Танцующая с грозой (СИ) - Сдобберг Дина (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Эрар, ты что, специально молчал? Ты видел, что произошло? Марина и силы затратила, и морально истощена! В беспамятстве. А в себя придет, вспомнит про плети и уши, и себя винить начнет. А тебе все шутки?
— Дар, чего ты докопался-то? — Ард стоял за плечом у Эрара. — Я же сразу говорил, что она аристократка.
— Ты говорил, что она Ланграново отродье.
— Так я и имел в виду, что она «от рода»…
— Называл ее Ланграновой тварью…
— Дар, успокойся, я так сократил «творенье».
— А ты, Эрар, говорил, что она сирота и у нее нет родственников.
— Ну, почти. Кроме матери, Алиены, все давно умерли, — Эрар медленно отступал от медведя.
— Ребята, не хочу вас расстраивать, но не думаю, что такая мелочь, как собственная смерть остановит Лангранов, если их дитенка подвергнут реальной опасности. Все-таки некроманты. Специфика дара… Да и богиня Гроз им всегда благоволила. Не зря же даже дочь ее именем нарекли.
— У Марины свое имя!
— Ну, конечно, вдруг богиня бы не так поняла такой жест? А так и покровительства попросили, и к богине не прировняли. Все-таки Ланграны удивительно умные. все продумают. А с кем, ты жену оставил, заботливый ты наш?
— С ней и Каяна, и Миа с наагенком, и Элина со своими отварами, еще и кухарка там же трется.
— Ты оставил, пятерых девушек, одна из которых в беспамятстве, и ребенка, без охраны? — Ард подлетел к Дару.
— Почему без охраны? Там орки вызвались помочь.
— Кттоооо? — Ард стрелой вылетел из кабинета.
Глава 51
Уютный треск поленьев и запах горящего дерева потихоньку возвращали краски в мою уютную темноту. Осторожными разведчиками они проникали в мою тишину, вытягивая меня из спокойствия беспамятства в реальность. Стоило осознать себя, как широким потоком в мои мысли ворвались воспоминания о произошедшем на балу.
Боги, во что я превращаюсь? В кого? Чем я буду отличаться от той же Нарги или Аньи? К чему эта жестокость? Может, хоть у кого-то хватит ума заступиться за эту дуру, попросить за нее. А могу ли я, позволить себе такую роскошь, как столь лёгкое прощение тех, кто мне угрожал? Ладно я, но что будет, если решат тронуть моё.
Если я так легко отступаю, значит, можно попробовать на прочность, а если что попросить о прощении. Допустим, нападут на замок. Нууу… Удачи. На меня? Пытались уже.
А если попытаются наказать меня, через моих близких? Что будет, если в лапы той же Аньи попадет Элина или Каяна, Мия? Что ждёт девушек? Смогут ли они это пережить, смогу ли я это пережить. Зная, что все произошедшее случилось исключительно из-за моей жалости и боязни взять на себя ответственность, как жить дальше, если с моей семьёй случится хоть что-то?
Нет. Как бы ни было тяжело, решений я менять не буду. Пусть это будет для всех показательным уроком. Но как же тяжело смириться с этим решением, как же хочется все отменить, не замараться в чужой крови и боли.
Мой Рубикон. Моя вина. Но, если ради спокойствия и безопасности моей семьи, мне нужно стать новой страшной легендой этого мира, я ей стану. И только моя душа будет знать, какова цена, которую я готова заплатить за покой моих близких.
Сколько времени уже прошло? Надеюсь, Эрар простит мне сорванный бал и представление жены его дяди. Да уж, отвлекли внимание от женщины. Боюсь, про нее никто и не вспомнил.
Тихие голоса прервали мои мысли. Элина… Ард? Не открывая глаз, прислушалась к разговору, который, видимо, начался совсем недавно.
— И услышав, о том, что нас охраняют орки, ты все бросил и сорвался сюда? — Элина старалась говорить потише, оберегая мой покой.
— Эти орки чрезмерно навязчивы. — Раздражения Ард даже и не скрывал.
— Навязчивы? В чём же? Я не вижу никаких оскорбительных для меня действий. Наоборот, защищают, помогают, охраняют…
— А предложить себя замужней женщине это не оскорбление? — Ард заводился все больше.
— Вообще-то… Нет. Наличие нескольких мужчин в семье обычное дело. И потом, я не замужем.
— Замужем! За мной, Элина, ты замужем! То, что у нас проблемы, и я совершил многое, за что мне нужно заслужить прощение, не означает, что я позволю разорвать нашу связь! — Это он сейчас серьёзно? А кто, интересно, собрался спрашивать его позволения? — Я во многом виновен, но ведь можно же всё исправить…
— Исправить? Что, например? Может, я чего-то не понимаю, но как можно исправить несколько месяцев кромешного ада? Скажи, есть такое унижение, через которое ты не заставил меня пройти? Кроме, как быть отданной для развлечений твоей прислуге, я испытала всё: от словесных оскорблений до эшафота! — Голос Элины по-прежнему был тих и спокоен, и это пугало больше всего. — С того момента, как я переступила порог храма, что было хорошего в моей жизни до встречи с Мариной?
— Не было, девочка, ничего хорошего не было. Но ведь будет! Всё сделаю. Всё чего тебе захочется, ни на шаг не отойду. Я же не спорю, я всё помню и знаю. Просто дай мне шанс! Ты же, как вода из рук ускользаешь. А я много не прошу, один шанс, одну возможность! Мне нужно твое прощение…
— А зачем, Ард? Какой смысл в моем прощении, если совместного будущего у нас нет? — Странно, мне казалось, что Ард Элине не безразличен и вроде они общались, все те записки и подарки, лекарственные зелья в ответ, и вдруг, будущего нет?
— Почему ты так говоришь? Боишься, что снова обижу? Сделаю больно? Снова буду принуждать или применю силу? Ну, не молчи, пожалуйста. Скажи, что мешает? Не можешь переступить через свои обиды? Так позволь мне их искупить! — Даже я слышала волнение в голосе оборотня.
— А ты готов услышать? Сам ты, конечно, ничего не понимаешь? Ну что же. Я на многое не надеялась, идя к мужу, полученному в результате ритуала. И ожидала не самого хорошего. Но не того, что муж подтвердит связь, затолкав меня просто за угол, причинив мне боль и унизив, позволив окружающим, хоть и не видеть того, что происходило, но слышать мои крики. И смеяться над моей болью и моим унижением, добивая мою гордость советами и насмешками. Не того, что, даже не дав утихнуть болезненным ощущениям, меня заставят прислуживать любовнице мужа, которую представят, как хозяйку дома. А чтобы искупить ее обиду от моего появления, которого я как раз и не желала, ведь не я проводила этот чертов ритуал, я буду обязана каждый раз, при встрече с твоей подстилкой опускаться на колени и утыкаться лицом в пол, или грязь, или в пыль, много вариантов, и стоять так, пока мне не будет позволено встать. Я не ждала, что меня засунут в полуразрушенную хижину, с дырами в крыше и с земляным полом. И что мне придется ждать наказания каждую минуту, за каждый вздох, за любой взгляд или слово. — Боги, дайте мне сил, не сорваться и не убить этого скота. А Элина все продолжала говорить обо всем, о чем молчала до этих пор. — Я не ждала, что буду вынуждена ходить в рваных лохмотьях, едва прикрывающих тело. Что смогу по пальцам одной руки посчитать сколько раз ела досыта за время так называемого замужества…
— Всё! Тише, девочка, пожалуйста! Не надо больше, не вспоминай. Я ведь знаю, что будет в продолжении. Я помню. Но… Поверь, я всю оставшуюся жизнь буду искупать это время. Просто по пунктам. Я сам встану на колени, хоть перед всем двором сразу. Ты ни в чем не будешь знать отказа. Дом? Все что я имею, твое. Ты хозяйка всего, и меня самого. На руках внесу в поместье…
— То самое, где каждая собака помнит, сколько времени я провела обнаженной у столба для наказаний? Где каждый, каждый старался подлизаться и угодить твоей любовнице и шпынял меня? Тычки, плевки, подножки, вылитые на меня помои… Рассказать, сколько раз и кто рассуждал, как скоро ты позволишь им развлечься со мной и будешь ли со своей любовницей за этими развлечениями наблюдать? После того наказания, твои слуги ещё всю ночь держали меня на привязи и обливали исполосованную кнутом спину кипятком с солью, и ржали, видя как я корчусь и извиваюсь от боли и слушая мои крики. А знаешь, почему я редко ела и помимо тех случаем, когда твоя девка оставляла меня без еды в наказание? Потому что твои слуги, всегда ставили мою тарелку на пол и демонстративно мочились в еду. В это поместье я должна вернуться? Вот рядом с этими тварями жить? И по прежнему бояться каждого шороха, понимая, что любой может меня изнасиловать, причинить любую боль, подвергнуть любому унижению. Ведь это ты им показал, что так можно!
