Ведьма по назначению (СИ) - Горобенко Людмила (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Тэя не мешала, догадалась по запаху и желтоватому пару, что знахарка готовит сильное приворотное зелье.
Бросив последнюю щепоть, Кузнечиха отряхнула руки и подняла голову. Увидев Тэю сильно смутилась, но глаз не опустила и выдержала ее прямой взгляд.
А Тэя потянула за нить, окунулась в темноту чужого зрачка и полетела в прошлое Кузнечихи, как в омут упала:
… Город, в котором когда-то жила Кузнечиха с матерью, звался Кордонным. И стоял он на границе с гномьими территориями. Рядом с городом находилась сторожевая крепость, в котором разместилась одна из больших застав стражей-пограничников.
… Тощая неуклюжая девчонка с острыми, как у кузнечика, коленками и локтями, выглянула из-за забора. Огляделась воровато и, не увидев никого из своих врагов, осторожно выступила из своего укрытия.
— Родейка, Родейка — голова, как бадейка! К кузнецу ходила, нос укоротила!
Тут же раздалось со всех сторон!
— Кузнец нос укоротил, да хвост Родейке приварил! У Родейки плечики, что ножки у кузнечика!
Вокруг девчонки собрались соседские мальчишки и принялись хватать ее за полы платья и рукава.
— Кузнечиха — молотиха, прыг да скок — знай свой шесток!
Девчонка бросилась на обидчиков с кулаками. А они и рады: повалили на пыльную дорогу и принялись швырять в нее гнилыми яблоками, крича обидные дразнилки.
Родейка лежала, сжавшись во вздрагивающий от ударов комочек, и шепотом проклинала своих обидчиков.
Вдруг задиры смолкли и бросились врассыпную. Родейка отняла от лица замызганные в гнилье руки и увидала мелькавшие по дороге пятки ребятни. Потом подняла глаза на своего избавителя и обомлела. Перед ней, опираясь на клюку, стояла ведьма и смотрела на нее жуткими черными глазами.
— Пойдем-ка со мной, — прошамкала старуха, а заметив ужас на лице девочки, добавила, — да не боись, научу, как обидчикам отпор дать.
Родейка подумала, подумала и согласилась. Пусть лучше старая ведьма в котле сварит, чем жить так, как она живет. С тех пор как погиб ее отец и матери пришлось идти в работницы к богатому купцу, Родейка была предоставлена сама себе. Поначалу все было хорошо: и ребята в игры зазывали, и девчонки с ней дружили. Но проснулась у Родейки тайная страсть, с которой не могла она бороться, как ни старалась. Где бы она ни была, с кем бы ни играла — не могла устоять перед кражей мелких и никому, по сути, ненужных вещиц. То старую заколку у подружки стянет, то кость игральную, уже треснутую, у мальчишки тиснет. И как бы ни обещала себе, как ни божилась, что больше никогда и ни у кого ничего не украдет, а не могла избавиться от пагубной привычки. Вот и стали ее сторониться да дразнить.
Старая ведьма привела девчонку к себе в избу, чаем с пряниками напоила, расспросила о том, где и с кем живет, а потом научила нехитрым шепоткам-наговорам.
Сначала не поверила Родейка, что простые слова могут кому-то за обиду отомстить, но проклятушки выучила.
Ведьма, провожая ее со двора, пригласила приходить, не стесняться. И про урок не забыть, а набраться храбрости и проверить, как работают ее шутки-заговоры.
Наутро Родейка вышла из дому и уселась у ворот на лавочке.
— Эй ты, Кузнечиха — воровиха, по траве скакала — у муравья дохлого жука украла! — из-за забора прокричал дразнилку соседский мальчишка Бранн.
Но Родейка даже головы не повернула. Сидела и спокойно лузгала семечки, выковыривая их из огромной шляпы подсолнуха.
Обычно Родейка после дразнилок сразу во двор убегала и не выходила на улицу, пока не убедится, что поблизости никого нет. Но не сегодня. Странное поведение соседки удивило Бранна, и он выскочил на улицу, чтобы еще сильней задеть девчонку.
— Воровка, воровка, хороша твоя сноровка. По городу шла — у быка хвост увела!
Родейка еще ночью решила, что проверит ведьмовские заклинания, и теперь только ждала удобного момента. Как только мальчишка подбежал поближе, она посмотрела на него в упор и негромко проговорила:
— Шип тебе на язык! Чтобы три дня ни слова, ни полслова сказать не мог!
И Бранн словно подавился следующей обзывалкой. Замотал головой, как молодой бычок. Рот открыл, а голоса-то и нет. И язык у него внезапно опух, посинел, как будто и впрямь занозу вогнал.
Родейка от удивления сама рот открыла да так и сидела, пока Бранн домой не убежал.
Этот день был самым радостным в ее жизни. Все, кто хотел ее обидеть, наказаны были. У кого ноги отнимались, кого тошнить начинало, кто из уборной целый день выйти не мог, а кто икотой до вечера давился.
Через несколько дней бывшие обидчики стороной Родейку обходить стали, безошибочно сопоставив свои внезапные хвори с нападками на нее.
И зажила с тех пор Родейка — лучше не бывает. К ведьме каждый день бегать стала. Та охотно учила ее своей науке. Но не было в них добра и света. Умело разжигала старуха в сердце девочки ненависть и злобу на людей. Пользовалась ее одиночеством и обидами.
К четырнадцати годам заневестилась Родейка. Да только парни на гульбищах городских стороной ее обходили: недобрая слава — хуже отравы. А Родейка к тому времени уже многое умела. И порчу, и болезни навести, сглаз на ребенка кинуть, ссоры с ненавистью в семью какую подпустить. Лихо да Кумушница стали ее лучшими подругами. Злыдни и Сухотка — постоянными спутниками. Все больше замыкалось сердце девушки, все больше темнела ее душа. Уже не могла она прожить без недобрых дел: завладели ее душой и телом темные бесовские силы.
Однажды черная ведьма призналась, что давно ее приметила и в ученицы взяла намеренно. Что немного осталось ждать Родейке: скоро она передаст ей все свое умение.
Но этого не случилось. Пришла однажды Родейка к своей наставнице, а ее дома не оказалось. И в доме пусто, как будто и не жила здесь никогда старая лиходейка. Соседи сплетничали: ночью из дома ведьмы громы слышались и молнии полыхали такие, что страшно было на улицу выглянуть. Видать, ковен-то ведьмовской терпение от ее черных дел потерял и уничтожил чародейку за все ее злодеяния.
Осталась Родейка одна, постепенно стали ослабевать чары старой ведьмы. Добро, глубоко запрятанное в сердце девушки, начало понемногу вытеснять черные мысли. Перестала Родейка смотреть на окружающих с прежней ненавистью и завистью.
Мать у Родейки молодая еще была, лет-то всего тридцать с небольшим. С дочерью у нее в последние годы совсем отношения разладились. А тут словно отошла девочка, душой помягчела. Обрадовалась женщина, что дочь больше не чурается ее, не грубит и не перечит на каждое слово. Злыми несправедливыми напраслинами не бросается, вот и решила открыться дочери, что любит одного мужчину и что хотят они пожениться.
Через неделю и свадьбу справили. Скромную, без лишних гостей. Да только не принесла она счастья в Родейкину семью.
Как увидала пятнадцатилетняя девушка материного избранника, да так и обомлела. Красавцем оказался ее отчим необыкновенным. И силен, и статен. Медовые кудри ремешком по челу перехвачены. Рубаха от силушки богатырской на груди трещит. Глаза, что омуты синие, а в них смешинки бесенятами скачут.
Как в воду опущенная ходила Родейка по дому. От тайной любви все больше замыкаясь в себе и снова от матери отстраняясь. А Руда счастливых глаз с молодого мужа не сводит, ничего вокруг себя не замечая. Каждое его слово на лету ловит. И он отвечает ей взаимностью. На падчерицу и глазом не поведет, словом лишним не окликнет.
Совсем измаялась Родейка. Похудела да почернела от зависти к материнскому счастью. И в конце концов, не выдержала. Подсунула отчиму приворотное зелье, варить которое ее еще старая ведьмачка научила.
Стал задумываться отчим, хмуриться да от жены сторониться. Сам не поймет, что его гложет. На падчерицу глаз поднять боится. Борьбу с внезапно вспыхнувшей страстью постоянно ведет. Но совесть и понимание, что не может так поступить с девушкой, словно путы скрутили, вздохнуть не дают, голову туманят. Как во сне ходил мужчина, из дому стал подолгу пропадать, с женой ссориться, да к хмельной браге прикладываться.
