Осколки безумия (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Я кивнула и зашла в отворившуюся дверь, которая оказалась очередным лифтом, спускающимся вниз. Теперь запахло сыростью. Меня проводили вперед, по узкому коридору и впустили в подвальное помещение. Дверь за мной закрылась, а я прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Я ожидала чего угодно…но только не этого…боже, не этого.
Ник висел на цепях, как распятое животное на бойне. На нем не осталось живого места, словно сдирали кожу живьем. Такие раны оставляет верба и плети, пропитанные ее ядом. Она разъела его кожу, волосы, из ран сочилась кровь и сукровица. Одежда висела на нем жалкими лохмотьями. Ник опустил голову на грудь.
Какая маленькая клетка, крошечная. В ней нет возможности даже развернутся. Стена, на которой он висел, а спереди решетка. Я подошла к нему, тяжело дыша, сдерживая дикий вопль отчаянья. Он наверняка без сознания. В таком состоянии невозможно кого-то слышать и чувствовать. И он голоден. Если бы это было не так, Ник бы восстанавливался. Но его намеренно не кормили, чтобы раны доставляли больше страданий. Я не знала, что сказать…у меня не было слов. На секунду мне показалось, что он мертв, я вцепилась в решетки руками, жадно вглядываясь в его лицо, стараясь услышать сердцебиение…услышала. Его сердце билось очень тихо, а мое собственное кричало и болело, истекало кровью. Задыхаясь, я протянула руку, чтобы тронуть его и в этот момент он дернул головой, чтобы избежать прикосновения. И я поняла…он знает, что я здесь…чувствует меня.
— Ник…ты меня слышишь…я знаю, слышишь. Это я…я пришла к тебе. Поговори со мной, пожалуйста.
Его голова слегка приподнялась, и он снова уронил ее на грудь. Дрогнули обожжённые веки. Он пытался приоткрыть глаза и не смог. Я застонала от бессилия, о того что с меня самой, словно, содрали кожу живьем. Я чувствовала его боль каждой клеточкой своего тела. Я не думала в этот момент о том, что он сделал с нами, со мной. Я просто понимала, что если он умрет, умру и я. У нас одна душа. Пусть такая разная, пусть у него она черная, но это и моя душа тоже.
— Ник…ты можешь испить меня, и тебе станет легче. Давай, это уменьшит боль, начнется регенерация. Пожалуйста.
Я надкусила вену и протянула руку к его лицу. В этот момент он немного приоткрыл глаза, стараясь посмотреть на меня. Потрескавшиеся, иссохшие от жажды, разбитые губы, шевельнулись, и я прильнула к клетке.
— Я не слышу тебя, скажи еще раз…еще один раз…прошу тебя.
Он вздрогнул, казалось, собираясь с силами и едва слышно прошептал:
— У…хо…ди..
— Нет! — крикнула я, — Не уйду, никогда не уйду, гони сколько хочешь. Не уйду. Выпей моей крови, Ник. Немножко, прошу тебя.
Протянула снова руку и он усмехнулся уголком губ, застонал, закашлялся и изо рта потекла струйка крови. Я всхлипнула, задыхаясь, понимая, что они обожгли его внутренности тоже. Наверняка вливали в него настой насильно. От одной мысли об этом меня затошнило. От той дикой боли, которую он испытывал, мое тело покрылось ледяным потом.
— У…хо…ди…вон.
Он посмотрел на меня, с трудом удерживая голову на весу, веки подрагивали, и я увидела как непримиримо сверкнули его глаза.
Я тряхнула решетку и закричала, срываясь на рыдание:
— Я не уйду и не брошу тебя, слышишь? Я буду бороться за тебя. Говори что хочешь, гони, презирай меня, ненавидь. Я буду за тебя бороться. Я люблю тебя, слышишь ты, Зверь! Я тебя люблю. И мне, плевать, что ты думаешь об этом. Я не дам им тебя убить!
Он закрыл глаза и судорожно вздохнул, потом снова с трудом приоткрыл веки.
— Ухо…ди…не…люблю…ухо…ди…
Я сползла по решетке вниз, на пол, содрогаясь от рыданий, прижимаясь заплаканным лицом к холодным прутьям.
— Не люби…не люби…нам хватит моей любви. Я не оставлю тебя…Ты моя жизнь…я без тебя задыхаюсь…не живу…
Посмотрела на него, глаза снова закрыты. Сердцебиение очень тихое, хаотичное. Похоже, он меня уже не слышит. С трудом поднялась с пола, протянула руку и коснулась его израненной щеки. От прикосновения защемило сердце, я спустила руку по его груди и прижала туда, где сердце, пачкаясь его кровью. Закрыла глаза. И вдруг мне показалось, что оно начало биться чуть быстрее, на один удар, еще на один, и дыхание немного участилось.
Пусть сколько угодно гонит меня, но его сердце…оно не обманывает…Оно бьется быстрее, когда я к нему прикасаюсь.
— Ты не умрешь, Мокану, — рыдая, прохрипела я, — ты не умрешь, понял? Я не позволю тебе умереть. Я сделаю все, чтобы ты выжил. По головам пойду, по трупам, но ты не умрешь. Я знаю, что ты меня слышишь. Я тебя люблю. Люблю, так как никто и никогда тебя не любил, и не будет любить.
В этот момент замигала красная лампочка и дверь отворилась,
— Ваше время истекло, покиньте, пожалуйста, помещение, — голос автомат, — ваше время истекло, покиньте, пожалуйста, помещение. Ваше время истекло, покиньте, пожалуйста, помещение!
— Еще немножко, — закричала я в никуда, подняв голову к видеокамерам, — еще секундочку.
В проеме двери появился охранник, с каменным выражением лица. Он вежливо попросил меня покинуть помещение. Стиснув челюсти, вытирая слезы, я выпрямилась и пошла за ним. Обернулась и вдруг увидела, что Ник смотрит мне вслед, не моргая, бросилась обратно, царапая ногтями автоматически задвигающуюся дверь.
— Дайте мне еще минутку, секундочку. Пожалуйста. Секундочку.
Я колотила в дверь, разбивая костяшки пальцев, ломая ногти. Охранник стоял сзади как каменное изваяние. Видно у него было указание не прикасаться ко мне. Я зашлась в истерике. Меня трясло словно в лихорадке, я кричала и цеплялась за проклятую дверь, в жалких попытках открыть.
Ник посмотрел на меня. Я видела его глаза…В них не было льда. Он прощался со мной…В его глазах не было равнодушия. Пусть меня пустят обратно…Я хочу сказать ему еще хоть слово. Один раз. Немножко. Господи. Еще один раз. Чьи-то руки крепко сжали меня, и я услышала голос отца.
— Тссс, тихо моя хорошая. Тихо, моя девочка. Давай я вынесу тебя отсюда. Вот так.
Он поднял меня за руки, а я вырывалась, пытаясь дотянуться до проклятой двери. Отец сильнее прижал меня к себе. Через несколько минут он вынес меня на улицу. Дождь все еще лил, холодный ветер пробирал до костей. Я уже не плакала, я спрятала лицо на плече Влада и вздрагивала.
— Они не могут вот так с ним, папа…Он голодает…они изуродовали его. Ты не представляешь, в каком он состоянии, — мой голос срывался, превращался в тихий шелест.
— Я знаю на что способна инквизиция Нейтралов, — тихо проговорил отец, закрывая меня от дождя, понес к машине.
— Не уезжай отсюда, подожди, — попросила я. Все еще тяжело дыша, судорожно стискивая пальцы, — мы должны что-то сделать, папа. Мы должны, понимаешь. Я не верю, что он виноват настолько, не верю. Кто-то выпустил меня оттуда, кто-то положил ящик крови в мою машину. Кроме него никто не мог. Папа, они казнят его…понимаешь? Они его убьют.
