Пойманные под стеклом (ЛП) - Любительский перевод (е книги txt) 📗
— Ну да, но вот что: Алина также держит меня за идиота.
Алина. Где-то я уже слышала это имя. Я пытаюсь вспомнить, но не могу представить ее образ. В нашей школе больше тысячи человек.
— Ну да, ты иногда действительно похож на идиота, — я пытаюсь ему намекать, или может быть флиртовать — не знаю, но он так сокрушен, что просто согласно кивает.
— Собственно Феррис и Райли все испортили. Серьезно, если они тебе нужны — их никогда нет, а если же ты в них абсолютно не нуждаешься — они липнут как жвачки к пяткам.
Боже, как я рад, что не пригласил их в палаточный лагерь!
— Что, прости? Ты думал взять их с собой?
— Ну да, Феррис уже давно говорит о тебе. Почему ты не дашь ему шанс?
Ну вот, он начинает пытаться меня воспитывать. На прошлой неделе Феррис хотел залезть мне под юбку, а я еще думала помешать Квинну вывихнуть ему руку.
— Шанс на что? На то, чтобы оскорбить меня и сделать из меня посмешище?
— Бедный Феррис, — смеется Квинн, — он всего лишь…
— … извращенец и придурок, — перебиваю я его.
— Да, это несколько жестоко, — хихикает он, при этом находит Ферриса таким же едким, как и я.
— В прошлый раз он хотел меня пощупать. Или тот случай, когда он приперся к тебе с этой девчонкой, чтобы его семье не пришлось доплачивать за кислород? Бррр. Я даже не хочу думать о том, что он вытворял с ней, — говорю я, несмотря на то что провела очень много времени размышляя над этим.
— Только не ревнуй. Ты тоже можешь взять мою комнату напрокат. Всегда, когда захочешь, — он подмигивает мне и я тут же краснею. Я не уверена, что он это имел ввиду.
— Квинн! — Я толкаю его, и он со стоном хватается за живот и строит мину тяжело раненного. Мы оба прыскаем со смеху и слышим через хихиканье, как поворачивается женщина перед нами:
— Я стараюсь понять новости, — жалуется она и указывает на экран. Мы смотрим вверх.
Снова сообщение о террористах. Пойман кто-то, кто хотел саботировать воздушноциклическую систему. Худшее, что можно себе представить. Купол без кислорода. Мы были бы пойманы внутри и постепенно бы задыхались. По телу бегут мурашки.
" Предполагаемый террорист Абель Бун, — говорит ведущий новостей, — член террористической группировки "Армия повстанцев", был найден сегодня мертвым.
Предположительно Бун погиб при попытке повредить восточную соединительную трубу сооружения воздушно-замкнутого цикла и купол. В ближайшие дни будет принято решение о задержании остальных членов группировки. Президент призывает население сохранять спокойствие."
Теперь засветился президент, рядом с ним журналист. — К счастью, нам удалось предотвратить трагедию. Мы благодарим наших смотрителей за бдительность и решительность. Мы беспрерывно работаем над тем, чтобы и дальше гарантировать безопасность купола и не допустим того, чтобы яростные действия террористов против десяти тысяч ни в чем не повинных людей остались безнаказанными. Я продолжаю призывать всех сограждан к спокойствию.
— А что Вы скажете террористам, господин президент?
— Террористам я скажу: Убирайтесь. Убирайтесь, и поскорее. — Он посмотрел в камеру и хохотнул над своей шуткой, потому что убегающий житель — это арестованный житель, если он занимается спортом без кислородных баллонов, — журналист тоже смеется, как и женщина перед нами. Но я не смеюсь. Я нахожу шутку тупой.
Прежде, чем начался неминуемый рекламный блок, экран гаснет.
Когда мы доезжаем до нашей остановки, Квинн осается сидеть на своем месте.
— Ты уверенна, что нам не нужно поехать в институт и поговорить с профессором Феллингом? — спрашивает он.
— Да, уверена, — абсолютно бессмысленно говорить с кем-то, если решение уже принято, его никогда не изменят. Поэтому мы выходим и идем в направлении магазина для кемпинга, где приобретаем светло голубую палатку и два экстра теплых спальных мешка для нашего путешествия. Кроме того Квинн настаивает на том, чтобы купить в женском отделе Премиум для меня сапоги, пальто, шапку, шарф и перчатки. Когда он наконец расплачивается и протягивает наивной продавщице кредитную карточку отца, я предпочитаю отвернуться.
— Как-то странно при мысли, что я покину купол. Никогда бы не подумала, — говорю я вполголоса на обратном пути к остановке. — Там нет воздуха? Пф, что за странное заявление.
— Ах, не бери в голову. И вообще: со всем этими терактами, возможно, снаружи безопаснее, чем внутри. И если нам все же придется задохнуться, то делать это вместе веселее? — он слегка щипает меня, пытаясь избавить меня от страха. Он даже не понимает, что в конце я хотела бы оказаться с ним рядом. Имею в виду именно конец. Я лучше умру вместе с ним снаружи, чем с кем-то другим в куполе.
Квинн
— О, мой умный мальчик! — моя мама бросается ко мне и прижимает меня к сердцу, едва я успеваю переступить порог. Немного неловко пытаюсь выбраться из объятий.
Я говорю привет, и тут уже подходит мой отец, похлопывает меня по спине.
— Да, я такой, — говорю я, хотя мне понятно, что вдруг проявленный интерес ко мне никак не относится к моему возвращению домой.
Затем в зале я вижу причину: Там стоит Президент, Кейн Кнавери собственной персоной, одна рука за спиной, в другой стакан с чем-то. Во время интервью на мониторе в трамвае он выглядел серьезным и решительным. Теперь он кажется расслабленным. Или скорее сказать: навеселе. Он стоит рядом с камином, где вместо старой картины, написанной масляными красками, родители повесили портрет президента. Странно Кейн Кнавери стоит рядом с самим собой. Так всегда происходит, когда он посещает нас. Мои родители меняют картину и ее личность.
— Ха! А вот и он, молодой человек! — президент протягивает мне свою волосатую руку, на каждом пальце которой красуется минимум одно кольцо. — Ну, Каффри младший, поздравляю!
Ты заставляешь родителей гордиться, — он показывает на моих мать и отца, на случай, если я не знаю кто они.
— Спасибо, — я трясу его липкую, всю в кольцах руку.
— Сколько лет тебе сейчас? — он не отпускает мою руку.
— Шестнадцать, сэр.
— Шестнадцать! Ха! По-настоящему ценный экземпляр. Был бы ты двадцатиоднолетним. Джад, дайте мужчине выпивку, — наконец-то он отпускает меня и указывает в сторону бутылки виски на серванте. Мой отец спешит туда и наливает немного янтарной жидкости в стакан.
— Что? Так мало? Ха! Не будьте скрягой, Джад! — фыркая, смеется президент.
Мой отец хихикает и вручает мне полный стакан. В действительности же все скорее грубо и безжалостно, потому что это всегда интересная игра — видеть его мальчиком на побегушках у президента. Вся ситуация настолько абсурдна, что не остается ничего другого, кроме как выпить. Итак, я поднимаю мой стакан и делаю большой глоток. В этот момент я вижу Леннона и Кина, моих братьев-близнецов, которые сидят на диване, тоже со стаканом виски в руках и дико хохочут, Леннон скалит зубы и бормоча, поднимает свой стакан: — Ура! — Им обоим десять!
Если бы Беа была здесь, она бы пошла к ним и, посмотрев на них строгим взглядом, отобрала бы стаканы. А затем скорее всего сама попробовала бы глоток. Но если я расскажу ей потом обо всем этом, она просто не поверит.
Президент откашливается, и мой отец бежит, чтобы снова наполнить его стакан.
— Добрый человек, спасибо. Ха! Что с вашей женой? Синтия, не хотите ли выпить тоже глоток?
О, господи, сколько нужно выпить, чтобы не заметить, что моя мама выглядит, как будто она проглотила баскетбольный мяч.
— Здесь внутри ребенок, Кейн, — мама показывает на живот и я инстинктивно отворачиваюсь. Всегда, когда вижу, как она так делает, перед глазами появляется картина с участием родителей, которая отталкивает меня, — так или иначе, это большой день для Квинна, — говорит мама и подходит ко мне.
— Я думаю он еще ничего не знает. Расскажите ему, Кейн. Пожалуйста, доставьте нам удовольствие, — мой отец улыбается настолько напряженно, что видны его коренные зубы. И что более невыносимо, слюну. Я делаю глоток.
