Путь долга и любви - Гаврилова Анна Сергеевна (книга жизни .txt) 📗
— Хм… — сказал Ликси. — Хм…
Ответом ему была тотальная, абсолютная тишина.
— Хм… Доброе… доброе утро, господа студенты.
Никто не шелохнулся.
— Эм… этот семестр, как вам известно, у нас с вами последний. В этом семестре бы будем…
Договорить Ликси не смог, сбился. Шумно вдохнул, вытащил из кармана камзола белоснежный платок и отёр совершенно сухой лоб. Руки профессора заметно дрожали, глазки бегали.
Я точно знала — препод по физану в своих чувствах не одинок. Сейчас весь преподавательский состав дурборской академии в таком же состоянии пребывает. Слишком круто второй семестр начался.
— Этот семестр, господа студенты, очень важен… — снова попробовал заговорить Ликси. — Экзамены, которые состоятся в конце года…
Он снова сбился, снова потянулся за платком. Потом плюнул, подхватил огромную учительскую тетрадь и пошел к доске.
— Пишем условия задачи, — сказал препод.
Гробовая тишина, которая всё это время царила в аудитории, сменилась шорохом — девчонки открывали сумки, доставали тетради, перья и чернильницы. Парни, в подавляющем большинстве, явились на занятия с пустыми руками, так что по ту сторону незримых баррикад было значительно тише.
Ликси начал выводить условия задачи, но почти сразу выронил мел. Скрип перьев, который казался оглушительно громким, прекратился. Через минуту перья заскрипели опять, но профессор выдохнул, извинился и стёр два последних показателя, чтобы заменить их другими. Потом опять извинился, покачал головой, и вообще всё написанное с доски вытер.
Снова вернулся за кафедру. Окинул аудиторию мутноватым взглядом, устало вздохнул и пошёл к преподавательскому столу.
— Знаете… жизнь… жизнь настолько непредсказуемая штука… — сказал Ликси и тут же умолк.
В аудитории снова воцарилась тишина. Возможно, для кого-то она была нервной, но лично я воспринимала это беззвучие совершенно спокойно. Тревожило только одно — навязчивое желание повернуться и взглянуть на Кира, но я держалась.
— Господа студенты, вы знаете… природа боевой и защитной магии так сложна… — снова попробовал заговорить препод. — Сказители и храмовники уверяют нас, дескать, разделение магии, её гендерная принадлежность связана с конфликтом создателей. Мол, создавая наш, первый из семи миров, Всевышний и Богиня повздорили. Богиня осерчала настолько, что посмела замахнуться на Всевышнего не то скалкой, не то сковородой, а он… когда настало время наделять людей магией, ссору припомнил. Именно поэтому дар к боевой магии был отдан мужчинам, а женщинам досталось… ну то, что досталось. Но это сказки, господа студенты. Сказки…
Мы с вами люди взрослые и довольно-таки образованные. Мы с вами те, для кого магия не миф, а реальность. Мы знаем, что заклинание не само собой появляется, что создание заклинания это труд, это знание, это мастерство! А ещё нам известна научная, то есть истинная, причина гендерного разделения боевой и защитной магии. Она сокрыта в самом существе, в самой сути человека.
Что такое… эм, простите… кто такая женщина? Женщина по природе своей хранительница. Её главная задача — оберегать потомство. Если мужчина, от которого это потомство произведено, признаётся объектом полезным, то он так же подлежит защите. Понимаете?
А у мужчины суть другая. Мужчина по природе завоеватель. Активное, как выражаются некоторые исследователи, начало. Мужчина склонен добывать, завоёвывать, сражаться… Так что нет ничего удивительного в том, что дар к боевой магии именно у мужчин проявляется.
Ликси шумно сглотнул, вынул несчастный платок и опять промокнул совершенно сухой лоб.
— Вторым, несомненно важным моментом, который мы рассматриваем, когда говорим о боевой и защитной магии, является вопрос взаимодействия. Вам, конечно же, знаком вот этот символ…
Препод подскочил и ринулся к доске с такой прытью, что я невольно вздрогнула. Уже знала, что изобразит Ликси — знак, который в студенческой среде называли не иначе как «выхухоль», за дурацкое начертание и невероятную сложность расчёта. Собственно, задачи, в которых присутствовала эта переменная, являлись поводом к самоубийству. Даже для меня.
— Переменная проходимости щита, — озвучил очевидное препод. Ткнул пальцем в выведенный мелом символ. — Самая, согласитесь, неприятная величина.
Мы, разумеется, соглашались, но кивнуть не решился никто.
— Что говорят на тему взаимодействия храмовники? — продолжал вещать Ликси. — Они утверждают, дескать, Богиня не одобрила решения Всевышнего отдать боевую магию мужчинам и только им. Богиня наделила женщин магией к защите, а сама ринулась на мужа с кулаками… Но создатели всё-таки помирились. Пришли, что называется, к консенсусу. И на почве этого консенсуса внесли небольшое, но существенное дополнение. Соединившись, боевой маг и защитница способны усиливать друг друга и сглаживать недостатки. Так говорят храмовники. А что говорит на этот счёт наука?
В аудитории царила прежняя тишина. Отвечать на вопрос не торопился никто.
— Правильно, — сказал Ликси. — Наука на этот счёт молчит. Доказательств нет, есть только версия. Версия о том, что проходимость щита зависит от совместимости магов. То бишь от совместимости защитницы и боевика. К чему я это говорю… — пробормотал препод.
Да, мне тоже интересно, к чему он это говорит. Прописные истины, лекция для первого курса.
— К чему я это говорю… — повторил гоблинообразный лектор. — А к тому, что практические испытания доказывают: эта совместимость зависит отнюдь не от отношений боевика и защитницы друг к другу. Она лежит в иной, не подвластной разуму плоскости. Это как тот же гендер — нечто трудно объяснимое и данное изначально. Нечто, что находится глубоко в нас.
Так вот, если полотно щита пропускает без искажения любую атаку боевого мага, который под этим щитом стоит… если коэффициент искажения и, соответственно, переменная проходимости щита равны единице… — Препод спешно пририсовал к «выхухолю» знак равенства и начертал единицу. Шумно вздохнул и заключил: — Если переменная проходимости щита равна единице, то это — судьба.
Вот теперь платок был в самом деле нужен, потому что на лбу лектора заблестели капельки пота. Только в этот раз Ликси не платком, а рукавом утёрся.
— Я учёный, — сказал препод устало. — Я не признаю религию. Но тут я готов согласиться с мнением храмовников и сказителей. Это судьба, господа студенты. Понимаете?
Не знаю, как остальные, а я понимала. Я понимала, что в этой аудитории есть только одна пара боевик-защитник, чей «коэффициент искажения» равен единице. Но я категорически не понимала другого — какого дохлого тролля ядовитый Ликси записался в сводники?!
Я всё-таки не выдержала: повернула голову и бросила гневный взгляд на Кирстена.
Ощущения подтвердились — всё это время боевик таранил меня взглядом и точно знал, что обернусь, потому что даже не моргнул. Более того, он оставался невозмутим, как сытый дракон, и зол, словно рой диких пчёл. Но спустя мгновение Кир это спокойствие утратил…
Дверь в аудиторию отворилась. В царившем безмолвии уверенный голос Тэссиана прозвучал как-то ну о-очень по-особенному.
— Профессор Ликси, извините, что прерываю. Мне нужна госпожа Эмелис.
Маска невозмутимости с лица Кирстена слетела, брюнет дёрнулся, а я обернулась к преподу. В самом деле не была уверена, что отпустит.
— Повод? — спросил лектор хмуро.
— Госпожу Эмелис вызывает ректор.
Я тут же отложила перо, захлопнула тетрадь и принялась завинчивать чернильницу, но Тэссиан перебил:
— Госпожа Эмелис, не нужно. Господин Морвен сказал, вопрос на четверть часа, вы успеете вернуться.
О том, что кое-кто моё намерение проследовать с Тэссианом не одобряет, я узнала ещё до того, как в аудитории прогремело решительное «Эмелис никуда не пойдёт!». Просто… девчонки щиты подняли.
— Кир, ты нервы лечить не пробовал? — огрызнулся помощник ректора.
Послышался глухой рык, но я внимания не обратила. Благодарно кивнув сокурсницам, встала, но выбраться из-за парты не могла, потому что сидела в середине. Девочки тоже поднялись, причём все. Дружно и медленно, мы двинулись к двери.
