Оборотень в погонах, или вашу Машу! (СИ) - Чертанова Аса (читать полную версию книги TXT, FB2) 📗
Лицо свекрови вытянулось. Рот безмолвно хватал воздух. А повернувшись, я и сама впала в ступор. Герман стоял в одном полотенце на бёдрах, сложив руки на груди. От такого вида мой мозг начал плавиться, а взгляд сползал к полотенцу. Хорошо, что ситуацию спасла свекровь!
– Шалашовка! – и с боевым кличем кинулась в мою сторону. Увернуться в этот раз я не успела.
Удар женской сумочкой по голове, наверное, смог бы оглушить, но Герман успел быстро переместиться ко мне вплотную и убрать с траектории движения женского аксессуара. От шока не могла проронить ни слова, а свекровь решила двинуться на второй заход!
– Дамочка, вы ошалели?! – взревел мужчина, что плотно прижимал меня к своей груди. Неожиданно моё внимание переключилось со скандальной женщины на стальную грудь гостя.
– Эта дрянь убила моего сына! – взревела обиженная женщина, но уставившись взглядом в голую грудь «Властного босса», решила замолчать. Оправив платье и куртку, проговорила сквозь зубы. – Говорила я Витюше, что ты его не достойна. Так нет, люблю–не могу! Тьфу!
– Да не убивала я вашего сыночка! Только мозги на место поставила, – говорить спокойно уже не получалось, только на повышенных тонах.
– Я сама тебе скоро мозги на место поставлю… Никто не спасёт! – угроза вылетела быстро, так же молниеносно она отправилась вниз по лестнице.
– Вот Машка даёт, а! – из коридора донёсся голос соседки. Вот чувствовала, что не надо с ней спориться… Теперь моё фиаско обрастёт новыми подробностями. И судя по прищуренному взгляду, они шокируют даже меня.
– Обращаю ваше внимание на статью УК РФ 128.1. Клевета. То есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, – наказывается штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо обязательными работами на срок до ста шестидесяти часов, – спокойно протараторил Герман, а мы с соседкой перевели на него ошарашенный взгляд.
– Я же ничего такого, – замялась тут же она и пожала плечами. – Пойду–ка я лучше! А то наклепаете мне тут статей. Я же пенсионерка!
– Так и я просто так вспомнил статью, – он отзеркалил её движение плечом. – А ещё, к счастью, возраст не является смягчающим обстоятельством для приговора.
– Ирод! – поднимаясь к себе на этаж, бубнёж женщины слышался очень долго, а мы так и продолжали стоять в обнимку.
– Надо закрыть дверь, – мной овладел странный ступор. Произнести необходимое действие смогла, а вот с выполнением задачи не справилась. Даже рукой или ногой не смогла пошевелить.
– Надо поговорить! – решительно произнёс Герман. Вот у кого не было проблем с передвижением. Он аккуратно отстранил меня от своего тела, увеличивая расстояние. А меня пробил озноб…
– Я понимаю, что доставила вам неудобство, – старательно отводила глаза в сторону, стараясь смотреть мужчине выше головы. Потому что стоило только сфокусироваться на его глазах, как взгляд сам по себе полз вниз. Туда, где витые мышцы на руках переходят в широкие плечи, а там ниже, до пресса с кубиками.
– Меня это интересует меньше всего, – он отмахнулся от моих предположений и попытки извиниться, и пошел на кухню. А в ванной комнате запищала стиральная машинка, оповещая о завершении поставленной задачи.
– Я сейчас, – обрадованно воскликнула в ответ и убежала вытаскивать бельё. Сердце сходило с ума и пыталось покинуть грудную клетку. Но это тот самый момент, который позволит перевести дыхание.
– Ты долго, – в тот момент, когда рубашка висела на сушилке и все складочки были аккуратно разглажены, на пороге появился Герман.
– Я всё, – смущенно улыбнулась в ответ, подходя к мужчине, что загородил выход. Но он и не думал посторониться или выйти. Стоял как скала и сверлил меня тёмным взглядом. Лишь на секунду в них сверкнул желтый огонь и сразу потух. Но списав всё на нервный срыв и эмоциональное истощение, произнесла. – Пойдём?
Неохотно он развернулся, пропуская меня вперёд. Но проход был слишком узким. Я не смогу пройти так, чтобы не задеть его. Он, наверное, издевается надо мной. У меня передозировка Цветочком!
– Вы забыли, где находится кухня, Герман Натанович? – сложив руки на груди, всем своим видом показала, что не пойду вперёд него.
– Прекрасно помню и на память не жалуюсь, – как ни в чём не бывало, проговорил мужчина. И даже на миллиметр не сдвинулся с места.
– Тогда вперёд! – указала рукой на выход и осталась ждать. Герман улыбнулся и пошёл в указанном направлении.
Мужчина двигался бесшумно, поступь плавная, словно хищник. Зайдя на кухню, сел за стол, а я принялась накладывать суп. Самый сложный момент вышел с хлебом. От сильного, нервного напряжения, руки дрожали, а нож был неожиданно острым. Случайно задев палец лезвием, я даже не ойкнула и не показала вида.
Витя всегда ругал меня за неуклюжесть и со временем научилась скрывать такую мелочь. Чтобы не плодить в семье скандалы. Ушибы разных степеней тяжести, порезы, неудачно прищемленные в дверях пальцы научилась тщательно скрывать. И вот сейчас, стоя на кухне, сработал выработанный с годами инстинкт. Просто подогнула палец так, чтобы не пролить кровь на стол.
– Кушай, – пододвинула всё близко к мужчине, а сама пошла обратно в ванную, чтобы обработать порез. – Сейчас вернусь.
– Сильно болит? – тихий мужской голос заставил остановиться на месте.
– Вы о чём? – интересно, как он сумел заметить. Я же тщательно всё скрыла.
– О твоём порезанном пальце, – он устало вздохнул и с грустью посмотрел на ароматный суп в тарелке. – Неужели ты надеялась это скрыть?
– Я? – вот это действительно наблюдательность. – Сейчас вернусь.
Почувствовала, как тёплая влага начала скапливаться в сомкнутой в кулак руке. Да и что сказать не знала. Мне было стыдно, как всегда, в таких ситуациях. Сбежав в ванную, включила холодную воду в раковине и подставила порезанный палец под струю. Чёрт! Вся рука в крови, а теперь ещё и белоснежная раковина.
– Давай помогу, – он протянул руку к шкафчику, что висел над раковиной. – В этом нет ничего страшного.
– Спасибо, – он быстро нашёл перекись и бинт для необходимой обработки и принялся за дело. Пальцы его аккуратными и отточенными движениями бинтовали, а я молчала.
– Пусти меня к себе пожить, – вдруг выдал мужчина, смотря прямо в мои глаза. От такого заявления пребывала в шоке.
– Что? – может, мне показалось или я как–то неправильно поняла его. – Что значит пожить?
– Мою квартиру затопила соседка сверху. Пенсионерка. Добрая, в отличие от твоих. Трогать её не стал. А вот ремонт оплатил из собственного кармана. Влетело всё в копеечку, ещё и жить негде! – в момент у него сделались милые глазки, как у кота из известного мультика.
– Я вас не знаю! – возмущённо фыркнула в ответ, приходя в ужас, что полуголый он сможет разгуливать почти каждый день по моей квартире.
– Тем не менее от уголовной и административной ответственности я спас тебя целых два раза. Заткнул соседку, сменил замок. Тем более свекровь меня уже видела, муж в курсе. Проблем быть не должно. Пусти пожить… Смотри, какой я полезный, – от мужской наглости дар речи пропал напрочь. Ничего себе заявки. – Буду возить тебя на работу и домой, покупать продукты буду сам!
– Нет! – решительно заявила в ответ, прекрасно понимая, что ещё чуть–чуть и он надавит на мою совесть. Понимаю бы, Димка попросился, я его не первый год знаю. А тут один день… – И речи быть не может!
– Ты злая женщина и бессердечная! – поджав губы, он вернулся на кухню, а я осталась стоять на месте в полном раздрае чувств.
Мозг требовал незамедлительно выставить вон наглеца, совесть взывала к согласию на его предложение, а сердце испытывало интерес. Несмотря на сложившуюся ситуацию, именно Герман не давал скатиться в пропасть депрессий.
– Ну долго тебя ждать? – встрепенувшись от звука мужского голоса, решила отодвинуть всё на потом. Вот останусь наедине с собой и обязательно порефликсирую. А пока у меня на кухне сидит несносный наглец!
