Проклятье Ифленской звезды (СИ) - Караванова Наталья Михайловна (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Вероятно, в глазах отца Роверика это было великой честью. По мнению же чеора та Хенвила, наместник не заслужил чести разделить с ним свяЩённый погребальный огонь.
Шедде был уверен, что этой ночью напьётся, как не напивался с дня посвящения в матросы. Но сейчас важно было быстро и тихо миновать рыбацкие кварталы, перейти мост у нижней крепостной стены и попасть таким образом в парк у гранитной набережной…
Он шёл прощаться с другом.
В неухоженном парке снег лежал на опавших листьях, делая землю рябой. На этом ковре любые следы были хорошо видны. Сразу понятно, что недавно тут прошёл гвардейский дозор, а кроме солдат, с самого утра никого и не было. Эта часть парка, у самой крепостной стены, в стороне от дорожек центральной части, в стороне от глаз случайных прохожих, в прежние времена была облюбована романтически настроенными парочками, ищущими уединения. Сейчас даже грабители стараются сюда не забредать: место, конечно, укромное, но кого здесь грабить?
И, тем не менее, всего через два десятка шагов чеор Хенвил услышал тихий свист и, обернувшись, нос к носу столкнулся с невысоким сутуловатым человеком лет сорока. Человек не был ифленцем, но не принадлежал он и к коренному народу Танеррета. Более тёмная кожа, характерный широкий нос и скулы выдавали в нём уроженца южных приморских стран.
Человек вежливо поклонился и пошёл потихоньку в сторону обгоревших развалин летнего павильона.
Шеддерик, выждав пару мгновений, отправился следом. Так они миновали заросли у пожарища и вышли к чудом уцелевшей беседке. Отсюда открывался прекрасный вид на устье Данвы и бухту, где на волнах покачивались лодки и торговые корабли, а в отдалении, в тени береговых укреплений ждал своего времени погребальный корабль. Но Шеддерику было не до видов: раз уж его главный помощник из тайной управы назначил встречу подальше от посторонних глаз и ушей, дело серьёзное.
Гун-хе осторожно достал из-за пазухи длинный серый конверт, протянул его Шеддерику, пояснил:
— С чеора та Шарана наблюдение пришлось снять — наш человек заметил, что он немного беспокоится. Но пока наблюдали, кое-что удалось узнать. Отчёт в конверте. И ещё… вам надо знать. Некоторые благородные чеоры вывезли семьи из города. Список — в том же письме.
Он помедлил. Потом тихо добавил:
— Капитан внутренней гвардии замка, по моим личным наблюдениям, как минимум знает о том, что что-то готовится. Он за последнюю неделю трижды сменил состав дозорных отрядов и маршруты обходов.
— Значит, времени у нас всё меньше. Как по твоим оценкам, они рискнут использовать похороны наместника как повод начать действовать?
— Нет.
Южанин был предельно серьёзен и хмур:
— До оглашения последней воли наместника у них связаны руки.
— Я тоже так думаю. Но кому-то может и не хватить терпения. — Шеддерику раньше никогда не приходилось сталкиваться с реальной угрозой военного переворота, но он знал, что действовать надо быстро и безжалостно. — Продолжайте наблюдать, если будет что-то важное — связь старым способом. И приставьте ещё одного человека к Кинрику. У него надёжная охрана, и сам он может за себя постоять, но ещё одни внимательные глаза лишними не будут.
— Всё сделаем, ханхас.
— Вот и славно.
Гун-хе откланялся, а та Хенвил поторопился к гранитной набережной — до заката оставалось менее получаса. Погребальный корабль вот-вот отправится в последнее путешествие, нужно успеть.
У гранитной ограды набережной собралось довольно много народу из числа ифленских дворян, но были — значительно меньше, стояли однородной очень плотной группой — и знатные танерретцы.
Сильнее надвинув капюшон, он медленно двигался сквозь толпу. Голос улиц — это голос улиц. У Верхнего города он другой, более сдержанный, обстоятельный… но пропитанный всё тем же ощущением тревоги и ожидания чего-то неминуемого и неприятного.
И здесь тоже никто не горевал о почившем наместнике, но думали и говорили люди всё больше о том, как пережить наступающую зиму без потерь, о торговле и о традициях, которые следовало бы давно поменять.
Он слушал и улыбался: традиции велели выбирать наследника из числа взрослых потомков почившего наместника. И лишь в случае, если среди отпрысков его рода нет ни одного мужчины-воина, наместника назначал сам император Ифленских островов.
Солнце ушло за облака у горизонта, начались сумерки. На погребальном корабле подняли серые паруса, пушечный залп с берега отметил начало его пути.
Прощай, наместник. Ты не был хорошим человеком, не был рачительным хозяином и уж конечно не был любящим отцом. Говорят, в прежние времена ты был отважным воином и умным стратегом. Тебя любили женщины за щедрость и страстность, и уважали мужчины — за умение держать слово. Ты десять лет управлял Танерретом, и твоё правление нельзя назвать безуспешным: караваны на острова уходили всегда вовремя, переселенцы с Ифлена не знали горя и бедности, а о размахе твоих пиров ходили легенды по всему Побережью. Тебе даже удалось возродить работы на старых медных копях.
Да, наш новый дом стоит на крови и костях убитых тобой людей. Но весь мир стоит на крови и костях. Да, без этих плодородных земель, без этого маленького рэтаха Ифлену жилось бы значительно хуже. И каждую жертву можно оправдать общей необходимостью и главной целью Ифленского государства — укрепить мир и порядок на всём Побережье, насадить законы и императорскую власть везде, где это необходимо.
И всё же, нельзя только брать, ничего не давая взамен. Нельзя бесконечно перегибать палку — однажды она сломается. И тогда, вероятно, по улицам этого многострадального древнего города снова потекут реки крови.
Ты умер поразительно вовремя, наместник: ты не увидишь, как рухнет едва укрепившийся мир. Если только нам не удастся его удержать.
Погребальный корабль догорал на горизонте. Люди потихоньку потянулись к выходу с набережной. Шеддерик впервые нашёл взглядом ложу наместника — деревянную крытую площадку на специально устроенном гранитном помосте, выдающемся в море. С того места, где он стоял, невозможно было определить, кто есть кто. Но он точно знал, что среди немногочисленных ближайших друзей и родственников наместника там, под навесом, наверняка стоят и его наследник, и его убийца.
Старик не был дураком. Он не стал бы дразнить Императора и назначать наместником старшего сына. А вот младший — прекрасный воин, привлекательный внешне и обладающий всеми теми качествами, что чтит в правителе простой народ, унаследует власть в Танеррете наверняка. И так же верно, что сразу после церемонии он станет мишенью для убийц, заговорщиков и прочих жаждущих власти представителей старой ифленской знати.
Чеор та Хенвил нехорошо улыбнулся: кто бы ни пытался сейчас наложить лапу на Танеррет, ему сначала придётся убить самого Шеддерика. А это трудно сделать: костяные плашки предсказателя Ровве никогда не лгут, а значит, его судьбой владеют куда более серьёзные силы.
Набережная пустела. Шеддерик в последний раз окинул взглядом горизонт — над ним ещё плыло облако тёмного дыма — и тоже побрёл в потоке немногочисленных последних зрителей. Часть из них свернёт на каменные узкие улочки Верхнего города, а кое-кто отправится по длинной каменной лестнице сразу в крепость. Так быстрей, чем объезжать каменные стены древней цитадели в карете через все въездные ворота, коих в городе пять, и все — с гвардейскими постами.
Шеддерику возвращаться в цитадель не хотелось. Да и зачем? Гун-хе человек надёжный. Раз обещал усилить брату охрану, значит усилит. Правильно он сказал — в ближайшие три-четыре дня, пока последняя воля наместника не оглашена, непойманные заговорщики открыто действовать не рискнут. Во-первых, потому что им сейчас выгодней выкрасть или оспорить завещание, чем устраивать бунты, а во-вторых, потому что их мало, и они успели прочувствовать, чем может обернуться поражение.
