После (СИ) - Шнайдер Анна (книги онлайн полностью .txt) 📗
Не говоря ни слова, Ив достала из сумки карты и, перемешав колоду, быстрыми движениями, которые показались Арену нервными, сделала расклад. Она выкладывала на стол карту за картой, и руки ее слегка тряслись, как в лихорадке.
— Ваше величество… — прошептала шаманка, поднимая голову, и в глазах ее было столько ужаса, что Арен, не мешкая, коснулся ладонью виска Агаты, усыпляя дочь. Девочка обмякла в его руках, и император, перехватив ее поудобнее, попросил:
— Рассказывай, что увидела. Она уснула, не услышит, а Гектору я доверяю.
Арен бросил короткий взгляд на дознавателя — Дайд смотрел на разложенные карты, хмурясь и кривя рот. Точно такое же выражение лица было у него накануне Дня Альганны, когда Арен сказал, что в случае его гибели надо не бороться с новым императором, а бежать прочь из столицы. Гектору эти инструкции демонски не понравились.
— На девочке проклятье, — пробормотала Ив, потерев ладонями побледневшие щеки. Говоря это, она словно вдруг постарела. — Не такое, как было на вашей жене, а гораздо хуже. Оно… смертельное.
В груди стало холодно и больно.
— Ты можешь его снять?
— Ваше величество… — Она вновь потерла щеки. — Наши проклятья имеют множество особенностей…
— Можешь или нет?
— Могу, — она сглотнула, а Арен резко выдохнул. — При определенных условиях…
— При каких?
— Ваше величество! — вмешался Дайд, положив ладонь шаманке на плечо, словно желая успокоить. — Мне кажется, нужно позволить Ив рассказать все с самого начала, иначе она запутается, и будет только хуже.
— Согласен, — кивнул император, прижимаясь подбородком к макушке Агаты. Бедный его ребенок! Столько испытаний выпало на ее долю. — Рассказывай все по порядку. Что за проклятье, кто поставил, как снять.
Ив Иша тяжело вздохнула, с жалостью глядя на Агату.
— Наши смертельные проклятья всегда парные. Я знаю, у классических магов не так, а у нас невозможно поставить проклятье на человека, не убив при этом кого-то еще. И не просто кого-то — этот кто-то обязательно должен быть дорог проклинающему, кто попало не пойдет, плата должна быть равноценной твоей собственной жизни. Именно поэтому чаще всего, накладывая подобные проклятья, убивают себя. — Она вновь вздохнула. — Но это не наш случай. В нашем случае тот, кто проклинал, не мог воздействовать необходимым образом на вашу дочь — там надо трижды поить специально подготовленной водой, а она горькая, так просто не проглотишь. Это еще один камень преткновения для шаманских проклятий, но его можно обойти, если воздействовать на проклинаемого через родную кровь.
— Через родную кровь? — переспросил Арен. — Ты вроде говорила, что на Альго невозможно поставить проклятье. А тут и Агата, и еще кто-то.
— Гектор спрашивал про вас, я имела в виду взрослых Альго.
— Значит…
— Да, на Агату воздействовали через другого ребенка, — подтвердила Ив догадку императора. — И этот ребенок, как я поняла по картам, еще не родился.
От изумления Арен потерял дар речи, и вместо него вопрос задал Гектор. Голосом, дрожащим от злости.
— Второй ребенок тоже должен умереть?
— Верно, он — плата за смерть ее высочества. И он дорог тому, кто проклинал.
— Аарон сдох четыре месяца назад, Ив, — сказал Дайд резко, и глаза его от ярости казались налившимися кровью. — Он с того света проклинает, или это кто-то другой?
— Нет, — шаманка покачала головой. — Это он. Но он думал, что не умрет и успеет снять проклятье, поставил временную петлю. Это как… ну… как будильник, который должен позвонить в определенное время.
— Четыре месяца? — прохрипел император с трудом. — Почему?!
Вместо Ив ответил Гектор.
— Потому что Аарон надеялся, что за это время его соратники сумеют убить Агату. Правильно ли я понимаю, что в этом случае проклятье со второго ребенка было бы снято?
— Да. Но не четыре месяца, нельзя так зачаровать. Всегда нужно какое-то природное условие. Карты говорят, он замкнул петлю на пробуждения Геенны. Я не знаю, сколько точно их было, карты не могут показать число, но проклятье он поставил еще до Праздника перемены года.
— Хотел отомстить хоть так в случае своей смерти, — процедил Гектор, сжав зубы. — Собственного ребенка не пожалел, дерьмо собачье.
— Как снять проклятье? — перебил дознавателя Арен. — Ты сказала — при определенных условиях.
Ив Иша закусила губу.
— Честно говоря, мне не очень хочется в этом участвовать, — призналась она. — При всем моем к вам уважении, и дело не в деньгах, я понимаю, что вы будете щедры. Просто наши смертельные проклятья… они не снимаемы. Тот, кто наложил, снять-то может, но я не ваш брат. Проклятье можно только перебросить на кого-то другого. И, как я уже говорила, этот другой должен быть дорог вам. Дорог, как Агата.
Арену казалось, что мир вокруг вращается, словно он только что слез с карусели. И тошнило почти так же.
Дорог, как Агата. Таких всего-то двое — Александр и София.
Хотя… нет.
— Если я… покажу тебе, на кого можно перекинуть проклятье с Агаты, ты точно сможешь?
— Смогу, — ответила шаманка, в который раз вздохнув. Арен ее понимал — конечно, ей не хотелось быть детоубийцей.
— Это мое решение, — сказал он ровно. — Ты будешь не виновата.
— Вы тоже, — вмешался Гектор. — Проклятье Аарон накладывал, а не вы и не Ив.
— Он хотел отомстить мне, убив моего ребенка, — произнес Арен, вглядываясь в бледное лицо спящей дочери. — И у него это в любом случае получилось.
Пока Арена и Агаты не было в детской, Виктория места себе не находила, и если бы не София, она, наверное, сорвалась бы в истерику впервые за последние недели. Но аньян словно была фундаментом, на котором сейчас держалась ее психика, и Виктория отчаянно цеплялась за Софию — и в прямом, и в переносном смысле. Сжимала ее руку, слушала голос, казавшийся спокойным, но была не в силах разобрать слова — София читала Алексу какую-то сказку, — и думала о том, что вновь может потерять Агату. И почему-то императрице казалось, что теперь шанс даже больше, чем в прошлые два раза. Наверное, потому что тогда все было понятно, а что творится сейчас?
Когда Арен с Агатой на руках вышел из камина, Виктория едва не вскочила и не бросилась к нему на грудь с требованиями поскорее все рассказать. Наверное, она бы так и сделала, но… его лицо…
Похожее было у мужа в тот день, когда возле Императорского музея активировалась портальная ловушка.
— Мама, Софи… — шептала Агата, хлопая сонными глазами.
— Побудь с детьми, — обратился Арен к Софии, укладывая дочь рядом с аньян. — Пообедайте. А мне нужно поговорить с супругой.
Она кивнула, тревожно глядя на него, а потом…
Виктория моргнула, не в силах осознать увиденное, но будучи уверенной в том, что ей не показалось — ее муж и София одновременно потянулись друг к другу, соприкоснувшись кончиками пальцев, не размыкая взглядов. И это движение, длившееся всего несколько секунд, но наполненное абсолютным взаимопониманием, объяснило Виктории все.
Стало нечем дышать, грудь как невидимыми тисками сжало, и окружающее внезапно поплыло перед глазами. Что это, обморок?
Нет. Это были слезы.
— Пойдем, Вик, — сказал Арен, отворачиваясь от Софии. Виктория послушно встала, радуясь, что муж явно закрыт эмпатическим щитом, поэтому не может почувствовать ее отчаяние, и шагнула навстречу. Император подхватил ее на руки и быстро зашел в камин.
Через минуту они уже выходили в гостиной покоев Виктории. Арен, не выпуская жену из рук, прошел к окну и усадил ее в кресло, сам опустившись напротив. Потер пальцами висок, будто там болело, и сказал, глядя прямо на Викторию:
— Четыре месяца назад Аарон поставил на Агату смертельное проклятье.
Она похолодела.
— Оно проявилось только сейчас, потому что он его зачаровал, замкнув на определенное количество пробуждений Геенны. Каждое пробуждение сопровождается выбросом энергии, и с каждым разом запирающее заклятье истончалось. Если ничего не предпринять, Агата умрет в течение двух суток.
