Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
Она до сих пор чувствовала тепло его ладони. Помнила, как та подрагивала в её руках, будто понимала, что разоблачение неминуемо, а линии, старые и новые, нашёптывали о случившемся, и от их бормотаний разрывалось сердце, а на душе становилось тяжело и одиноко. Предатель! Другого слова он не заслуживает – разве только плевка в лицо.
Лачтна бежала, не разбирая дороги: по небольшим коридорам, где пол был устлан такими толстыми и мягкими коврами, что каблуки тонули в ворсе; по длинным мраморным холлам, пустым и голым, где каждый стук отзывался повсюду громким эхом; по лестнице со сбитыми в некоторых местах ступенями; по вымощенной серым камнем дорожке. Одной рукой подобрала юбки, чтобы не запнуться; другой – тряхнула, словно прогоняла навязчивые воспоминания, жалящие сильнее роя голодных ос.
Ночные заморозки напрочь сковали землю – туфлей не пробить и даже отметину не оставить. Споткнувшись о застывшую и присыпанную ворохом сухих листьев корягу, Лачтна услышала, как хрустнул каблук, и взмахнула рукой, стараясь удержать равновесие. Взмахнула ещё раз, и та вытянулась в чёрное крыло, а следом за ней и вторая. Ноги превратились в цепкие лапы с острыми когтями, а шуршащая ткань на юбках уступила место колючим перьям. Чёрная ворона сверкнула янтарными глазами и взмыла ввысь, теряясь среди веток деревьев, невидимых в темноте.
Эйгон шёл торопливо, почти бежал. Правая рука крепко держала трость, губы были плотно сжаты, а хмурый взгляд устремлён вперёд, при этом чутко реагируя на любую пылинку, случайно взметнувшуюся с мраморных перил и осевшую на пол.
Выскочив на улицу, Тайернак огляделся и, не мешкая, рванул в сторону сада. Вокруг было темно и тихо, и единственный тусклый свет шёл только от многочисленных звёзд на небе да с пожухшей травы, прикрытой ковром из снежной пудры.
Где-то неподалёку захлопали крыльями – Эйгон резко повернул голову и всмотрелся в черноту ночи. Никого. Ни одной птицы, нарочно или случайно сорвавшейся с ветки. Но снова шум и уже сзади и совсем рядом. Эйгон развернулся.
– Ты спал с ней, – Лачтна выступила из темноты, полная гнева и ярости.
– Я люблю её.
– Ты называл её несносной, избалованной, грозился отомстить за разбитую чашу. Ты обещал терпеть её в своём доме, пока она не сделает то, что нам нужно, а после сразу выгнать. И после всего этого ты... с ней... спал!
Эйгон шагнул навстречу бывшей жене, руками стиснул её плечи – птице не вырваться, сколько крыльями ни маши, – чуть наклонил голову вбок и заглянул в полные слёз глаза.
В его взгляде не было ни прежней нежности, к которой Лачтна так привыкла и которую видела не раз прямо здесь, в этом саду, на этом самом месте, где они тайком встречались, прежде чем решиться на отчаянный шаг. Не было в том взгляде и в омут затягивающей страсти, которой девушка так легко уступила год назад. Не было вообще никаких чувств, кроме, пожалуй, сонной усталости.
И Лачтна дёрнулась, сбрасывая с себя руки Эйгона.
– Не хочешь вспомнить, о чём мы договаривались той ночью в фургончике? – выплюнула девушка.
Он отвечал голосом хриплым и спокойным, охваченным морозом и до боли в сердце безразличным, а оттого хотелось взорваться ещё сильнее и влепить ему пощечину и не одну, но Лачтна держалась.
– Я предпочёл бы сейчас вернуться вместе с тобой в замок, чтобы закончить публичное осуждение моих поступков и отпустить всех по домам.
Девушка отвернулась. Шаг, другой – заиндевевшие листья хрустели под каблуками.
– Ты много раз спрашивал меня, почему я ушла год назад, ничего тебе не объяснив. Тебе всё ещё это интересно? – и, не дождавшись ответа, выплеснула: – Я увидела её. Нечётко, расплывчато, лишь тёмные волосы и надменно поджатые губы. Увидела у алтаря вместе с тобой, слово в слово повторяющей ту самую клятву.
– Почему ты ничего мне не сказала?
И снова пустота в его голосе, а ведь прошлой осенью он просил совсем по-другому: умолял, волновался, так и норовил коснуться её алых губ, чтобы поцелуем вернуть любовь. Ему было невдомек, что Лачтна, как и прежде, любила его. И даже сильнее, чем раньше, ведь ревность, вызванная невнятным образом из будущего, разрывала сердце на части.
– И что мне следовало тебе сказать? – усмехнулась девушка. – Что моё место займёт другая? Карты приоткрыли мне будущее, и я вспылила. Только позже я поняла, что увиденная мною жалкая и блеклая церемония – обычный фарс, необходимый для спектакля, который мы с тобой придумаем, а девка нужна лишь для того, чтобы снять проклятие.
– В тот день моя свадьба с Арлиной действительно была фарсом. Нужно было убедить твоего отца.
– А спал ты с ней тоже для пущей убедительности?
Эйгон силой развернул Лачтну к себе. Его лицо было взволнованным, а глаза горели гневом. Он говорил резко и отрывисто, каждым словом, словно ножом, резал, и раны было уже не залечить.
– В чём я перед тобой виноват? В том, что целый год надеялся, что ты вернёшься? Или в том, что, отчаявшись, решился вновь полюбить? Уходя, ты сказала, мы ещё будем вместе. Я искал тебя повсюду, ждал, но от тебя ни одного ворона не прилетело.
– Но я вернулась. Я уходила, чтобы найти эту девку, и я нашла её. Ткнула тебе в неё пальцем, придумала весь этот план, убедила её поверить мне, а ты... ты просто плюнул мне в душу!
– Ты вернулась слишком поздно, – прошептал Эйгон.
– Скажи, что это просто увлечение, просто неконтролируемое желание, и я прощу тебя. – Лачтна ласково провела рукой по щеке бывшего мужа. Колокольчики на браслетах грустно звякнули и замолкли. – Звёзды хотят, чтобы мы были вместе; они повторяют это день ото дня.
Эйгон осторожно убрал тоненькую руку со своего лица и сделал шаг назад.
– Я люблю её, – повторил он. – Люблю эту несносную, избалованную девчонку, которая на самом деле чуткая и нежная. Люблю её больше своей жизни, которая и так, впрочем, рушится на глазах. Не веришь? Вот моя рука, смотри.
Лачтна ударила Эйгона по ладони.
– Эта девка не более чем средство, с помощью которого ты должен избавиться от уродливого образа старика. И мне не нужна твоя рука, чтобы это понять. Я видела всё в своих картах. Линии переменчивы, а мои карты никогда.
Серые глаза смотрели в упор.
– Врут всё твои карты. Швырнуть их в огонь и навсегда забыть, что бормочут эти никчёмные бумажки.
– Не смей так говорить! – взвинтилась Лачтна. – Они никогда не ошибаются.
– Сильнейшие маги нашего мира и те ошибаются. Ты слышала сегодня Чарсвина. Эликсир не приготовить – рецепт не тот! Всё это время я думал, что готовлю зелье, которое меня спасёт, а на самом деле алмазную крошку переводил.
– Ты не приблизился к разгадке ни на дюйм?
– Ни я, ни та, что должна была это сделать согласно твоему видению. Мы ошиблись, восприняли желаемое за действительное.
Лачтна не выдержала: прильнула к Эйгону, вновь провела пальцами по его холодной щеке, вторую руку положила на отворот камзола. Раньше девушка, не мешкая, тут же скользнула бы ладонью под плотную ткань и дальше под жилет и под рубашку, на гладкую горячую грудь, от одного прикосновения к которой хотелось унестись высоко-высоко, туда, где живут мечты. Но сейчас оставалось только терпеть жёсткую нить, колючую вышивку, и шанса вернуть прошлое больше не было. Кроме, пожалуй, одного. И Лачтна решилась.
– Я люблю тебя, – проронила она еле слышно, не решаясь смотреть в глаза. – Всё ещё люблю тебя.
Эйгон вдохнул аромат её волос. Как долго он ждал этого мгновенья. Как много раз срывал цветы, которыми пахли её локоны, чтобы, закрыв глаза, нарисовать в воображении её образ. И вот теперь, когда она рядом, когда говорит те самые слова, которые он весь год мечтал услышать, он просто стоит ледяной статуей и всё, что может, это ласково провести рукой по чёрным, топорщившимся в разные стороны прядям, и... промолчать.
– Я могу поговорить с отцом, и он на всё закроет глаза, – пробормотала Лачтна.
– Закроет глаза, – фыркнул Эйгон. – Проще было бы не писать ему писем, и сегодняшней порки не было бы.
