Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Следов крови я не вижу, по крайней мере, следов свежей крови. Ни на ступеньках, ни на стенах, ни на лестничных пролетах.

Черт!

Я опоздала на пять минут. Что могло произойти с бывшим смотрителем за жалкие пять минут? Что могло случиться, что его телефон наверху, а его самого нет? Ховринка, конечно, не детская площадка и не сказочный замок, но… Она не настолько сильна, чтобы суметь причинить серьезный вред иному, пусть и слетевшему с катушек. Ладно, не просто слетевшему с катушек, но и вляпавшемуся в какое-то дерьмо, судя по всему.

Я зла.

Я зла так, как только может быть зол поднятый в несусветную рань, заведенный собиратель. Я зла и заведена тем, что случилось сегодня ночью. Азарт и адреналин охоты все еще кипят во мне, все еще дразнят. Мертвые ведьмы слишком быстро разбежались, слишком легко испугались, только подстегнули аппетит. Я – псина – разодрала на ошметки не больше десяти, остальных просто потрепала. И я все еще слышу сладкие, испуганные крики в ушах. И кажется, что голод, дремавший до сегодняшней ночи, никогда еще не был таким сильным и безжалостным, таким требовательным и настойчивым.

Меня почти трясет из-за того, насколько хочется отпустить себя на волю и устроить из Ховринки персональные охотничьи угодья. Здесь много душ. Гнилых, черных, опустившихся, воняющих падалью и разложением. Я слышу, как они прячутся в стенах, как возятся под полом, напоминая крыс, чувствую, как следят за моими движениями, замечаю краем глаза легкие колебания воздуха то у левого, то у правого плеча. Безумие, гнев, похоть. Такой манящий, будоражащий коктейль. Просто повернуться на едва слышный шепот, просто остановиться на мгновение, просто…

Так.

Закончили.

Я делаю глубокий вдох, потом выдох, сжимаю челюсти до хруста. Тру виски, не сбавляя шага, продолжая подниматься по ступенькам.

«Ты моя-я-а-а-а-а»

И жар опаляет спину, толкается в груди с такой силой, что хочется одновременно рычать и кататься по полу. Простреливает позвоночник электрический разряд.

Еще один глубокий вдох и длинный выдох, еще пять ступенек за спиной и испарина на висках, несмотря на сквозняк.

В задницу послан будь.

Я скалюсь. Делаю еще несколько вдохов и еще несколько шагов, сосредотачиваюсь на том, что действительно важно. Звук – зудящий, надоедливый – все громче и громче.

Меньше минуты и я наконец-то оказываюсь на лестничной площадке пятого этажа, ныряю в проем. Осматриваюсь разочарованно. Здесь пусто, если не брать в расчет следы недавнего пребывания бомжей: сложенные из кирпичей кострища, пустые бутылки и консервные банки, шприцы, какая-то ветошь.

И в дальнем от меня конце, под окном, жужжит и мигает экраном мобильник Игоря.

Вот только… жужжание, которое я слышу, издает не бесполезный теперь кусок пластика.

Оно слишком громкое.

Невероятно громкое.

Я отключаю свой телефон и засовываю в задний карман, иду к смарту бывшего собирателя. Смотрю под ноги, внимательнее, чем до этого. Но снова не вижу крови. Не вижу ничего такого, что заставило бы меня насторожиться: все почти до омерзения стерильно.

Кроме разве что…

Того самого жужжания. Оно странно ровное и монотонное, без перерывов и пауз. Откуда-то сверху.

Поржавевшая, ободранная лестница ведет на крышу главного корпуса. Частички ржавчины опадают к ногам, когда я касаюсь перекладины. Она неприятно шершавая, колючая, кажется ненадежной.

Но это только видимость.

Я помню, как как-то извлекала труп у этой самой лестницы. Мужика повесили то ли обдолбавшиеся наркоши, то ли в конец охреневшие сатанисты. А мужик был хорошим. Сейчас редко такие встречаются: двое детей, золотые руки, честный, надежный, как скала. К Шелестовой в отель попал, потому что до последнего о своих заботился.

Я передергиваю плечами, отгоняя воспоминания, пытаюсь понять, стоит ли мерцать или лучше подняться по очередным ступенькам.

На самом деле, кого только я отсюда не забирала.

Сейчас гул немного тише, чем был у окна. Человек бы не заметил, но тварь внутри меня превосходно различает малейшие оттенки.

Так что же лучше?

Я лезу в карман, выуживаю телефон и быстро отправляю достаточно сумбурный текст Доронину, просто на всякий случай, просто чтобы подстраховаться. Еще раз пробую набрать Зарецкого, но снова натыкаюсь на автоответчик.

А после все-таки крепче обхватываю перекладину и начинаю подъем. Замираю на небольшой площадке возле выхода, прислушиваюсь. Не только к звукам, просто к пространству. Понять что-то сложно: Амбрелла гнилая насквозь, и вычленить из этой мерзости что-то одно, что-то, что отличается, не выходит. Полная каша.

Мерзкая, липкая, грязная.

Сквозь дверь я просачиваюсь и тут же прижимаюсь к ней спиной, ветер здесь сильнее и холоднее. А вот звук из-за его гудения тише.

Жужжание где-то слева, за стенами чердака.

Но прежде чем пойти туда, я осматриваю то, что предо мной. Снова ничего подозрительного не вижу и не чувствую.

Это правда начинает надоедать.

Я отрываюсь от двери, огибаю стену, двигаюсь вдоль под хруст и скрежет собственных костей и мышц, под усиливающиеся с каждым моим шагом жужжание. Похоже, на самом деле, на мух или пчел. И в то же время не похоже. Откуда мухи или пчелы здесь? Осенью?

Я делаю еще несколько шагов, оставляю стену позади и замираю. Застываю истуканом, в первые мгновения не понимая, что делать.

Над тем самым окном, у которого валялся телефон бывшего смотрителя, висит в воздухе сам бывший смотритель. Метра полтора отделяют кончики его ботинок от пола крыши. Он выглядит вполне нормально, без особенной жести, без крови, смотрит прямо на меня, кажется даже, что вполне осмысленно.

Только молчит.

Следит за мной взглядом.

А из него исходит жужжание.

Немного подергиваются пальцы, ерошит мышиного цвета волосы ветер, под глазами мешки и синяки, впалые скулы, заросшие щетиной, бледные обветренные губы. Бывший смотритель одет так же, как был одет, когда в последний раз приходил в «Безнадегу». Все тот же шарф, все то же затасканное пальто, испачканные грязью брюки.

Я делаю осторожный шаг к нему. Потом еще один и еще. Смотрю в глаза.

По-прежнему мало что понимаю.

- Игорь? – зову осторожно. – Что происходит?

- Элисте, - тянет он чужим, странно шелестящим голосом, как будто его рот набит фольгой, как будто в горле трутся друг о друга металлические пластины, а из левой ноздри вылезает на миг и снова исчезает муха.

Твою ж мать…

Я копаюсь в памяти, немного отклоняюсь от этого. Чем или кем бы оно ни было. Хочется понять, в какой именно момент Игорь перестал быть Игорем и зачем…

- Почему ты тут?

Он… оно странно водит челюстью, выдвигает вперед, потом вбок с таким усилием, что на щеках лопается кожа, ползут трещины и морщины, от впалых скул к уголкам губ.

Класс.

- Элисте, - снова повторяет оно своим металлическим голосом, и что-то вываливается из темного провала рта на крышу. Что-то отвратительно багровое. Из треснувшей кожи течет темная-темная кровь, скатываясь под шарф и на шарф, оставляя неровные дорожки, как знаки отличия.

Блеск. Хотела, Громова, крови, получай.

- Кто ты?

- Не надо было тебе сюда приходить, - скрипит оно.

- Я уже это поняла, спасибо. Скажи мне что-то, чего я не знаю, - развожу руками. – Игорь мертв, а вместо него ты. Кто ты?

- Много вопросов, собирательница.

- Не могу отказать себе в удовольствии, - киваю, все еще копаясь в памяти. Не понимаю, почему иной напротив ничего не делает. - Что ты за бес? Или ты демон? Зачем тебе Игорь?

- А тебе зачем?

Ну круто. Вот и поговорили.

Я нервничаю, потому что не понимаю, что происходит. От создания, зависшего в воздухе, веет адом так сильно, как будто он только что поднялся из преисподней. Ад сочится из каждой его поры, из одежды, из кожи, он в словах и этих судорожных подергиваниях пальцев. И он похож на… на то, чего я уже касалась, на то, что было оставлено вместо душ в мертвых ведьмах. И я не хочу снова касаться этого.