Песнь Кобальта (СИ) - Дюжева Маргарита (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Мысленно коря саму себя за то, что не додумалась накануне щей наваристых сварить, налила из большого кувшина прохладного молока, да пироги ближе к девочке подвинула.
Дэниэль осторожно, боясь показаться невоспитанной, взяла один пирожок и откусила кусочек, тщательно, медленно прожевывая, как маменька учила. В животе опять раздалось нетерпеливое урчание.
— Что ты делаешь? — проворчала Бренна своим по-вороньи скрипучим голосом, — Я же вижу, что голодная! Ешь нормально, не надо передо мной красоваться.
Дэни вздрогнула, вскинув на тетку испуганный взгляд. Не привыкла она к таким резким манерам, пугала ее тетка, не хуже Гароша речного.
— Ешь уже!
Тут уж отбросив скромность и манеры, начала запихивать в рот большие куски, да жадно запивать молоком, и после голодных скитаний казалось ей, что ничего вкуснее быть не может.
Пока девочка ела, Бренна, заприметив, что грязи на внезапной гостье больше, чем одежды, вышла из дома, натопила баньку.
Вернувшись, обнаружила, что Дэниэль с трапезой уже закончила, но так и сидит на лавке, не зная, что же делать дальше.
— Наелась?
— Да, спасибо, — скромно кивнула, изо всех сил стараясь не смотреть на безобразное родимое пятно, черным мазком лежащее на щеке Бренны.
— Сейчас в бане жар сойдет, я тебя отмою, — бесцеремонно заявила тетушка.
Дэни лишь кивнула, продолжая сидеть, как нахохлившийся воробушек.
— Пока расскажи, как ты очутилась на моем крыльце одна, — старая женщина села напротив, по привычке разворачиваясь не обезображенной стороной к собеседнику, — и напомни имя свое. Да не смотри на меня, как волка лютого! С памятью плоховато у меня, что-то помню, а что-то покрылось мутной пеленой, уже не воротишь.
Дэниэль, привыкшая скрываться, похолодела внутри, и прежде чем успела понять, что делает, ответила:
— Меня зовут Эль… Элли.
Не совсем соврала, ее действительно так иногда называли ребята, с которыми играла в Золотых Песках.
— Где отец твой с матерью?
— Нет их больше, — тихо прошелестела себе под нос, — и сестры нет.
Бренна тихо крякнула, когда больно кольнуло в груди, чуть ниже сердца. После стольких лет разлуки вспомнить о брате и тут же узнать о его гибели — страшное дело.
— Как это произошло?
И снова Дэни соврала. Вспомнила одну из историй, что слыхала, пока до Змеева добиралась, да выдала ее за свою:
— Мы в деревне жили. Осиновке, у Медвежьего подножья, — промямлила, глядя на свои трясущиеся ладошки, — ночью, после больших дождей плотину горную прорвало и все дома смыло. Только я и уцелела по счастливой случайности.
К стыду огромному, это была не последняя ложь в ее жизни. Дэниэль не знала, можно ли доверять деревенским жителям, да и самой Бренне, поэтому вот так неуклюже, наивно, по-детски, попыталась защитить свою страшную тайну, себя защитить, да и всех остальных тоже. Тъерды ведь никого не пощадят, если проведают о том, кто она и откуда. Тем же вечером, беседуя с тетушкой, про возраст свой соврала, накинув год лишний. Надеясь, что хитрость эта, когда придет время, поможет обмануть ритуальный Чий-Маан. Поможет избавиться от Песни ненавистной, ежели та проснется в ней.
Так вместо девятилетней Дэни из Золотых Песков, на свет появилась Эль из Осиновки, десяти годов от роду.
***
Не имевшая своих детей, Брэнна восприняла появление маленькой племянницы как дар небесный, с удовольствием окунувшись в неожиданные заботы. И даже голова стала меньше беспокоить. Хворь отступила, сжалилась над несчастной женщиной, наконец-таки переставшей существовать в одиночестве. Будто моложе стала с появлением в доме осиротевшей дочери брата. Духом воспрянула, сутулиться, склоняясь к земле, перестала, словно десяток лет в одночасье скинула.
Жили они тихо, скромно, сторонясь остальных жителей деревни. Летом на небольшом огородике выращивали овощи, пропадали в лесах, собирая ягоды, грибы, делая запасы на зиму. Излишки продавали или меняли их на зерно, масло и молоко у односельчан. Веники душистые вязали, корзины плели — себе да на продажу. А еще Бренна, вдоволь пространствовав по свету, научилась у городских мастериц плести тончайшее кружево. Такое, что ни одна деревенская рукодельница не могла сотворить. Поэтому ходили к ней не только из Змеево, но и из соседних деревень, чтобы заказать красоту ажурную. To на свадьбу, то на платье юной кокетки, то для шали почтенной вдовы.
Время шло, зима сменяла лето, а потом снова приходила юная весна. Постепенно Дэниэль привыкла и чудному виду своей тетушки — и к родимому пятну, и к белесым, будто выгоревшим на солнце глазам, да полюбила ее всем сердцем. Жалко ей было женщину несчастную, потому что, несмотря на свои странности, оказалась Бренна добрейшим человеком.
С детства жила она мечтой, что однажды услышит свою Песнь Земли. Ей хотелось уехать из деревни в Драконий город. Там можно найти работу. В больших библиотеках, где собраны тысячи книг, которые так влекли ее к себе.
Однако годы шли, а Песнь не приходила. Она не услыхала ее с первой кровью, не почувствовала желанного пробуждения когда коснулась Чий-Маана. Ничего.
Одни Боги знают, как страстно она этого желала. Как стояла ночи напролет на коленях, прижимаясь к сырой земле, поливая ее слезами и умоляя послать такой вожделенный дар.
Боги оказались глухи к ее мольбам, оставили без внимания наивные мечты деревенской девочки. И она замкнулась, перестала улыбаться, ничто ее больше не радовало.
Время шло. Младший брат вырос, возмужал, встретил свою суженую, уехал жить в другой Удел, обзавелся детьми: а Бренна так и оставалась одна. Кто позарится на неказистую, вечно сумрачную девушку, чье лицо обезображено родимым пятном размером с ладонь?
Желающих не нашлось. Да она и не ждала, смирившись со своей участью.
Впрочем, ее жизнь не была уж так безрадостна, как могло показаться на первый взгляд. Когда ей исполнилось двадцать восемь, она окончательно поставила крест на мечтах о семейном счастье, но и жить, утопая в жалости к себе, не хотела.
Собрала вещи и отправилась в путь.
Это было долгое путешествие, длиной не в один десяток лет. Бренна обошла всю Драконью Долину, побывала во всех Драконьих Городах, дольше всего задержавшись в серебряном Бейл-Блаффе. Окунулась в жизнь неизведанную, лишь изредка посылая родным весточки, что жива, здорова и возвращаться не собирается.
Она видела своими глазами великие библиотеки, в каждой задерживаясь на несколько лет. Обошла все тропы, посетила места священные.
Только к старости, переступив порог пятидесятилетний, внезапно поняла, что больше не хочет, что увидела все, о чем мечтала, и тянет ее обратно, в родную деревню. Туда, где родилась, туда, где босоногой девчонкой бегала с братом на реку, где бескрайние поля по весне покрывались ковром пестрых цветов.
Так же, как и раньше, молча собралась и ушла. Вернулась в родное Змеево.
Только возвращение оказалось безрадостным. Все изменилось: и сама деревня, и нравы людей. Они стали злее, и нерадушно встретили пропадавшую столько лет односельчанку. Изводить начали, смеяться над ее уродством, над пустой жизнью бездетной, над любовью к книгам. И рядом больше не было брата, способного защитить, заткнуть рот насмешникам.
Испугалась она, стала прятаться да скрываться, шарахаться от людей, давая еще больше пищи для сплетен и насмешек.
А потом выдалась суровая зима, и Бренна заболела. Лежала одна в своем старом домике, натягивая на себя шерстяное одеяло. Ее трясло, терзал лютый жар, но больше всего изводила нестерпимая головная боль. Думала, все. Конец. Отправится к праотцам. И даже была готова к этому, но выжила. Потихоньку справилась, выкарабкалась. Только с тех пор поразила неведомая хворь ее голову. Забывать все стала. Иногда шла по деревне да останавливалась, не зная, кто она, где она, куда идти дальше.
