В оковах льда - Монинг Карен Мари (читать хорошую книгу txt) 📗
— И что нашел?
— Тринити практически не тронули. Похоже, люди не охотятся за тем, что не отвечает удовлетворению первичных потребностей. Все, что я хотел оставить себе, я запер перед уходом. У них там невероятно быстрые фемтосекундные лазерные системы! Изумительно подготовленные. Там практически все, с чем я хотел поиграть. И микроскоп «Николет Континуум» для инфракрасной спектроскопии с преобразованием Фурье!
— Класс, — уважительно бормочу я, хотя понятия не имею, о чем он только что говорил. Я снова изучаю свой мысленный экран, место, замерзшее передо мной, и думаю, видели ли эти ребята, что приближается, как видели его многие из числа замерзших раньше. Наверняка видели. Под слоем льда у них открыты рты, искажены лица. Они кричали в конце. Беззвучно, но кричали.
— При достаточном количестве генераторов нет спектроскопии, которую я не мог бы проделать, — счастливо говорит Танцор.
— Да что вообще такое эта спектроскопия? — спрашивает Кристиан.
— Изучение взаимодействия вещества и излучаемой энергии, — говорит Танцор. — Я хотел возбудить молекулы, чтобы можно было их изучить.
— Как… возбуждает, — говорит Риодан.
— Предпочитаю возбуждать женщин, — говорит Кристиан.
— Меня обалденно возбуждает, — говорю я. — Не смейтесь над Танцором. Он умнее вас в тысячу раз. Он может выяснить, как возбудить ваши молекулы и устроить им короткое замыкание.
— Возбуждение молекул, — продолжает Танцор, — может преследовать разные цели. Меня особенно интересовали температура и скорость, а также кинетическая энергия в детрите из наших мешков для улик.
Ну невозможно не любить чувака, который говорит такие штуки как «кинетическая» и «детрит».
— Что такое кинетическая энергия? — спрашивает Джо.
— Любые объекты все время вибрируют. Ничто не является неподвижным. Атомы и ионы постоянно отклоняются от положения равновесия, — объясняет Танцор. — Кинетическая энергия — это та, которую объект обретает посредством движения своих точек.
— Звук — это тоже тип кинетической энергии, — говорю я. Я часто интересовалась характеристиками моей способности стоп-кадрировать: как мне удается использовать свою энергию таким образом, откуда эта энергия берется, почему мое тело умеет ее вырабатывать, а тела других людей — нет. Меня восхищали разные виды энергии, те чудеса, которые они могут делать, и тот факт, что все вокруг нас постоянно находится в движении на самом базовом уровне. — Когда играют на гитаре, молекулы в струнах приходят в движение и вибрируют на той частоте, на которую настроены в данных обстоятельствах. Их кинетическая энергия создает звук.
— Именно, — говорит Танцор. — Еще один пример кинетической энергии: когда ты щелкаешь кнутом, на одной из стадий его движения звук появляется оттого, что часть кнута опережает скорость звука, создавая маленький сверхзвуковой хлопок.
— Я этого не знала. — И теперь завидую хлысту. Скорость звука же больше трехсот метров в секунду! Я вот сверхзвуковых хлопков не делаю. Хочу себе кнут. Мне нравится идея гулять по городу и делать сверхзвуковые хлопки.
— Всему этому лучше бы к чему-то вести, — говорит Риодан.
— Оно и ведет, — отвечаю я. — Танцор не тратит время.
— Он тратит мое.
Что-то грызет меня за самый краешек мозга. И я с облегчением понимаю, что эти ребята умерли быстро и без страданий. Я только что просчитала самую вероятную траекторию движения Короля Белого Инея с учетом точки, в которой видела его исчезающим, и поняла, что ошиблась с первым своим предположением. Эти ребята никак не могли его увидеть. Никто из них не смотрит в ту сторону, откуда он появился. Они умерли мгновенно, так и не узнав, что их убивает. Мне от этого легче. В отличие от меня, большинство народа, похоже, не хочет проживать свою смерть в замедленной съемке. Мама всегда говорила, что хочет умереть во сне, легко и без боли. Ей не удалось.
— Ты в жизни не поверишь, что я нашел, — говорит Танцор. — Я сам смотрел на результаты и отказывался их принимать. Я проводил кучу разных тестов, проверял разные объекты. Потом вернулся и принес еще образцов, чтобы проверить и их. Результаты были все теми же, снова и снова. Ты же знаешь, что такое абсолютный ноль, да, Мега?
— Температура в месте, где я сейчас стою? — спрашиваю я, но не всерьез, потому что будь здесь абсолютный ноль, я бы тут не стояла. Я была бы мертва. Я хмурюсь, оглядывая эту сцену, и пытаюсь кое-что понять. Если они не видели, что к ним летит, почему же они кричали? Почувствовали перед его появлением ту же удушающую панику, что и я в Дублинском замке?
— Разве абсолютный ноль — это не чисто теоретическое понятие? — спрашивает Кристиан.
— Формально говоря, да, потому что невозможно убрать всю энергию. Базовый заряд все равно останется, хотя лазерное охлаждение позволяет добиться температуры ниже миллиарда по Кельвину.
— Опять же, что ты тут пытаешься наболтать? — говорит Риодан. — Хочешь сказать, что эти места остудили до абсолютного нуля?
— Нет. Я заговорил об этом с единственной целью: проиллюстрировать связь между сильнейшим холодом и молекулярной активностью и осветить тот факт, что даже при самой низкой из возможных температур все объекты сохраняют определенный заряд.
— И? — включается Джо.
— Мусор, который оставляет после себя Король Белого Инея, на молекулярном уровне полностью лишен энергии. Абсолютно.
— Это же невозможно! — говорю я.
— Я знаю. Я проводил тесты снова и снова. Проверял по нескольку образцов с каждой из сцен. Я отправился в Дублинский замок, откопал под снегом части Невидимых и тоже их проверил, — продолжает он. — Они инертны, Мега. Ни энергии. Ни вибраций. Ничего. Они неподвижны. Мертвее мертвого. Вещи, которые я тестировал, не могут существовать, и все же я держал их собственными руками! Физику придется изобретать заново. Мы стоим на пороге нового мира!
— Значит, ты думаешь, что его привлекает энергия, он ее ест? Она для него как топливо, он может пользоваться ею, чтобы двигаться сквозь измерения? — спрашивает Джо.
Танцор качает головой.
— Не думаю, что все так просто. Большинство заледеневших сцен не отличались особым зарядом энергии. У нас тут бесконечное количество мест, где он мог бы, если бы охотился за энергией, подпитаться куда сильнее. Я предполагаю, что отсутствие энергии после его исчезновения — это вторичный и, скорее всего, совершенно непреднамеренный эффект, лишь поверхностно связанный с его основной целью.
У меня такое же впечатление сложилось в Дублинском замке: эта штука не злобная, и разрушает она не намеренно. Я почуяла, что она невероятно разумная и за чем-то охотится.
— И какова его основная цель? — спрашивает Риодан.
Танцор пожимает плечами.
— Хотел бы я знать. Я не смог ее вычислить. Пока. Я над этим работаю.
— Ну и что нам теперь делать? — говорит Джо, оглядываясь. — Должно же быть хоть что-то!
— Стоять и надеяться, что эта чертова штука снова решит появиться на горизонте, а потом бить ее чем под руку подвернется те две секунды, которые она проводит в нашем мире? — с отвращением говорит Кристиан. — По крайней мере, я знаю, чего хочет Алая Карга. Кишки, предпочтительно бессмертные. — Он смотрит на Риодана. — И я знаю, кого использовать как приманку.
— Я тоже, — отвечает Риодан.
— О чем вы? — Джо переводит взгляд с Кристиана на Риодана. — Что за Алая Карга?
Я понимаю, что она не читала мой «Дэни дейли». Не знает, что Риодан был мертв. Она понятия не имеет, что ее «парень» бессмертен. Я решаю приберечь эту сенсацию для подходящего момента. А еще решаю, что буду проводить много времени с Кристианом и Риоданом, надеясь, что Карга снова за ними придет. Я ее выпустила. И я же должна отправить ее обратно в ад.
Риодан говорит Танцору:
— Работай быстрее. Возвращайся в свою лабораторию и найди мне ответ. Дублин превращается в Сибирь, а эта штука только что оставила кучу замерзшего дерьма на крыше моего клуба.
— По крайней мере, она не заморозила дверь, — говорю я. — Потому что иначе мы не смогли бы войти.
