Новая Неистинная Пара (СИ) - Фролова Машенька (читать книги полные .TXT) 📗
Ответ на вопрос, как такое возможно, был прост. Одаренный целитель из стаи брата беты Виктора прикладывал все силы, чтобы скрывать запах ее секса с другим.
Число заговорщиков уже давно перевалило за пару сотен! Больше двух сотен почти ближников на протяжении года готовили мою смерть. Почему так долго? Причина банальна, в деньгах. В моих фирмах. В моих связях. Ведь после моей окончательной смерти мир волков погрузится в хаос, а значит, и большую часть денег прибрать к рукам не получится. А я не знаю ни одного из орденов, кто бы отказался от денег. Фанатичная ненависть не подразумевает бессеребренности.
Я смотрел в голубые глаза любовника жены, и не мог не гадать, что же в нем есть такое, чего нет у меня? Знаю, глупость полная, но не мог не думать об этом…
Поковырялся в его памяти, убеждаясь в правдивости его слов. Больше пары часов наблюдал его глазами за их сексом. Она и правда тра*лась с ним!
И вот, имея на руках такие доказательства, сгорая от эмоций и метки, сижу на полу и… ищу варианты ее спасения!
Я — ничтожество…
Часть 1. Влад. Глава 24. ч-3 (16.06)
(Влад)
Каждому больно, когда вскрывается нарыв предательства. Возможно, женщинам чуть больше, чем мужчинам, но каждому. И оборотни тут не исключение, скорее наоборот. Волки слишком ярко и эмоционально все ощущают. Там, где человек ограничится пьянкой и матом в сторону бывшей подружки, волки могут и свихнуться окончательно уходя во вторую ипостась.
Боль, непонимание, тоска… Черт! Я же знал, чувствовал, просто понимал, что у меня нет семьи. Видел, что уже не любим. Да и сомнительно теперь, что Инга любила. Кто может знать? Молодая, наивная девочка и сильный, богатый волк… можно ли тут говорить о любви или же девчонка потянулась к успешности?
Я и раньше ощущал себя идиотом, но впервые эти чувства были такими всеобъемлющими. Сколько волков в моем окружении знали и видели ее измены? А сколько просто догадывались? Что там асс ей говорил о моем статусе? Теперь уважение оборотней упало ниже нижнего. Да и не в этом суть, уже не раз приходилось доказывать свой титул, чтобы переживать из-за общественного мнения. Но все же, как жит дальше, зная, что единственная, бесценная женщина променяла тебя на отступника? Я — не человек, чтобы плюнуть на подлость и пойти дальше, за следующей.
Проклятая метка выжигала нутро. Казалось, что проглотил горящий уголь и запил его спиртом. Жуткое ощущение многократно усиленной изжоги. Это уже не «тление» метки, это уже костер…
Глаза закололо от слез. Боль душевная, боль телесная, боль моральная, идущая из разума, который понимает, сколько всего слила орденцам Инга, и что за этим последует, все это смяло внутренние блоки, и вырвалось слезами. Горячая влага, по холодной коже, это приятно.
Когда я плакал в последний раз? Да… когда увидел тела своей семьи. Мать, отец, братья, бабушка и дед, сестры, дяди и тети… Много, их было так много… Я не плакал, когда хоронил их, не плакал, когда узнавал о том, что список мертвых только растет. Их всех выслеживали, караулили и загоняли, как дичь, чтобы убить почти одновременно. По всему миру ударить разом… Я плакал, когда осознал, что остался единственным Мастером на весь мир, кто способен принять корону. Плакал, когда осознал, что за сухими строчками коротких посланий скрываются имена моей семьи, моей крови, моих близких.
После, от смерти Веры и Ленки, как и от смерти деда, мне не хотелось плакать, словно умерла во мне возможность подобного выхода эмоций.
И тут…
Удар. Гулко ударился затылком о стену, все так же пялясь в потолок.
Удар. И снова.
Где? В чем была моя ошибка? Я любил ее… обожал с первого взгляда и даже сейчас не мыслю собственного бытия без нее. Она — моя жизнь. Жар от метки стал сильнее, словно кто-то подбавил газу на моей личной конфорке. Не удивлюсь, если метка проступит в виде ожога на груди, выжигая клеймом остатки сердца.
Удар.
Я чувствовал, что в этих подземельях все еще идут допросы, как и захват отступников. Виктор, за больше, чем сотню лет рядом со мной, хорошо усвоил все правила работы с оборотнями, как и оперативной работы. Так что тут я был спокоен, если и не все, то многое он раскопает. Я почти слышал, как двигаются волки и люди на этаж выше и ниже меня. Почти слышал, как шуршали рации, как заводятся моторы машин на поверхности. Почти слышал, как работают хакеры, спешно поднятые к клавам… Почти…
Весь мир оборотней встал на дыбы за последние несколько часов. Штаб гудел и бурлил, повинуясь воле Правой Руки, моему приемному сыну, который готов ради меня на все. Я знал, что в ближайшие дни проверку на лояльность мне пройдут все. Знал и то, что захваты отступников пройдут по всему миру, и не только из-за этого заговора, но и еще по десятку пунктов Закона.
Невидимый, незаметный и крайне агрессивный мир оборотней снова раскололся на два лагеря. Не в первый и не в последний раз. Не пройдет и суток, как только маленькие щенки не будут знать о предательстве Инги… Такое не скрыть, слишком шумно, слишком много свидетелей…
Удар, с новой силой, пока не онемел затылок. И тихий выдох сквозь сжатые зубы. Боль от метки перешла из внутренностей в кости. И теперь ее образ выжигался на хребте паяльником.
Я все это знал, видел и ощущал, как и то, что этот этаж штаба Виктор закрыл. Сейчас никто не придет сюда, никто не увидит моей слабости. Знал я и то, как следовало бы мне сейчас поступить. Это не Виктор должен руководить оборотнями в работе по устранению угрозы. Это я должен сейчас вникать во все тонкости. А вместо этого сижу у ее ног не в силах принять единственно верное решение. Нет сил смотреть на нее, потому что тварь, потому что предала, подставила, изменила! И нет сил уйти хотя бы на пару метров дальше, потому что… это же она, моя маленькая девочка!
Нет, не моя!
Удар, так что послышался хруст, а в голове разлилось блаженное оцепенение. Оторвал голову от ровной вмятины и провел ладонью по уже влажным волосам. Удивленно уставился на яркую кровь и дрожащие пальцы. Разбил голову и даже не заметил, почти. Боли так точно не было.
Хмыкнул. Губы дрогнули и расползлись в улыбке. А через несколько секунд уже во всю ржал, как самый последний обдолбышь под дозой.
Из всего многообразия вариантов именно Мастера-Истребители особенно сильно выделяются. И не только силой, ловкостью и живучестью. Такие как я не дипломаты, не политики, и даже не торговцы. Истребители единственная каста фактически совершенно не приспособленная к нормальной жизни. С того момента, как щенка впервые погружают в транс, он уже не живет, а существует. Нет, трансовое состояние сознания знакомо всем Мастерам, так или иначе, но только у Истребителей транс имеет возможность по управлению телом. Только Истребители в трансе могут говорить, есть, отдавать приказы и даже мыслить. Транс Истребителя — это выжимка всего, что может помочь уцелеть Мастеру и его оборотням в самых разных ситуациях.
Почему-то вспомнилась одна из первых тренировок с отцом. Помню, как на полигон с полосой препятствий пришла мама с мокрыми глазами. Она и не пыталась скрыть, что против выбора отца. Но я был вторым сыном, который так и не проявил склонности к чему-то определенному, зато стал сильно доставать старшего брата. Его решение растить меня, как Истребителя было логичным, чтобы убрать возможную угрозу от наследника.
Я плохо помню свою ту тренировку. Для щенка там было слишком много боли… и крови. Я снова и снова искал взглядом мать, надеясь, что она прекратит измывательства отца, но она только плакала. Закрывала рот рукой, чтобы не завыть и смотрела…
И в какой-то момент я словно рухнул в колодец. Холодный и сырой. Где-то там, на верху, была жизнь, боль и усталость, а здесь тишина и холод. Позже я пойму, что это не холод, а долгожданная прохлада, позволяющая унять фантомные боли ментального тела. И этот шепот:
— Поднимайся, мальчишка. Поднимайся и смотри… — уверенный, злой голос.
