Раздробленный свет (ЛП) - Кауфман Эми (читаем книги онлайн .txt) 📗
Возможно, ей нужно помириться в ночь перед тем, как все закончится. Возможно, ей нужно сказать правду. Возможно, это правда.
— София, я должен… — бормочу я, уткнувшись лицом в ее плечо, половина моего сознания занята мысленным отображением расстояния до нашего старого гнезда из одеял.
— Хмм? — рассеянно произносит она. Этот единственный слог превращается в стон, который я хочу услышать снова. Затем она стягивает с меня рубашку и кладет обе руки мне на грудь, чтобы оттолкнуть меня от стены в сторону нашего гнезда. О да, Ямочки.
— Неважно, — бормочу я. Она ощущается так правильно в моих объятиях. Она то, что мне надо, и все же какая-то маленькая часть меня все еще не может удостовериться, не специально ли она это делает. Может ей надо перетащить меня со стороны Тарвера, убедиться, что Лили умрет, как говорила Санджана. Я знаю, ей было бы больно так мной манипулировать, но ставки слишком высоки… могу ли я винить ее?
— Скажи это, что бы это ни было, — бормочет она, когда моя спина ударяется о стену возле нашего гнезда, и она прижимается ко мне.
— Я должен это сделать. — Я шепчу эти слова, в то время как какая-то маленькая версия меня воет в глубине мозга, требуя заткнуться. — Я не оставлю Тарвера одного.
— Я знаю, — шепчет она в ответ, и когда я опускаю голову, она прижимается своим лбом к моему. — После всего, что было сделано с шепотом, возможно, именно это и свело его с ума. Одиночество.
Печаль в ее голосе вызывает ответную боль глубоко в моей груди. Мы оба знаем, что значит быть одинокими. Я осторожно приглаживаю ее волосы, чтобы мои пальцы не зацепились за завитки, оставшиеся там за последние несколько дней.
— Они по своей природе не злые. Если бы это было так, Лили вообще бы здесь не было. Она бы осталась мертвой на той планете, где они разбились.
— Я знаю, — отвечает она, отворачиваясь, чтобы положить голову мне на плечо. — Джубили знала одного из них, когда была еще ребенком, того самого, который помог ей и Флинну на Эйвоне. Мы превратили его в монстра, того, кто захватил Лили.
— Это сделал Лару. — Точно так же, как Лару ранил Софию, превратив девушку в моих объятиях в человека, способного на убийство. Так же, как он превратил меня в кого-то, кто терроризируя ее, мог оправдать охоту на нее. Мысль зависла прямо передо мной… какой вид действительно опаснее?
В голове проносится мысль, которая мелькнула у Мэй всего несколько дней назад, хотя кажется, что прошла целая жизнь. Теперь я произношу ее вслух.
— Однажды я подумал, что шепоты могут видеть все наши данные, все, что мы посылаем через гиперсеть. И что они об этом думают, если так и есть. Что они думают о нас.
— Наши данные, — эхом отзывается она. — Ты имеешь в виду…
— Все, что мы посылаем. От штрафов за парковку до поэзии.
— Если бы я могла видеть все это, — тихо говорит она в темноту, — весь наш гнев, все, что мы говорим друг другу, я бы не думала о нас много.
Я сгибаю колени, и она опускается за мной, когда моя спина сползает по стене, чтобы сесть в наше гнездо из одеял. Мы сидим вместе в почти полной темноте, переплетя конечности, прижавшись друг к другу, как будто только контакт спасет нас.
— Должен быть другой способ остановить ее, Гидеон, — шепчет она.
Обнимая ее здесь, глядя на ее лицо, в ее глаза, в изгиб ее рта, где его очерчивает луч фонарика, я хочу верить, что любовь к ней означает, что я могу доверять ей, что ее «я доверяю тебе», что-то значит. Потому что, если это правда… если она смогла почувствовать это, после того, как я мучил ее… тогда это значило бы все. Но неуверенность, как крохотный осколок, проникает все глубже и глубже в мое сердце, прокладывая путь сомнению, которое захватывает меня, как инфекция. Другого выхода нет, и если это ее попытка отвлечь меня от моего выбора, моего пути с Тарвером, я не могу позволить ей отговорить меня.
Она наклоняется вперед, поднимая лицо, и я сдаюсь и позволяю своим губам найти ее, а не искать слова. По крайней мере, это правда. Это тепло, эта потребность… что бы не возникло и не исчезло между нами, чтобы еще не возникнет, этот момент истинен.
Это станет прыжком веры. Да и, в конце концов, ни один из нас не особо хорошо помнит, как доверять. По крайней мере, наедине, она со своим планом, а я со своим, остается шанс, что один из нас может быть прав.
Так что вместо того, чтобы строить новый план, мы забираемся под одеяло. Мое сердце не перестает болеть и мы прощаемся единственным способом, которому мы оба можем доверять. Вообще без слов.
Мы чувствуем потерю наших родичей в сером мире так же остро, как мы чувствовали смерть первого из нашего вида. Мы пытаемся понять смерть, понять, как вещь может перестать существовать. Знание об уникальности этих существ только углубляет наше замешательство, ибо как может нечто столь редкое и столь драгоценное существовать в один момент и исчезнуть в следующий?
В их мире остался только один из нашего вида, которого мы не можем видеть. Но из-за мальчика, который живет в гиперсети, мы знаем, что последняя тюрьма находится каком-то в мире в сердце Галактики. Мы должны привести шестерых в это место, найти нашего последнего эмиссара и отправить его домой, чтобы, наконец, узнать, можем ли мы сосуществовать с этими странными, грубыми существами, которые живут и умирают, не позволяя неуверенности уничтожить их.
Всех остальных, все их пути ведут к этому месту… всех, кроме девушки с ямочками на щеках. Мы должны как-то привести ее туда, переплести ее нить поближе к остальным.
Мы узнаем, что мальчик, зарытый в провода и данные, ищет кого-то, кто, по его мнению, может привести его к голубоглазому мужчине. Вместо этого мы отправим его по следу девочки… и он направит ее туда, куда нам надо.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
СОФИЯ
ТЕМЕНЬ, В КОТОРУЮ Я ПОПАДАЮ с Джубили и Флинном, выбравшись из заброшенного ресторана, абсолютна. Я вынуждена двигаться с мучительной медлительностью. Не рискуя привлекать внимание фонариками, мы на ощупь выбираем каждый шаг, ориентируясь по заваленным мусором улицам подземного города, основываясь только на моей памяти. Чего бы я только не отдала за знание Гидеоном этого места. Я никогда не чувствовала себя здесь как дома, но он знает эти улицы как свои пять пальцев.
Я покинула его, пока он еще спал, и вернулась к остальным, молясь, чтобы они не заметили, как долго меня не было. Я пролежала так всю ночь, мечтая о сне, который так и не пришел, а в голове все еще звенело от того, что мы говорили друг другу, и от того, чего не говорили. С образами черноглазых оболочек и планет, погруженных в изоляцию. С шепотом, который извивался и мучился, пока не превратился в оружие… и в тот момент, я поняла, что со мной произошло то же самое. Даже сейчас, я не могу перестать дрожать, и это не от пронизывающего холода, оседающего на улицах в нижней части Коринфа.
Рука Джубили опустившаяся на мою руку сигнализирует об остановке, и я возвращаюсь мыслями к настоящему. До рассвета еще несколько часов, а электросеть до сих пор не восстановлена после крушения «Дедала». Я выясняла, где мы находимся, основываясь на ориентирах, которые я могла коснуться, и интуиции, когда этого не удавалось, но теперь… даже Джубили и Флинн, незнакомые с этой частью Коринфа, узнают объект, вырисовывающийся в темноте.
Шахта лифта технического обслуживания.
Подъем заставляет меня задыхаться и дрожать, но я держусь на ногах, когда мы выходим в апокалиптический пейзаж верхнего города. Я провела так много последних нескольких дней в страхе, что не уверена, что мое тело боится так же, как и раньше.
Загрязнение атмосферы из других секторов Коринфа окрашивает небо в темный, красновато-оранжевый цвет, и мне становится намного легче различить здания… или где они были раньше. Там, где должны быть небоскребы, я вижу только пустое пространство, а там, где должно быть широкое, зеленое пространство парка появилось массивное, неповоротливое сооружение, которое я никогда раньше не видела. Какое-то мгновение я не была уверена, что выбрала правильный путь, пока не увидела внизу двор «Компании Лару», ярко-зеленую траву, выщелоченную мраком.
