с любовью, Смерть (СИ) - Шермер Ольга (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— А в обмороке ли?
Картина пока что рисовалась довольно безрадостная. Что-то случилось, мы… подрались? Сломали столик, разметали посуду и Ран открыл капсулу с цветком — но зачем?
Да и бросаться на него я бы не стала ни при каких обстоятельствах. Я ведь не бешеная. Замахнуться могла в порыве злости, но максимум пощечиной.
— Твою бы фантазию — да в мирное русло, — вздохнул Ран. — Не сочиняй, пожалуйста. Царапина пройдет через полчаса, столик я и так давно хотел выбросить, а посуда бьется вообще к счастью.
— Хочешь сказать, у меня паранойя?
— Если только самую малость. Просто как ты себе представляешь, зачем бы я это делал?
— Понятия не имею. Чтобы я что-то забыла, может быть.
— Например? Про проклятие? Так тут что-то более чудодейственное надо найти, а не цветочек, стирающий жалкие несколько минут.
— Но я же чувствую, что что-то не вяжется. Перестань держать меня за идиотку.
— А ты — перестань фантазировать. На такие обвинения я, между прочим, и обидеться могу.
— Но это все… нелогично.
— Хранители предупредили, что такое может быть. Помутнение рассудка, это пройдет.
— Черт-те что…
— Зато мы квиты.
— Это еще в чем?
— Я перепугал тебя, ты — меня. Предлагаю на этой минорной ноте либо разойтись по комнатам и отдохнуть, либо заняться делом. Например, уборкой.
Лишний отдых мы себе позволить не могли, а от одной только мысли о том, что нужно будет ползать по полу, сгребая обломки и прочий хлам, меня начало мутить. Поэтому Ран подтащил ноутбук, мы скинули с моего телефона снимки из архива и принялись внимательно изучать. Мелинг С., Корделл М., Нуар Р., Элгерт Т., Тондорт А., и прочие, прочие ни о чем не говорящие мне фамилии.
— Знакомые есть? Кроме Нуара.
— Про Мелинг слышал. — Ран дотянулся до планшета, лежащего на тумбочке. — Корделл знаю, его портрет до сих пор в Совете висит на Доске почета. Тондорт меня конфетами угощал, отец его терпеть за это не мог. Видать, боялся, что я к нормальному человеческому отношению привыкну. А так, чтобы лично… Ну, выручай, всемирная паутина, — призвал он, поразмяв пальцы, как злобный чародей перед очередным колдунством, и ткнул в поисковую строку. — Смотри-ка. Удачно. Сезара Мелинг, бывший член Совета Старейших. По запросу три статьи, одна из них — про награждение Орденом Аметистовых Крыльев за заслуги в области целительства, вторая — интервью с ней о запрете на привлечение обычных людей к деятельности Совета, третья — "Член Совета найден мертвым в собственном доме". Экспертиза показала, что виной тому лекарства, которые Мелинг принимала постоянно, но в этот раз отчего-то заглотила сразу три пачки. Версия о самоубийстве повисла в воздухе, но никаких официальных заключений во всеуслышанье не прозвучало. Журналисты гадают, то ли ее заставили под дулом пистолета эти лекарства в себя пихать, то ли самой вдруг резко жить надоело. Хотя предпосылок не было.
— Хорошо, — на автомате выдала я и, тряхнув головой, исправилась. — То есть, плохо. Плохо, конечно, но хорошо, что информация есть в открытом доступе.
— Спешу тебя огорчить, что это редкий случай везения, — отметил Ран. — По Раманту ничего, кроме пары снимков в обнимку с каким-то студентом и его дипломом. А, ну и информация, что из Совета ушел сам, решив посвятить себя науке.
— О смерти ничего?
— Пусто. Но можно будет узнать в университете, герб которого у него тут на дипломе светится.
— Нам не обязательно проверять всех. По половине можно будет с уверенностью сказать, замешаны проклятия или нет. У Мелинг похоже на все то же "Помешательство". Помешалась на мысли о болезни, решила, что две таблетки не помогут, надо пить как можно больше…
— Как вариант. Тондорт… Жесть. Здесь фотографии с места происшествия, но я тебе их не покажу. Выпал с балкона верхнего этажа "Свечки". Помнишь здание? Этажей восемьдесят, не меньше. Свидетели говорят, что это несчастный случай — стоял, разговаривал по телефону, хотел облокотиться на поручень, но рука соскользнула.
— Астанта. То есть, "Полет". Или, как вариант, "Освобождение".
— Как у Лиама? — скривился Ран.
Я кивнула, вздохнув.
— "Полет" не звучит как проклятие.
— Выглядит зато очень даже как. Просто падение, авиакатастрофа. Даже обычное катание на горных лыжах — подлетел на трамплине, приземлился на голову, сломал шею. Остановка сердца при прыжке с тарзанки. Я ведь говорила, что проклятия не всегда буквальны. Поэтому и нельзя их квалифицировать с полной уверенностью. Следующий?
— Верика Остин. Лаборант. Магесса. О, ее помню. Точнее, не столько саму ее, сколько ее помаду — там все старались неброско выглядеть, а у нее вечно губы цвета красного винища. Среди больничной белизны смотрелось довольно экстравагантно. Молодая, вроде, — рассуждал Ран, что-то набирая в планшете. — Да, точно. Она. Так, в статье… "большие надежды, ла-ла-ла, получила лицензию, ла-ла, открыла свое дело, изнасилована, убита, стала очередной жертвой серийного преступника…"
— Аэнарт. "Цепь", — заключила я. — Цепь может быть как орудием убийства, так и способом — могли держать на цепи взаперти и глумиться. Или просто означать, что Остин стала очередным звеном в цепочке убитых.
— Моя леди, ты так легко продумываешь различные варианты действия проклятий, что начинаешь меня пугать.
— Пытаюсь думать, как преступник. А еще мне кажется, что я настолько хочу, чтобы это действительно было связано с этими проклятиями, что готова за уши любую версию притянуть. Проблема в том, что даже на смертельную болезнь свое "проклятие" можно подобрать.
— У меня надежда только на одно, — вскинул брови Ран. — Что в списке будут выжившие помимо моего отца. Кто там следующий? Элгерт, допустим. Какая там буква? "Т"? Так, Т.Э… Хм… Вообще пусто. Пара однофамильцев, ни одного, которого бы звали как-то на "Т". И не поймешь даже, мужчина это или женщина. Кто вообще так списки составляет? Я понимаю, секция секретная, но для чего оставлять в ней этот список какой-то неофициальной переклички — я не понимаю.
— Зачем бы это ни было сделано, нам оно все равно поможет, надеюсь. Может, все данные надлежало уничтожить, но какие-нибудь отчаянные архивариусы решили, что хотя бы что-то должно выжить. Если не сами эксперименты, то хотя бы список имен, от которых потом историки смогут оттолкнуться.
— Ну да. Или идиоты, которые решат, что этот список им в чем-то поможет.
— Хочешь сказать, мы зря рисковали?
— Ничуть. Благодаря всем нашим злоключениям я узнал нечто… важное. — И напарник покосился на меня. Без тени улыбки.
— Что это "важное"? Не поделишься?
— Когда-нибудь, — согласно кивнул Ран. И добавил: — Может быть.
Я отложила телефон в сторону и обернулась к напарнику:
— Ты какой-то не такой.
— Просто ты опять разбила мне сердце и вырвала душу, — хохотнул он. Как-то ненатурально хохотнул. — Ты так жестока, моя леди.
— Балда. А если серьезно?
— А если серьезно, — Ран отложил планшет в сторону и потянулся, — пожалуй, я себя не очень хорошо чувствую. Если позволишь, я вздремну пару часиков.
— Твоя квартира в твоем распоряжении, — отозвалась я. — Сама пока поищу еще какую-нибудь информацию о наших жертвах.
— Разбуди, когда закончишь, — усмехнулся напарник. Дверь в спальню за ним закрылась, а я на несколько мгновений замерла, провожая его взглядом.
Ран никогда не признавался в дурном самочувствии, даже если из его плеча в это время лом торчал. Веселился до последнего — радовался, что теперь может сумки из магазина носить без помощи рук, а на вопрос о синюшной бледности отвечал, что "его стилист сказал, что сейчас так модно".
Ну вот за что мне это? У всех ведь напарники как напарники. А у меня — Ран.
"А так тебе и надо", — гадко заметил внутренний голос.
Третий раз за утро Ран отлетел в стену.
