Пылающий мир (ЛП) - Марион Айзек (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Она бежит к мальчику, обнимает его, и он вспоминает, что её зовут Джоанна.
Светленький брат Джоанны пританцовывает возле стола мальчика, трогает его за щёки и смеётся.
–Нашли тебя, нашли тебя! - говорит Алекс.
Эти дети находят его не в первый раз. Давно-давно, в отдалённой части этого мира, они нашли его скитающимся по подвалу аэропорта и вытащили на дневной свет. Его друзья, Джоанна и Алекс. Ещё два хороших человека.
Женщина в лабораторном халате хватает их за ошейники и тащит к столам,
усаживает и подсоединяет к рукам капельницы. Сеанс продолжается. Вихрь шума бьёт им в глаза и уши, но Джоанна и Алекс, похоже, не обращают на это внимания. Они улыбаются мальчику, и он понимает, что их радость заразна. Он улыбается в ответ.
Страницы на Верхних полках шелестят, наполняясь новыми словами. Простые предложения полируются и сверкают.
Я
ВОТ И ОН. Мегаполис, который я хотел увидеть. Больше нет тихих
двориков, пустых зданий и ветра, завывающего на призрачных улицах. Это Нью- Йорк. Через окно внедорожника я наблюдаю за тем, как он бурлит, как перемешивается настоящее и будущее. Я — заключённый, или это просто очередное возвращение с работы? Очередная поездка в лимузине от Атвист Билдинг до дома после долгого дня? Тротуары забиты пешеходами, улицы стоят в пробках, как в час пик. Это энергия и коммерция, и через плотную тонировку окна мир выглядит прежним. Но когда я опускаю окно, чтобы посмотреть на него без фильтров, появляются несоответствия. В окнах небоскрёбов трепещет стираное бельё, превращая сверкающие бизнес-башни в диккенсовские трущобы. Каждый сквер и парк был переоборудован в некое подобие рабочих мест: импровизированные сборочные линии и станции для переработки мяса, временно огороженные зоны ожидания для подающих надежды иммигрантов. Шум пробок отсутствует, и это кажется странным — где духовой оркестр? Где диссонирующая симфония клаксонов?.. Потом я замечаю, что все автомобили на дороге помечены логотипом Аксиомы. Строительные машины и транспортировочные фургоны двигаются в молчаливом единодушии.
Окно поднимается, затемняя неприятные детали сцены. Голубой Галстук
ловит мой взгляд в окне заднего вида.
Для обеспечения оптимальной безопасности при движении по населённым пунктам следует держать окна закрытыми. У нас трудности с сотрудниками, которым мы не заплатили.
У каждого есть возможность продвинуться в этой компании, - говорит Жёлтый Галстук, поворачиваясь ко мне с переднего сиденья и улыбаясь. - Если он будет достаточно трудолюбивым и готовым к самопожертвованию.
Чёрный Галстук ничего не говорит. Он смотрит на лицо Джули, и она отодвигается от него так далеко, как только может, почти садясь мне на колени.
Ты воняешь, как дерьмо, - рычит она и поворачивается к переднему сиденью, чтобы обратиться к остальным двоим. - Вы воняете, как дерьмо старика, забрызганное освежителем воздуха. Куда вы нас везёте?
В настоящее время 432 дом на Парк Авеню — это самое высокое здание в западном полушарии, - с мягкой уверенностью заявляет Жёлтый Галстук. - Девяносто этажей просторных квартир со всеми удобствами, которые вы можете себе представить. Это действительно новый стандарт элитного жилья.
Что за хрень ты несёшь? - кричит Джули. - Ты вообще себя слышишь? Я смотрю на людскую реку, плывущую по обеим сторонам улицы.
Измождённые худые лица, тощие, либо ожиревшие тела, обёрнутые в потрёпанные выцветшие остатки дорогой одежды, логотипы на которой не видны из-за пятен и дыр. Разрушенные войной и землетрясениями здания не восстановлены, а отремонтированы сырой фанерой. Витрины огорожены и заставлены непонятными механизмами. Город гудит, как завод, но что он производит? Ни на одном лице не видно удовлетворённости от результатов тяжёлой работы. Этот завод — продукт многих заводов.
Как это произошло? Даже негодяй в моём подвале не хотел бы жить в таком мире. Он хотел собирать плоды общества, а не сажать сад. Из-за чего Аксиома сошла с ума? Я взываю к своим воспоминаниям, но они отказываются мне открываться.
Ты хочешь всю дорогу ехать по Парк Авеню? - спрашивает Джули.
Это самый короткий путь, - отвечает Голубой Галстук.
Пробки ужасные. По Третьей было бы быстрее.
Голубой Галстук смотрит на неё через зеркало, но продолжает ехать по Парк Авеню. Джули вздыхает.
Вспомнить, что мы с ней оба нью-йоркцы, доставляет мне некоторое удовольствие, как бы плохо сейчас не звучало это звание. Кусочек общей земли в
огромной пропасти между её прошлым и моим. Я представляю, как она едет в центр вместе с группой своего отца, впитывая всё, что попадает в поле зрения её голодных юных глаз, и стремясь скорее вырасти. А потом, навещая его в форте Гамильтон, когда начали кипеть Конфликты Районов, ей хотелось этого меньше. Я вижу её двенадцатилетней, воображение подкидывает мне удивительные детали: она ниже, худее, на мягких щеках меньше шрамов, крошечное тельце утопает в мешковатой рабочей одежде. Она идёт по Бруклинскому мосту, вдалеке добавляет текстуры восходу солнца дым от взрыва. Эта мысль заставляет меня улыбаться, пока я не вспоминаю, что я тоже там был. Может быть, смотрел на неё из какого-нибудь мрачного окна высотки, но видел только ещё один пиксель в порнухе моих амбиций.
Я хочу выкашлять своё прошлое, сплюнуть его подальше, но оно закладывает мне горло. Есть только один способ справиться с ним — переварить его.
Вот мы и приехали! - объявляет Жёлтый Галстук, когда автомобиль подъезжает к обочине.
Не прошло и трёх дней, - говорит Джули, закатывая глаза.
Мы признательны вам за энтузиазм, - говорит Жёлтый Галстук. - Надеемся, это значит, что на сегодняшнем интервью вы решите сотрудничать.
Да пошла ты. Ты воняешь, как вишнёвый презерватив с тухлой спермой.
Я фыркаю. Жёлтый Галстук хмурится. Какими бы красочными не были оскорбления Джули, они остаются отвратительно меткими.
Я выхожу, сильный ветер выдувает из моего носа зловоние пичменов, но только чтобы заменить его на густой городской аромат мусора и отходов человеческой жизнедеятельности. Чёрный Галстук выталкивает Джули, и она оступается. Я подхватываю её, насколько это возможно сделать со связанными впереди запястьями. Мы оба в наручниках, но мы неукротимы. Если бы мы внезапно пустились в бега, то, возможно, смогли бы уйти, но, судя по явному отсутствию беспокойства у пичменов, эта идея бесполезна. Куда мы побежим? Как далеко сможем убежать? Город сам по себе тюрьма.
Прежде, чем я нахожу вершину Парк Авеню, 432, моя шея несколько раз хрустит. Здание представляет собой совершенно симметричный прямоугольник, его квадратные окна идут всё выше и выше в непрерывной последовательности, пока не становятся слишком маленькими, чтобы можно было их разглядеть. Голова кружится, но не от высоты: здание мне знакомо. За дверью подвала раздаётся взволнованное бормотание.
Я жил здесь.
«Это было великолепно, - вздыхает негодяй. - Но, что более важно, это было необходимо. Людям нужно видеть кого-то у власти, кого-то, кто будет наблюдать за ними с непостижимой высоты. Это таинственность, которая поддерживает власть, это усталое допущение, что кто-то должен быть выше них, ведь Богу разумно прятаться на Небесах».
Но что-то не так. Вестибюль удивительно неряшлив для божественной силы.
Белые мраморные полы запачканы следами ботинок, мебель раскидана, всё покрыто пылью. Нет ни швейцара, ни консьержа — вообще никаких признаков жизни. Я запомнил это здание роскошной крепостью для нескольких выживших людей с большим влиянием, но сейчас она такая же холодная и тихая, как и любое разрушенное здание.
