Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша (полная версия книги txt) 📗
— Я тоже буду по нему скучать, — признался хирург, глядя на белую как фонарь луну, светившую в комнату. — Не так, как ты, конечно, Верка. Но сильно. Эта больница уже не будет прежней без него. Я ведь, и правда, думал, что первым уйду. Представлял, что дружески ударю его по плечу и озвучу какую-нибудь вечную истину. А оно вон как вышло… В жизни никогда не бывает так, как планируешь. Интересно, отчего?
Вера перевела взгляд на коллегу, прислушиваясь к звуку живого человеческого голоса. Он казался ей чужеродным в вечерней тишине и пустоте. Сейчас в глубине у Веры было точно так же тихо и пусто.
— Но ты не беспокойся. У него будет все хорошо, — хирург треснул ладонью по столу. — Я сходил, проверил.
Тут уж Вера подалась вперед.
— А что? — поднял брови Виктор, алкоголь уже вполне ударил ему в голову. — Там… в нейрореанимации чудачок, который вниз с моста сиганул. Везет нам, Верка, на психиатров самоубийц. Это наш новый Иннокентий. Они со старым местами поменялись, представляешь себе такое?
— Нейрореанимация? — Вера поднялась.
— А ты не слышала, что в больнице не только ваша с Михалычем контора для полутрупов есть?
Вера покачала головой.
— Ну, там мало коек. Она под отделением неврологии расположена. Тебе, правда, никто не говорил? Интересно почему?
Вера сорвалась с места и выбежала в ночь.
— Стой! — донеслось вслед. — Не смей!
Вера еще никогда так быстро не бегала, однако Виктор все-таки нагнал ее и схватил прямо перед дверями неврологического корпуса. На сей раз хирург был настроен решительно, поэтому сколько бы девушка не дергалась, не сумела разжать его хватки. Она пихала друга локтями в грудь, но тут мужественно сносил удары, просто временами стискивая Веру сильней. Наконец хранительница выдохлась. Тогда Виктор оттащил ее к ярко освещенным окнам первого этажа.
— Вот, — произнес он. — Лучше так смотри. Вера, пойми, это как с Лерой и Ариной. Нам нельзя становиться частью их жизней. Только в крайних случаях. Если ты войдешь туда, узнаешь его имя, то никогда не оставишь. Отпусти. Не становись его проклятием. Высшие силы еще сведут вас… когда придет время.
Вера заливалась слезами, думая, а не будет ли это так, что он, дряхлым стариком приедет к ней в реанимацию умирать? И вдруг узнает в вечно юной хранительнице свою оставленную за границей жизни любовь, которую безуспешно искал в других женщинах так много лет? Ее сердце разрывалось от этой картины.
— Лучше плачь, — шептал на ухо хирург. — Чем сидеть молча, как сегодня весь день… Вер, у него все будет хорошо. Ведь это главное, верно? Я навел справки. Этот парашютист… у него была несчастная любовь, из-за нее-то он и сиганул в реку. Утоп. Похоже, сердце остановилось от удара о воду. Чудом выловили и завели. Но… поздно. Кома. Вот к нам привезли, куда ближе ехать было. Родным сказали: нет шансов. А они какие-то люди со связями. Переполошили всех. Хотели его в другую больницу забирать, но тут отказали — нетранспортабельный. А он возьми да в себя приди следующим утром. Сейчас в ясном сознании. Чудо, не иначе. Только никого не узнает и ничего о себе не помнит.
Вера видела, как санитарки вкатили в отделение каталку и перекладывали теперь на нее молодого человека, попутно отстегивая его от датчиков. Он напоминал Иннокентия как брат. Примерно той же комплекции, тоже брюнет, даже черты лица похожи.
— Сейчас по настоянию родственников переводят в какую-то блатную неврологию, — продолжил хирург. — Выхаживать будут. Амнезию лечить.
Вера прижала руки к лицу: это он! И вдруг обрадовалась. С ним все будет хорошо.
Каталку вывезли из дверей корпуса, и хранительница бросилась туда. Хирург ее не удержал. Санитары уже распахнули двери машины скорой помощи. Вера посмотрела на больного. Он спал. И тут же поймала на себе взгляд женщины средних лет, кутавшейся в шерстяной платок. За плечи ее обнимал немолодой мужчина. Родители. Эти люди посмотрели на нее настороженно.
— Я врач, — произнесла Вера. — Его наблюдала… прошлые сутки.
Родители расслабились, видимо, прочитав на бейдже хранительницы должность, и немного отпрянули от каталки, позволяя доктору взглянуть на их сокровище. Вера с болью провела рукой по черным как смоль непослушным волосам. Такие же, как и в прошлой жизни…
— Ведь это настоящее чудо, — заговорила хранительница просто чтобы ее поведение не выглядело слишком странным. — Что сын к вам вернулся.
Мужчина кивнул, а женщина смахнула слезу.
— Врачи говорят, самое страшное теперь перелом бедра, — вдруг улыбнулась она. — Обезболили фентанилом и дали снотворное, чтобы он не мучился в пути. Но он ведь никого не узнал.
Мужчина крепче сжал плечо своей жены.
— Наш Коленька всегда был таким хорошим. Для родителей настоящая радость, все его любили: родные, друзья и тут эта вертихвостка ему попалась, — женщина громко всхлипнула. — Спасибо, что позаботились о нем, доктор. Мы уж теперь постараемся, чтобы он пришел в себя.
— Маша, пойдем, — произнес ее муж.
— Спасибо, — сухо сказал он Вере.
Хранительница бросила на свою единственную любовь последний взгляд. Если бы она только могла оставить ему послание! Сказать, как много он для нее значил, что бы та женщина, попавшаяся Николаю в прошлой жизни, никогда своими холодными пальцами больше не притронулась к ее мужчине. И тут Вера поняла. Выходя сегодня с утра на улицу, она накинула куртку для пробежек, потому что было прохладно. Одежда все еще была на Вере. В кармане лежал плеер. Там были их любимые песни, которые хранители слушали вместе. В конце концов, оказалось, что у них схожие вкусы в современной музыке.
Убедившись, что родители отошли к своей машине, а персонал скорой занят проверкой оборудования, Вера наклонилась к возлюбленному, вставила ему наушник в правое ухо, зажала в ладони плеер и нажала на кнопку "Пуск".
Потом машина отъехала. Вера добежала за ней до ворот и остановилась. В груди было пусто, в сознании играла музыка. Хранительница все еще не собиралась исчезать, она знала, что так будет. Внутренне она к этому готовилась. Вера держалась рукой за облупившуюся ограду и нервно соскребала с нее остатки краски.
— Не жалеешь? — за левым плечом встал хирург.
— Ни капли, — ответила Вера.
Она подарила любимому человеку жизнь. Это было самым прекрасным, что Вера когда-либо делала. Это стоило всех затрат.
— Я люблю тебя, — прошептала холодному воздуху хранительница. — Помни.
Глава 18. Последний пазл
Без Иннокентия дни стали однообразными. Вера, как и раньше, забывалась работой, утроив усилия. Но от этого жизнь не становилась веселей. Хранительница твердила себе, что это пройдет. Душевная травма похожа на заболевание. Организму нужно дать время восстановиться. Первую неделю Вера жила в комнате у Виктора, а потом, наконец, нашла в себе силы на то, чтобы переселиться обратно. С помощью друга она собрала вещи психиатра в большие коробки и, запаковав их, заперла в кладовке на нижнем этаже. Это касалось в основном его бытовых принадлежностей и одежды. Оставались еще рисунки психиатра, его бумаги, фотографии. Вера не решилась с этим расправиться и заперла в ящике комода до тех пор, пока не сможет без боли смотреть на них.
Ей было одиноко в огромной квартире. Каждый скрип половицы напоминал о том, что Григорий мог бы быть здесь, в каждом движении занавесок Вера готова была увидеть его стройный силуэт. Но хранительница держалась. Она упорно училась, просиживая вечера за книгами, так что у нее не оставалось времени на глупые мысли. Григория больше не существовало в загробном мире, он был по ту сторону черты — среди живых.
В конце мая собрались психиатры. Они должны были встретиться в начале месяца, но решив продемонстрировать уважение к потере Веры, не стали торопиться. Хранительница была вынуждена принять их в своей квартире. Психиатры, словно воронье, охотились за наследством ее талантливого спутника. В этой ситуации Веру радовало одно: это, видимо, была последняя сходка общества гипнотизеров. Григорий Курцер был их недосягаемой путеводной звездой. Когда он вынужден был принять на себя руководство, у общества появилась вторая жизнь, но с его уходом все снова потеряло смысл. Теперь, похоже, навсегда.
