Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Позвольте мне привести себя в порядок с дороги и обследовать пациента. Я ничего не скажу вот так сходу.
Я ждала чуда. Все ждали чуда. Но его не произошло. Молодой маг-целитель не привез с собою панацею. И на дне его дряхлого саквояжа не завалялась надежда. Силы оставили меня. Безнадега накрыла с головой. Остались нескончаемые слезы и боль, что разрывала сердце. Удушливым туманом заволокло все в груди, не позволяя легким вздохнуть в полную силу.
Ноги несли меня на улицу, подальше от людей, из этой комнаты. На воздух! Мне нужен был воздух. Свежий, в большом количестве. В огромном! Проглочу весь. Захлебнусь. Может, тогда станет легче.
Задыхалась от накатывающей истерики. Бежала от свидетелей и утешения. От участливых и скорбных взглядов, крепко зажав рот рукой, из которого рвались жуткие звуки.
Мокрый сад представлял унылую картину. Капли падали на лицо, смешиваясь с солеными дорожками на щеках.
Не дойдя несколько шагов до беседки, остановилась. Пусть небесная влага омывает меня. Тяжёлым взмахом налетал ветер, чаще и гуще бил косой дождь, хлестал по плечам, бил по спине тысячами плетей. Сдавленный, полный боли нечеловеческий звук оцарапал горло. Выла страшно, долго, пока не сорвала голос.
Сколько я так простояла, дрожа всем телом и промокнув до самых панталон, не знаю. Целую вечность.
Грудь запекло. Оберег нагревался медленно, но неотвратимо. Не двигалась с места, пока кожу не начало обжигать настолько, что стало невозможно терпеть.
Заскочила под крышу садового строения.
— Что тебе нужно? — Вытянула кругляш из-под ворота, растерла дождевую влагу со слезами по лицу. Амулет пульсировал свечением в рваном ритме. — Хочешь мне что-то сказать?
Зажала в руке горячий кусок металла, и явь подернулась серо-фиолетовой рябью. Я только успела понять, что оседаю на деревянный настил беседки, и сознание мягко уплыло туда, где неяркий мягкий свет настенного бра ложился на кухонный стол…
…За которым сидят двое за беседой. Кофейный аромат вперемешку с ликерным витает в воздухе, просачиваясь сквозь неплотно закрытые двери. Летит, достигая прихожей. Прохладная стена за спиной. Стою за углом, вся обратившись в слух.
— Алина, отказали в «Востоке», давай обратимся в «Капитал-Банк»! У них и процент ниже, и сроки приемлемые.
Женщина тяжело вздохнула, звякнула ложечка о край чашки.
— Три миллиона, думаешь, хватит?
— Вполне. Чего ты боишься? Мы отобьем эти деньги за год!
— А кто выступит гарантом, Серёж?
— Я найду людей. Надежных.
— Мне нечего предъявить в качества залога, кроме машины и квартиры. Если что-то пойдет не так, мы с дочерью останемся на улице.
Меня начинает бить крупная дрожь.
Откуда-то понимаю, что «пойдет не так» — это слишком мягко сказано. Все рухнет. Не останется ничего. Будет страшная беда.
Но откуда? Может быть, подсознательно чувствую в предложении Сергея Ширяева подвох. А может быть, у меня предвзятое отношение к маминому другу и коллеге? Но если быть до конца откровенной с собой, то этого козла я терпеть не могла. Хитрый прищуренный взгляд, слащавая улыбка…
Нет, нет, здесь другое. Упрямая, абсолютная, прочная уверенность в трагическом исходе дела.
— Разрешишь остаться? — понизив голос до шепота, спрашивает мужчина.
— Серёж, дочь дома, — женщина виновато пытается отказать.
— Поехали ко мне.
— Поздно уже, — неуверенно сопротивляется мать соблазну…
Виски неожиданно прострелило болью, успела только подумать: зачем артефакт показывает мне прошлое, к чему мучить меня тягостными воспоминаниями, как вдруг произошло то, чего никогда не было в тот поздний вечер…
Вот я отрываюсь от стены и захожу в кухню.
Ловлю чуть растерянный и вопрошающий взгляд матери. Прикипаю к нему. Что-то говорю. Горячо убеждаю, держа за руки родного человека. Делаю обвинительный жест в сторону гостя, отчего мужчину буквально перекашивает.
Родительница смотрит на Ширяева. В её глазах вопрос.
Друг меняется в лице и со злой снисходительной улыбочкой выдавливает:
— Ты будешь слушать эту чушь? Нет, ты только вдумайся, Алин, что она несет! Это же бред сумасшедшего! Обвинить меня в мошенничестве! Она у тебя вообще с головой не дружит?..
— Пошел вон, — звучит тихий глухой голос матери, вклинивается шилом в эмоциональную речь гостя. Её не столько цепляют слова дочери — до женщины не успел дойти их смысл, сколько затронул насмешливый тон и выражение лица старого друга. Чужое, наглое, презрительное. Она будто только сейчас разглядела его и поразилась собственной слепоте.
Смена кадра, и вот господин Ширяев что-то кричит уже в коридоре. Мне не слышно, не разобрать. Только по каменному лицу родительницы и губам её коллеги по работе могу определить, чем сейчас он награждает «дуру Векшину». Какую гадость выплескивает на головы хозяек квартиры.
Дверное полотно с грохотом захлопывается.
Тишина. Не успеваю осмыслить увиденное, как перед глазами стремительно замелькали события, словно нарезка кадров кинофильма о благополучной жизни двух женщин. Дом, море, выпускной в университете, открытие маленького бутика кожгалантереи в дорогом торговом центре, свадьба… мамина свадьба с каким-то дядькой! Я держу за руку парня, а на моем безымянном пальце обручальное колечко. Лица не вижу, только чувствую безграничную нежность к своему избраннику и душевное тепло, исходящее от него. И везде мы вдвоем с мамой. Неразлучно, неразрывно. Счастливые и обе любимые…
Вобрав, впитав в себя весь этот сумасшедший калейдоскоп из жизни, которой не было, но вполне себе могла быть, почувствовала, как подступает тошнота и я тону, тону, тону в вязком сизом мареве, зависаю в нем, как в киселе. Барахтаюсь, нелепо дергая руками и ногами, потом замираю в тщетной попытке освободиться. Весь учинённый оберегом бардак в моей голове потихоньку устаканился, давая возможность понять и проанализировать видения. Прийти к мысли, от которой задохнулась: артефакт предлагал мне вернуться в прошлое и изменить его! Господи, это так просто! Вот он, шанс, его тебе милостиво вкладывают в руки, подталкивают к правильному, но рискованному решению. Оказаться в своем мире на два года назад и спасти жизнь родному человеку. Кто же от такого подарка откажется?
И я, потерявшаяся в своих мечтаниях, сказочных грезах, забыв обо всем на свете, уже готова была согласиться, принять предложение оберега, как внезапно субстанция как живая выплюнула меня на нескошенный луг с высокой травой. Или я сошла с ума, или отчетливо услышала смачный звук, сопровождающий это действо.
Ромашка — желто-белым ковром стелется, куда ни кинь глаз! Ни конца ни края этой солнечной роскоши!
Зачем я здесь? Растерянно оглядываюсь в поисках ответа.
— Догоняй! — Звонкий детский голос нарушает идиллию покоя на поле под голубым небом с пушистыми облаками.
Захлебнулся жаворонок в вышине, метнулся в сторону. Малыш в белой рубашонке бежит — одна темная головенка торчит над высокими стеблями цветов. За ним, подобрав длинную юбку, несется… несусь я! Раскрасневшаяся, растрепанная, счастливая!
— Я больше не могу! — кричу вдогонку мальчугану и, тяжело дыша, падаю звездой в мягкие травы.
Большая серая птица пролетает над той Анной, устремляясь за пацаненком.
— Р-рич, Р-рич! Нюр-рка капитулир-ровала! Нюр-рка капитулир-ровала! Дер-ржи Р-ромку!
Мое сердце забилось, заколотилось как сумасшедшее. Рихард живой? Но как? Как такое возможно?!
Вздрогнула от неожиданности, когда за спиной всхрапнула лошадь. Это же Ахалаш!
