями пробивают путь по занесенной дороге, а за ними следуют четыре «Хамви» и два автобуса.
Когда с водительского сиденья одного из грузовиков показывается Риодан, долю секунды я не могу оправиться от потрясения и думаю: какая восхитительная удача, я же могу попросить его убрать МФП!
Затем здравый смысл возвращается, и мое сердце леденеет.
Да, я хотела его увидеть. Но для того чтобы эти люди приехали сюда ночью, пробиваясь сквозь горы льда до самого нашего дома, должна быть очень веская причина: мы должны обладать тем, что он хочет заполучить.
Очень хочет.
Поэтому я встречаю его напряженным взглядом. Отсутствие видимых раздвоенных копыт, хвоста и рогов не скроет в нем дьявола у моей двери. Он скользит, уверенно и плавно, сквозь снегопад. Красивый мужчина, но, в отличие от моего Шона, создает впечатление животной грации, чего-то нечеловеческого. И, вдобавок, он словно отсутствует здесь! Там, где я вижу его, я никого не чувствую. Это шокирует. Эта чувственность в том, кто является антитезисом всех чувств. Мне не нравится признавать, но для меня это такое облегчение! Я ничего от него не ощущаю. Я никогда не встречала кого-то, кто позволил бы мне такую блаженную эмоциональную тишину.
Он берет меня за руки в приветствии и наклоняется поцеловать в щеку. Я отворачиваю голову и шепчу ему в ухо:
— Ты этого не получишь. За чем бы ты ни пришел, ты это не заберешь. Ответ «нет».
Его дыхание касается теплом моего уха.
— Я пришел за тем, от чего ты рада будешь избавиться.
И я думаю, всегда ли он отвечает в той же манере, в которой к нему обратились. Дьявол — мастер ассимиляции. Так он и добивается желаемого: поначалу он кажется другом.
— Снова «нет». — Возможно, я и отдам ему то, что он хочет, за передвижение МФП. Но лучше отказывать с самого начала.
Он скользит ладонями по моим рукам до локтей, слегка обнимает их и привлекает меня ближе.
— Можем поторговаться.
Он так хорошо читает мысли или просто распознает выражения?
— Верни мне Шона, — шепчу я. Щетина на его щеке царапает мне кожу.
— Твой любимый был волен уйти уже несколько недель назад, — шепчет он мне в ухо.
Я пытаюсь скрыть резкую дрожь и погасить возглас протеста. Я не знаю, правду ли он говорит. Слишком горько и болезненно. Это ложь.
— Это не ложь. — Он роняет руки, отпуская мои, и делает шаг назад. Там, где он ко мне прикасался, я чувствую холод.
Я вижу Дэни, выходящую из автобуса. Тучи, окутавшие мое сердце, слегка расступаются, и внезапно я чувствую душевный подъем. Ее рыжие волосы солнечным нимбом обрамляют сияющее, тонкое, вечно покрытое синяками лицо. Ее приветственная улыбка заражает. Как же я по ней скучала!
Я раскрываю объятия, хоть и знаю, что она никогда в них не бросится, как бы мне ни хотелось. Я знаю, что, если обнять ребенка против его воли, объятия будут словно крадеными. Под ее дерзостью и синяками сияет чистое золото. В ней столько света, сколько я ни в ком никогда не видела. Поэтому я с ней одновременно и строже, и мягче, чем с остальными. Да, она препирается, ворчит и раздражается, как любой подросток, но в ней нет ни грамма зла, будто у нее нет причин его излучать. Хотя на самом деле причин полно, излучает она только радость и счастье оттого, что жива. Я понимаю, что Риодан внимательно наблюдает за мной, пока я на нее смотрю.
— Зачем вы приехали? — Я требую ответа.
Дэни скользит ко мне по льду, останавливается и на одном дыхании выпаливает:
