Пара для медведя одиночки - Сапфир Ясмина (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Оборотни чувствуют их как запахи гормонов, что выделяются в подобные минуты. И от них внутри что-то перекручивается, свербит, саднит. Словно организм напоминает двусущим, что они, пусть и наполовину, но тоже люди…
Возле окон запахи перепрелой земли в цветочных горшках и слабые ароматы пыльцы смешиваются со сквозняком с улицы. Он приносит небольшое, но облегчение – тонкую струйку прохладного, свежего воздуха, что пахнет наступающим теплом и солнцем…
Тенк-тенк-тенк… Звучит аппаратура…
Звяк-звяк-звяк… Звучат в коридоре каталки…
Шуршат и сливаются короткие разговоры…
Зигзаги кардиограммы на мониторе красной линией жизни отмеряют часы…
Цифры, графики что-то показывают медикам.
Человеческие врачи. Такие непривычные Трофиму. Но именно на них вся надежда. Медики оборотни в один голос твердили, что Слава не выживет, нет смысла оперировать и мучить ее. Пусть уж уйдет спокойно, под обезболивающими.
А вот человеческие врачи все-таки взялись за скальпели. Сказали, что еще поборются.
Мать сжалась на диванчике в коридоре, отчим ее обнимает и успокаивает.
Трофим не может. Нет у него сейчас правильных слов, нет веры в лучшее… Внутри почему-то растет пустота и ощущение обреченности. И он нарочно унес все это подальше, к окну, чтобы не травмировать близких…
…Хирург с усталым, чуть осунувшимся лицом и щеками, изрезанными продольными морщинками, выходит из операционной…
– Вы ее вылечите? – срывается с губ Трофима вопрос.
Мать подскакивает и вместе с отчимом подлетает тоже.
– Пока сложно давать прогнозы… У вашей сестры сочетанная травма… Плюс нелеченая язва… Мы сделали что могли. Операция длилась десять часов…
Десять… часов… Трофим даже не понял, что прошло столько времени…
– Соче… – заикается мать.
– Очень много существенных повреждений. Много. И затронуты жизненно-важные органы, крупные артерии, позвоночник… Плюс из-за язвы открылось внутреннее кровотечение. Удар пришелся животом на руль. Почему она не лечилась? Я давно не видел такой запущенной стадии…
– Язвы?
– Вы не знали?
– Н-нет… Она жаловалась на живот. Но мы думали – само пройдет…
Проклятье!
Вечная проблема, когда оборотни живут с людьми. Двусущие не понимают насколько хрупок человеческий организм и как важно к нему прислушиваться. У них все не так. Будь Слава оборотнем, язва сама зажила бы без малейших последствий…
– Теперь только ждать. Она молодая, должна побороться… Пока полежит в реанимации, станет лучше – переведем в палату… – продолжает хирург.
Виталий Тихонович. Так написано у него на бейджике. Кандидат медицинских наук.
– Можно ее увидеть? – тихо просит мать.
– Она пока в реанимации. Туда нельзя. Станет лучше, переведем в отделение – вот тогда и увидите…
Станет лучше… Слова свербят в голове Трофима как нечто чужеродное и странное.
Станет ли?
Следующая картина заставила Трофима попытаться проглотить ком в горле. Но, он колючая зараза, саднил, мешал, но не сглатывался…
…Мать бросается на гроб. Плачет. Захлебывается. Ее буквально трясет.
Серое небо осыпает медведицу мелкой моросью.
Отчим пытается ее утешить. Но тоже весь никакой. Глаза красные, губы дрожат… Единственный ребенок, что уж тут скажешь…
А у Трофима ступор. Смотрит и не верит. Смотрит и не верит.
Неужели ее больше нет?
Неужели больше она не вбежит в дом и не крикнет: «Фимка! Догоняй!»? Не сорвется с места, чтобы он бросится за ней? Не начнет тормошить его утром: «Ну пошли за грибами! Дава-ай!» Не завизжит от радости, выиграв в карты в семейном поединке.
Ничего этого больше не будет…
Ни-ког-да…
И Славы нет… Нигде на этой планете… Больше нет Славы.
Вот почему Трофим и уехал от родителей, стал жить один.
Он больше не мог выносить то, как мать смотрела на него иной раз. Словно в ее голове прокручивались воспоминания о Славке… Каждый раз. Каждый день.
Об их совместных играх, пикниках, поездках. О том, как вся семья собиралась за большим столом в выходные…
Еще сложнее было терпеть, как отчим косился порой. Мол, где же ты, дочурка… Где ты…
Нет, он любил Трофима, ни разу не обидел: ни словом, ни делом, ни взглядом. Он научил юного вербера охотиться зверем и рыбачить по-человечески… Играл с ним в футбол, водил в школу…
Но есть вещи, которые чувствуешь помимо воли. Причем, даже помимо воли виновников этих ощущений…
Родителям вербер помогал, но виделись редко…
Его прозвали медведь одиночка.
Трофим был уверен – не найдет он свою пару! Зачем? Зачем нужна эта нервотрепка? Когда трясешься, каждый день боишься потерять? Когда сладость общения омрачается горьким страхом утраты? Каждый день, каждую минуту!
Обнимаешь и в глазах слезы. А вдруг… Что, если…
А перед внутренним взором все та же трасса, щебень, помятая машина… Нет! Только не это! Лучше уж одному!
А если пара, не дай бог, человек? И такое ведь тоже случается. Крайне редко, но, тем не менее, подобный вариант вовсе не исключен.
На такие случаи даже есть особенные инструкции ОПО.
Рем говорил: мол, если пара – можно посвятить в тайну оборотней.
Не-ет! Не надо Трофиму подобного счастья… Чур его! Чур!
Но счастье или несчастье не спрашивает – находит и вторгается в жизнь…
Вроде вот этой нэнги… на постели Трофима…
– Тим! Прекрати! – Матвей тряхнул вербера железной рукой. Даром, что волк. Силищи ему было не занимать. И не удивительно! В роду Матвея были медведи, вот почему они и сошлись с Трофимом. Волк приезжал к родственникам в поселение верберов. Там и познакомились. – Не давай себе раскваситься! Если хочешь ее вытащить, нужна холодная голова! Давай! Не смей раскисать!
Трофим встряхнулся, сфокусировался на старом друге.
В груди словно кошки раздирали плоть. Сердце металось в клетке из ребер как добыча от хищника.
– Чего? – уточнил Трофим, пытаясь привести себя в норму. Ну пусть не в норму – хотя бы немного уйти от той безнадеги, что накрыла вместе с воспоминаниями, поразила какой-то жгучей, все выедающей изнутри пустотой.
– Значит так. Пока мы ждем, давай-ка отвлекись на полезное.
– На что это?
– Я продиктую тебе подробные инструкции. Если все получится, она с неделю будет приходить в норму. Каждый день мои сотрудники станут приезжать и ставить капельницы. Физраствор, глюкозу, если понадобится – еще сыворотку. Но важен и уход. Я тебе сейчас все распишу, и ты должен будешь следовать моим инструкциям шаг за шагом. Нигде не ошибаться! Сможешь?
– Да!
Действовать – вот это было по плечу Трофиму. Отвлекало от страха перед тем, что нэнги… Переключало. Позволяло ощущать себя полезным, а не беспомощным куском мяса, который ждет решения фортуны.
Он запоминал наставления Матвея, намертво впечатывал в мозг, хотя старый друг расписывал все на бумаге. Тимофей мог воспроизвести каждое слово, каждую инструкцию по памяти.
– Я всегда на связи. Если вдруг что. Правильные параметры я тебе тоже написал. Вот тут, видишь?
– Угу.
– Так вот. Если что-то изменится за пределы этих данных сразу меня вызывай. Днем или ночью – неважно!
– Хорошо. Я буду следить за ней круглосуточно! Не сомневайся!
– Тогда я тебе подкину еще тоников. Ну сам знаешь, какие наши доблестные полицейские и ПОН используют на заданиях.
– Хорошо.
В другой раз Трофим отказался бы. Он и сам с усами. Сдюжит. Он не раз несколько суток не спал на задании. Но сейчас он готов был на любые перестраховки. На любые действия. На любые шаги. Даже наступить на горло собственной гордости альфа-оборотня. Даже совсем затоптать ее.
