Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
– Это у вас клоунада на лице, – вставил Грибо, перелетая с одного края кровати на другой, где впился когтями в шёлковую простыню и проделал дырку. – Говорил я вам, а вы отмахивались. Теперь что днём, что ночью, всё одно – на рожу страшнее чудища пещерного.
– Пройдёт, – встряла в ворчания горгульи Арлина, сделала ещё одну попытку дотронуться компрессом до полыхающего синевой глаза мужа, но Эйгон перехватил её руку.
– С чего такая забота?
– Скажем так, – Арлина за словом в карман не лезла, – вы мне ещё нужны целым, невредимым и в здравом уме. Иначе, кто мне поведает секрет того самого последнего ингредиента, название которого и выговорить-то не под силу?
– Rhan’or’enaid?
Девушка кивнула.
– А я-то думал...
Эйгон повалился обратно на мягкие подушки, провёл рукой по волосам, невзначай задел разбитую губу и поморщился от ноющей боли.
– Так что не брыкайтесь, – продолжала Арлина, открывая мазь, очаровательно пахнущую луговыми цветами, – поправляйтесь скорее. Вы мне очень нужны.
– Я и сейчас в отличном состоянии.
Резким движением Эйгон поднялся с постели, сунул ноги в сапоги, поправил пояс.
– Рубашку принеси, – грубо бросил он жене. – Покончим с этим раз и навсегда.
На лице Арлины читалось смятение.
– Вы меня не так поняли... милорд... Я вас не тороплю.
– Всё я верно понял, – огрызнулся Эйгон. – Тащи рубашку.
– Вот, хозяин.
Вместо девушки одежду подал Грибо. Эйгон сунул руки в рукава.
– Следуй за мной.
Широким шагом Тайернак направился к выходу из спальни. Арлина кинулась следом.
– Постойте, милорд. Я хотела только сказать, что...
– Я объясню тебе всё, что знаю, – перебил её Эйгон, – и можешь уходить. С эликсиром или без, но больше я тебя не держу.
– Вот про «обьяснить» – правильно, хозяин, – семенил лапами рядом Грибо, еле поспевая за магом. – Ваша морда день ото дня краше, а сегодня так вообще буйство цвета. А вот про уходить...
Тайернак бросил на горгулью свирепый взгляд, и Грибо застыл на месте, каменея.
В кабинете в камине догорал огонь. Задорные язычки пламени сходили на нет, а сырость ликовала и торопилась перейти в наступление, завоевать каждый дюйм просторной, но чем только не заваленной комнаты, и царствовать там все дни напролёт, пока кто-нибудь не догадается подкинуть в камин дровишек. Однако сырость рано радовалась. Ворвавшийся холодным ветром в кабинет Эйгон зыркнул по сторонам, и сухим поленьям хватило всего одной искры, как они сразу вспыхнули, суетливо затрещали и мигом вернули каменным стенам былое уютное тепло.
Горелка плюхнулась на стол, котёл – на неё. В нём недовольно чавкнуло остывшее зелье, настоянное на соке лунного коровяка и в меру приправленное слизью земляных червей. Тайернак поманил к себе показавшуюся в дверях Арлину и, кивнув в сторону чана, бросил:
– Продолжай.
Щепотка сон-травы, кусочек клыка каменной горгульи и клок шерсти волка полетели в котёл не сразу: у Арлины дрожали руки, когда она отмеряла сыпучую, как песок, молотую травяную крошку, а Эйгон, как назло, взгляда от её пальцев не отводил, а только криво усмехался, когда у девушки всё валилось из рук. В результате сон-травы было отмеряно больше, чем нужно, и пришлось переделывать.
Горелка полыхала огнём, а нагретое зелье постепенно начинало клокотать, кипеть и пузыриться с такой силой, что брызги полетели во все стороны, осели на столе и стали разъедать его некогда идеально отполированную поверхность. Прожигать чуть ли ни насквозь, уродовать. А пар, поднимавшийся над раскаленным чаном, жарил так, что и волосы слиплись, и лицо было всё в каплях: сколько ни смахивай – не поможет.
– Теперь кувшинка, – прошептала Арлина и осторожно выдавила из алого цветка в бурлящее зелье сладкий сок, перемешанный с кровью.
Несколько капель растворилось в кипящем вареве, как Эйгон вдруг рукой обхватил кулак Арлины, в котором ещё оставалась водяная лилия, и сжал его с такой силой, что у девушки чуть слёзы из глаз не брызнули. Меж пальцев тонкими струйками потекла липкая красная жидкость. И стоило алым змейкам попасть в котёл, как бушующее варево на миг успокоилось, а затем снова заволновалось, меняя цвет с болотного зелёного на бледно-розовый, а после и вовсе становясь таким прозрачным, что можно было легко рассмотреть дно чана и всё, что на том дне лежало.
Пальцы, на одном из которых сверкал гранатовый рубин, ослабили хватку. Арлина высвободила руку и потёрла её – боль постепенно угасала. А Эйгон будто и не заметил ничего или нарочито не захотел замечать. Лишь равнодушно глянул в чан, оценил состояние зелья и повернул рычажок горелки, убавляя пламя.
– Досчитай до ста и выключай.
О поверхность стола грохнули пустой прозрачной склянкой.
– Отмерь черпаком нужное количество и перелей сюда, – распорядился маг.
– Зачем?
– Предпочитаю ставить опыты на малом количестве, чем сразу загубить целый котёл почти готового эликсира.
– Думаете, не получится? Остался-то всего один ингредиент.
До ста было досчитано, и горелка благополучно выключена.
– Всего? – Эйгон взорвался. – Над этим ингредиентом ломали головы все маги Совета, а она – «всего один»...
– Да хоть весь мир, вы-то разгадали!
От неожиданности Эйгон прикусил язык и только спустя пару минут уже спокойно выдавил:
– Хорошо. Начнём.
Скрестив руки за спиной, Тайернак мерил шагами комнату, глядя себе под ноги и недовольно бубня вполголоса. Застегнутая всего на две верхних пуговицы рубашка волновалась при каждом шаге, рукава были закатаны по локоть, волосы взъерошены.
– Rhan’or’enaid. Абсурд, набор букв, сборная солянка из слов, называющих чувства, причём все подряд: от гнева до безумной страсти. Так думал и я, пока однажды не наткнулся на одну запись. Сделана она была с ошибками, на древнем наречии, на котором в наше время не говорят. И рассказывалось там о свете и тьме, жизни и смерти, ненависти и любви. Два полюса – день и ночь, жизнь и вечный покой – невидимой нитью связаны друг с другом. Не будет одного, не будет и другого. Две половинки одного целого: разобьётся одна, второй нет смысла больше жить. Ведь так?
Эйгон на секунду остановился и посмотрел на застывшую у стола Арлину. И не просто посмотрел, а пробуравил девушку взглядом, будто собирался с цепи сорваться, наброситься и растерзать, как голодный волк терзает свою жертву... ну, или задать ещё один вопрос.
– Ведь так? – повторил он, не дождавшись никакой реакции. – Ведь поэтому ты потащилась за старым уродцем невесть куда, в сырой холодный замок? Не станет в живых твоего принца, и жизнь тебе покажется мраком. И только ради него и счастья с ним ты все эти дни здесь терпишь меня. Я прав?
От тона, каким те слова были сказаны, Арлине стало не по себе. Не то, чтобы мурашки по коже пошли, но кровь к лицу прихлынула. И не от волнения вовсе, а от непонятного чувства чего-то фальшивого, неискреннего, показного. Но чего?
Собравшись с силами, Арлина стиснула зубы и ответила на взгляд. Стояла, не шелохнувшись, и вызывающе смотрела в серые глаза, а с губ так и норовил сорваться вопрос. И сорвался. Но совсем не тот, который вертелся в голове.
– Губа сильно болит?
– Что? – Эйгон растерялся.
– Вы снова задели нижнюю губу. Опять кровь течёт.
Эйгон коснулся пальцами лица, и на коже, всей в царапинах, отпечатались алые капельки.
– Прокусил что ли?
– Ещё бы. Вы на себя со стороны смотрели? Ёж и тот менее колюч.
Арлина недоуменно пожала плечами, развернулась к столу, зачерпнула ещё немного прозрачного зелья из котла, наполнила склянку доверху и продолжила:
– Я, конечно, тороплюсь домой, но согласна потерпеть ваш характер ещё несколько дней. Мне важен результат и нужен эликсир. Без него я отсюда не уйду.
– Тогда...
Рука Арлины, державшая черпак, застыла в воздухе: Эйгон стоял за её спиной, и девушка могла легко ощущать кожей его горячее дыхание.