Заклинательница бури (СИ) - Вольная Мира (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
— Мне просто стало плохо, — поспешила объяснить я. — Нам все-таки удалось подружиться, — что? Я даже вдохнуть забыла. Я хотела сказать совсем не это. Я хотела попросить Алекса убрать от меня Лероя. Какого… Мина!
— Да уж я заметил, — плотно сжал мужчина губы, я тихо скрипнула зубами. А потом…
— Нет. Не может быть? — пробормотала удивленно.
— Что?
— Ты… — даже головой тряхнула для уверенности, — я просто не верю.
— Во что?
— Ты ревнуешь. Александр Гротери, повелитель Северных Земель и Угодий ревнует, — губы сами собой растянулись в улыбке. А грун… Надо было видеть его в этот момент, удивленный, как ребенок, впервые увидевший заклинателя льда. Я не выдержала и расхохоталась. Не над ним, над нами.
— И, кажется, тебе это нравится, — задумчиво и как-то не очень хорошо протянул мужчина, заставив насторожиться. Лицо утратило прежнюю мягкость, стало хищным.
— Просто…, - договорить мне не дали жесткие губы, запечатавшие рот поцелуем.
Дурманящим и беспощадно забирающим весь воздух из легких. Он слегка укусил меня, скользнул языком внутрь, заставил сильнее откинуться на его руку, запрокинуть голову, зарылся пальцами в волосы, вытаскивая шпильки. Он терзал и мучил, искушал. Я цеплялась за плечи мужчины, мало что соображая и понимая. Могла лишь чувствовать такой невероятный, безумный жар этого поцелуя, невероятно приятный жар, не причиняющий боли, наоборот, дарящий невероятное, необъяснимое удовольствие. Я сходила с ума. Задыхалась. Плавилась.
Зима, как же…
Он дернул ворот платья, горячее дыхание коснулось уха, твердая рука накрыла грудь, слегка сжав. И я выгнулась, застонала.
— Это долбанное платье, Софи… — прохрипел Алекс. — Я возненавидел его, как только увидел. Такое узкое, такое откровенное, — рука мужчины сдвинула юбку вверх, обнажив ногу до колена, губы спустились к шее.
— За… крытое, — только и смогла выдавить я, скользнув руками ему под рубашку. Я не понимала, что происходит, просто в этот момент физически надо было почувствовать его кожу под ладонями.
— Закрытое? Нет, ведьма. Я весь вечер думал о том, как этот шелк струится по твоему телу, как касается твоей кожи. Я весь вечер хотел сорвать его с тебя.
— Ал… — снова его губы не дали мне закончить. Бешено колотилось в груди сердце, ныло и горело тело, пока его язык проникал внутрь, ласкал мой, пока гладил небо, пока зубы прикусывали губы, а клыки слегка царапали. Алекс скользнул рукой выше, к бедру, провел пальцем прямо над чулком, и я застонала ему в рот, выгнувшись.
— Моя ведьма. Горячая, сладкая ведьма, — прорычал мужчина, прикусив ключицу.
А под моими руками перекатывались мышцы груди и живота, колотилось сильное сердце, как и мое, пойманное в клетку разгоряченного тела. Я вычерчивала узоры, будто плела заклинание, и хотела попробовать кожу на вкус. Потянулась к нему, лизнула шею.
И мужчина дернулся, длинные пальцы сильнее сжали бедро, стиснули почти до боли.
— Ведьма, — он перехватил мои руки, заставив отстраниться на несколько мучительных вдохов, а через миг я уже лежала на полу, и Алекс стягивал с меня лиф, обнажая, не переставая целовать. Я дернула полы рубашки в стороны. Треск ткани и рассыпавшиеся по полу пуговицы, и хриплый прерывистый смех.
Зима…
И какой-то странный писк над ухом.
— Твою ж… — выругался повелитель. Я распахнула глаза. Он все еще нависал надо мной, опираясь на руки, тяжело дышал. Глаза стали настолько темными, что походили на воды Стеклянного моря зимой. На лбу выступила испарина.
А писк не прекращался, я повернула голову на звук и застонала. Сбоку, прямо над головой, висела чья-то стрекоза.
— Это Блэк, милая, — поморщился Гротери, садясь на пол, я поднялась следом. Алекс накинул мне на плечи платок, стянутый с кресла — Мина сегодня собиралась долго. — И я готов его убить.
— Может, оно и к лучшему, — склонила голову набок, стараясь прийти в себя. Повелитель быстро коснулся моих губ поцелуем и поднялся на ноги, подавая руку.
— Может, — покачал он головой. — Мне надо идти.
— Да, — провела я рукой по мужской щеке. Он снова быстро меня поцеловал, прижался лбом к моему, заглядывая в глаза.
— Но я все равно хочу его убить.
— Иди, — слегка оттолкнула я груна. Он с шумом втянул в себя воздух и метнулся к двери, подхватывая с пола камзол.
— Софи… — обернулся Гротери, уже держась за ручку двери.
— Иди, — улыбнулась я. Алекс дергано кивнул и скрылся, а улыбка еще какое-то время играла на припухших губах. Правда, ровно до того момента, как я не осознала, что Мина никуда не делась. И пусть сейчас она не могла ничего видеть и чувствовать, но все равно была в моем теле. Захотелось рычать.
Но я лишь стиснула кулаки и метнулась в гардеробную, скидывая платок, стаскивая долбанное бордовое платье, срывая его с тела.
Холодный душ помог успокоиться, сестрица-вода помогла прочистить голову, забрала с собой волнения и дурные мысли, так остервенело отдающие отчаяньем и беспомощностью. Ничего. Мы еще побарахтаемся, как любит говорить Гротери, в приступах неожиданной и несвойственной ему меланхолии.
Я наскоро вытерлась, позвала служанку, попросив приготовить брусничный отвар, и, накинув, халат, вернулась в гостиную, держа в руках карты. Пока Мина не видит и не слышит, можно попробовать один расклад.
Вот только…
Служанка уже была возле двери.
— Кто это передал, — я смотрела на записку, как на заговоренную на проклятье куклу, и не решалась прикоснуться.
— Простите, госпожа, я не знаю, — поклонилась девушка. — Я отвернулась за чашкой, а она уже лежала на подносе.
— Ты одна была на кухне? — собственный тон и голос резали, холод слышался в каждом звуке.
— Нет, госпожа. Несколько поварят и посудомойки.
— Узнай, кто положил записку. Свободна.
— Да, госпожа, — и девушка поторопилась скрыться за дверью.
Я же опустилась в кресло и провела рукой над клочком бумаги, стараясь ощутить чужую магию, осторожно коснулась чашки, проверяя и посуду и отвар. Ничего. Никаких следов, даже намека.
Пальцы несмело притронулись к записке, разворачивая плотный пергамент, глаза пробежались по острым вытянутым буквам. Почерк был такой же, как и на утренних записках, а слова… Слова заставили нахмуриться и скомкать бумагу.
"Сегодня ты была прекрасна".
Я поднесла записку к одной из свечей, подожгла и положила в блюдце. Послание сгорело, не прошло и вдоха, а я все еще продолжала сидеть неподвижно, ощущая на языке вкус пепла.
Это не Алекс, однозначно. Это… Все эти записки были от помощника Камины. И с каждым вдохом уверенность становилась все крепче. Каждое утро, когда мертвая занимала мое тело, она получала записку. Сегодня с утра тоже. А вот завтра послания не будет абсолютно точно, потому что завтра — мое время. И кто бы ни был этот загадочный некто — это мужчина, и он в замке. Надо быть осторожнее и внимательнее.
Я поднялась, выкинула пепел в окно, какое-то время понаблюдала за тем, как ветер подхватил черную шелуху, и вернулась к столу. Пора было заняться делом.
Карты легли веером, когда-то пестрой, а теперь слегка выцветшей рубашкой вверх.
Пальцы с силой обхватили рукоятку кинжала.
— Я — Софи, сестра ковена Неприкасаемых, землей, огнем, водой и ветром, тьмой и светом, ночью и днем, смертью и рождением, магией слов и мыслей, желанием и волей, силой стихии, ведьмовской сутью заклинаю колоду белую, заклинаю колоду красную.
Тридцать три карты в расклад лягут, тридцать три карты ответом станут, не солгут и не изменят, правду откроют, невидимое покажут, от опасности уберегут, смерть отведут.
Тридцать три карты на перекрестке семи дорог, семи стихий верный путь выбрать помогут. Именем своим, светом луны-покровительницы заклинаю, — дрогнули свечи, пошла рябью вода в блюдце, осыпалась горка земли в другом, волос коснулся легкий ветерок. Кинжал легко распорол кожу на запястье, на карты упали первые темные капли. — Расклад на крови. Шестнадцать белых и шестнадцать красных, да одна срединная, расскажите. Заклинаю! — я остановила руку над последней картой, убрала от стола, открыла глаза и быстро перемотала рану повязкой, ища глазами карты, на которые попали капли крови. Что ж, всего восемь — не очень много.
