Этикет & шпионаж (ЛП) - Кэрриджер Гейл (читаем книги .txt) 📗
Софрония отвязала ленту для волос от дверного поручня и обернула ею плечо Димити.
— О, хотелось бы мне походить больше на мамочку. Вот она ужасно грозная. И внешность бы мне ее тоже. Это бы по всему помогло.
Димити села.
— Почему? А как она выглядит?
— Больше похожей на Пилловера, чем на меня.
Софрония, которой удалось очень мало разглядеть Пилловера в этом его громоздком облачении, могла только промолвить:
— А?
— Ну, знаешь, мрачной и погруженной в раздумья. Мне бы сильно понравилось быть мрачной и погруженной в раздумья. Это так романтично и в духе предсказательниц.
— Ну, забинтованное плечо определенно придает тебе вид в духе предсказательниц.
— О, правда? Великолепно. Знаешь, Софрония, наверно, ты сможешь стать такой, если захочешь.
— Какой такой?
— Мрачной и погруженной в раздумья.
Софрония с заурядными каштановыми волосами и неяркими зелеными глазами на веснушчатом лице вряд ли описала бы себя как «погруженную в раздумья». Или «мрачную», если уж на то пошло.
Внимание Димити, вспыхнув, переключилось.
— Где мы?
— Наконец — то Бансон, — захлопнув книгу, объявил Пилловер.
Он устроил целое представление, раздавая указания по поводу прибытия. Учитывая, что у него больше не было багажа, все это скорее напоминало действия автоматона без инструкций, бестолково катавшегося кругами и испускавшего пары.
Дверцу открыл напыщенный домашний механизм какого — то передового наружного свойства.
— Что это такое? — ахнула Софрония.
Она никогда не видела ничего подобного этому уродству. Механизм был выше Важномрачнера, конической формы, с прикрученной сзади тачкой. Там, где предполагалось лицо, находилась путаница шестеренок и зубьев, напоминая часы без задней крышки.
— Механический привратник. — Пилловер встал, сжимая свой литературный том, и спрыгнул. — Вы двое выходите?
— Где ваш багаж, юный сэр? — спросил автоматон. Голос громче и грубее, чем у Важномрачнера. Привратник был облачен в серую кепку, надетую задом наперед, вокруг шеи обернут галстук с булавкой в виде медного осьминога.
«Странный он какой — то».
Софрония прежде не видела механизмы, носившие одежду.
— О, примерно за десять миль отсюда посреди дороги, — ответил Пилловер.
— Сэр? — Привратник в недоумении вертелся из стороны в сторону. Он катался по рельсам, как трамвайчик.
Софрония выбралась из кареты посмотреть поближе, прикидывая, смогла бы она разобрать привратника по винтикам.
Димити не отставала.
Внимание механизма мгновенно переместилось на них.
— Никаких женских особ, юный сэр.
Фраза сопровождалась свистом и шипением, и испусканием облачков пара из — под галстука, который взмыл к лицу — часам и опустился обратно.
— Что? — обернулся Пилловер.
— Женским особам путь заказан, юный сэр.
Привратник опять запыхтел. Плюх, плюх — взметался и опадал галстук.
— О, это не женские особы. Они еще девочки. Их предназначили для школы совершенства.
— Они считываются как женские особы, юный сэр.
— О, слушай, не будь таким вредным.
Софрония ступила на путь дипломатии.
— Нам нужно поговорить с властями. На нашу карету напали, и наша опекунша не в себе.
— Никаких женских особ!
Механический привратник твердо стоял на своем. Панель на его груди отошла в сторону и явила миру какое — то оружие изрядного размера, чтобы посчитать его простым пистолетом.
Когда Софрония застыла как вкопанная, оно сверкнуло, со свистом пробудилось к жизни, метнув голубые язычки пламени, чуть не опалив волосы Димити.
Девочки нырнули обратно в глубь кареты, а кучер, лишенный удовольствия наблюдать шутовское действо, тотчас же поехал прочь. Изрыгающий пламя привратник не стал их преследовать.
Карета остановилась за пределами школьных земель. Софрония выглянула, прилепив нос к дверному окошку. Школа Бансона представляла собой громоздкую, но странную мешанину стилей — совсем не похожую на уважаемое учебное заведение. Несколько башен были квадратные, другие круглые, одни старые, другие новые, а несколько определенно иноземного вида. Между башнями протянулись проволоки, а наружу торчали палки с болтающимися на концах сетями. Разнообразные окна светились оранжевым сиянием, то тут, то там вырывались облачка пара, а из огромной дымовой трубы в небо поднимался столб черного дыма.
— Что дальше? — посмотрела Софрония на Димити.
— Ну, пользы с моего брата никакой. Он забудет о нас, как только войдет в дом.
— Смеркается. — Софрония повернулась к некогда их «директрисе»: — Она просто должна сделать свою работу.
Димити глубоко вздохнула, присела на скамью рядом с Моник и потрясла ее за руку.
— Что вы хотите?
— Ни мы, ни кучер не знаем, где находится академия.
Моник де Лужайкуз ничего не сказала.
Софрония сложила руки и уставилась на нее. Димити посмотрела сначала на одну, потом на другую, и тоже сложила руки и уставилась. Хотя, может, и не так свирепо.
Наконец Моник сдалась.
— Ох, ну ладно!
Она постучала в крышу ручкой зонта. Дверца кареты открылась, и просунулась голова кучера.
— Езжайте по Шруббери — лейн до паба «Шип и Шорох», повернете налево и дальше по козьей тропе позади изгороди. Через час тропа закончится у чащи. Объедете справа, и потом я дам дальнейшие указания. И поспешите. Мы должны успеть до захода солнца, иначе никогда не найдем, — приказала Моник.
— Но, мадам, эта дорога ведет прямиком в торфяные пустоши.
— Конечно ведет. Что заставляет вас думать, что мы остановимся на опушке?
— О Дартмуре всякое болтают. Потеряешься в тумане и сгинешь навечно. Или тебя съедят оборотни. Или приберут к рукам вампиры. Или же убьют налетчики.
В сложившихся обстоятельствах Моник доказала, что она куда лучше умеет повелевать, чем Софрония.
— Перестань спорить, человек. Ты слышал, что я сказала насчет солнца.
С явной неохотой сдавшийся кучер занял свое место. Усталые лошади еще раз взяли с места.
Поначалу, казалось, все шло своим чередом, однако спустя несколько минут езды по козьей тропе карета стала качаться под ударами самых мощных порывов ветра, которые доводилось ощущать Софронии. Она прилепилась лицом к окошку. Вокруг простирались бесконечно однообразные луга, бурые после летней жары и ходившие волнами от ветра. Вдали виднелся укрытый туманом торфяник. То тут, то там яркими вкраплениями зеленого цвета монотонный пейзаж нарушали купы деревьев или невысокая кудрявая поросль.
— И это все? — выказала сомнение Софрония.
Димити пожала плечами.
— Ветрено.
— Не дайте себя одурачить, — с недоброй улыбкой предупредила Моник. — Это еще цветочки. Довольно скоро подобно разбитым костям поднимутся скалы, а туман опустится такой плотный, что не увидишь ни куда едешь, ни откуда.
Софрония не испугалась.
— Думаешь, можешь напугать меня страшными сказками? Да у меня старшие сестры, чтоб ты знала.
Моник бросила на нее злой взгляд, прежде чем снова постучать по крыше и выдать новую порцию указаний.
Карета повернула, на сей раз следуя каким — то незримым путем по пустоши. Туман стал подступать ближе, или они сами углублялись в него, — трудно сказать.
Софрония почувствовала, как в глубине души пробуждаются крошечные ростки страха.
«Что, если и вправду по торфяникам бродят оборотни?»
А потом вот оно. Туман развеялся. Последние лучи солнца заставили далеко вытянуться тень от кареты и осветили Институт совершенства благородных девиц мадемуазель Жеральдин. И нет, школа не мчалась по торфяникам на сотнях крошечных ножек. Она покачивалось над землей в надутом парящем величии.
Глава 4
— Господи, — поразилась Софрония. — Похоже на обожравшуюся гусеницу.
Воистину так. Не просто какой — то дирижабль, а целых три дирижабля теснились, пихались, вместе образуя длинную цепь вытянутых воздушных шаров. Под ними болтались многоуровневые ряды палуб, по большей части открытые, но некоторые закрытые, с окнами, отражавшими заходящее солнце. В задней части медленно вращалось грандиозное скопище пропеллеров, а над ними вздымался огромный парус, скорее служа рулем, чем для придания скорости. Из — под нижних задних палуб вырывались огромные клубы пара и уплывали, сливаясь с туманом, словно это они его порождали. А три высоких дымовых трубы степенно попыхивали черным дымом.
