После (СИ) - Шнайдер Анна (книги онлайн полностью .txt) 📗
Виктория вновь вздохнула, но уже едва слышно. Да, она действительно была счастлива с Ареном все эти годы — несмотря на проклятье, ревность и собственные истерики, несмотря ни на что. А вот он…
Императрица мгновение смотрела на его лицо, но быстро отвернулась, не в силах выносить черные провалы на месте глаз и рта. Она вспоминала, насколько часто Арен говорил ей, что устал, вспоминала, как он быстро засыпал, едва коснувшись головой подушки — иногда даже не накрывшись одеялом, — и Виктории было больно и стыдно.
«Неважно, что говорить, — подумала она, потерев заслезившиеся глаза. — Можно утверждать, что любишь на словах, а на деле мучить, как я мучила Арена. Нет в мучениях никакой любви! Когда любишь, не хочешь, чтобы мучился тот, кого любишь».
Виктория тихо подошла к кровати и вновь легла. Медленно подползла к мужу, осторожно обняла его одной рукой и уткнулась носом в спину.
«Я больше не буду тебя мучить, — обещала она самой себе так твердо, как могла. — Никогда».
Арен встал и ушел в свой кабинет раньше обычного — сон рядом с Викторией был беспокойным, и если в начале ночи он уснул просто потому что устал, то ближе к утру находиться в ее спальне стало невыносимо.
К Софии император не пошел, хотя очень хотелось, но ему нужно было подумать обо всем еще раз. Думалось, правда, плохо, и Арен чувствовал себя человеком, запертым в комнате без дверей и окон — оставалось только биться лбом об стену.
Ощущение разорванности преследовало его с вечера, когда он уходил от Софии, и до сих пор не отпускало. И Арен не представлял, как лучше поступить, чтобы уменьшить боль. Не свою — Софии. Он бы хотел, чтобы она была счастлива, а не мучилась, не страдала от их тайной связи.
Но разве ей будет легче, если он ее отпустит? Если бы Арен понимал, что да, будет — он бы попросил Софию уехать из дворца тут же. Но увы — подобный поступок не сулит ни ей, ни ему ничего, кроме боли и переживаний.
От этих рассуждений мутило и саднило в сердце, и император усилием воли заставил себя перестать думать об отношениях с Софией, переключившись на проблемы родовой магии.
Да, Рон и Эн молодцы — за такой короткий срок умудрились разобраться в вопросе, на который не могла ответить специально созданная комиссия более десяти лет. Они, конечно, еще не до конца разобрались, но продвинулись уже гораздо дальше. Хотя Арен и снабдил их секретной информацией, ее ведь нужно было правильно использовать, а уж догадка о роли Венца в этой истории — и вовсе заслуга этих двоих изыскателей.
На протяжении многих столетий Альганна — крупнейшая в мире страна, единственная империя, — считалась уникальной не только по причине обширной территории, но и потому что правящая семья Альго чтилась, как прямые потомки богов, спасших Альганну в частности и мир в целом. Защитник и Защитница наградили жителей империи, магов-аристократов, помогавших им в борьбе с демонами, родовой магией, оставили на троне своего сына — и растворились в небесной вышине. Так было записано в легендах, давно ставших канонами истинной веры, и это возносило альганцев над жителями других стран как избранный богами народ. Легенду об этом подтверждала родовая магия, которой больше ни у кого не было. И магия эта обладала удивительным свойством не передаваться бастардам. Даже в тех случаях, когда женщина беременела не от мужа, а от другого аристократа, ребенок рождался пустышкой, не перенимая родовую магию ни по фамилии «приемного отца», ни по крови родного. Теперь Арен понимал, почему так происходило. Необходимо было, чтобы сошлись оба условия — и фамилия, записанная на Венце, и кровь, что текла в жилах. Впрочем, женщин, которые изменяли бы своим мужьям и при этом беременели, в Альганне практически не водилось — родство по крови легко устанавливалось, да и про чудеса с родовой магией всем было известно, вот и старались не изменять, а уж если изменяли, то без незапланированных беременностей.
Рон и Эн полагали, что связь между фамилией рода и Венцом устанавливалась во время заключения брака. Испокон веков брачующихся благословляли вечным огнем, что горел в каждом храме Защитника и был частью пламени Геенны. В него опускались кольца, говорились ритуальные слова — и это, по-видимому, срабатывало как привязка к определенному роду для рожденных в будущем детей. Ритуал не считался магическим, так как никаких заклинаний не произносилось, но если учесть, что Геенна и сама — заклинание, магическим он все же был.
«И он был не просто магическим — он был связующим, — объяснял Рон накануне. — Обеспечивал связь между отцом и детьми. Но это работает только с теми родами, которые записаны на Венце, естественно. Связь между Геенной, Венцом, заключением брака и родной кровью дает нам родовую магию».
Значит, Арен все сделал правильно, когда прописал в законе передачу титулованной фамилии супругу независимо от пола. В том случае, если не-аристократ женился на аристократке, в свидетельстве о браке должна была указываться титулованная фамилия. Правда, таких браков за прошедшие месяцы зарегистрировано не было, пока все боялись, зная, что родовая магия передается по отцу, но все когда-нибудь случается в первый раз. Во время ритуала в храме Защитника произносятся обе фамилии, но всегда уточняется, какую именно будет носить будущий ребенок, и если она записана на Венце, это должно сработать как признание рода. И у ребенка, рожденного у подобной пары, должна быть кровная магия, если Рон и Эн ни в чем не ошиблись.
«Мы не нашли на Венце никакого указания на то, что родовые заклинания передаются именно по отцу, — сказал Янг. — Значит, можно и по матери передать, надо только соблюсти остальные условия».
Но все-таки интересно — почему родовая магия пробудилась у Софии? Это Арен с Роном и Эн обсудить не успел. Впрочем, не страшно — сегодня вечером он с ними опять увидится.
Чтобы уснуть, София выпила успокоительную микстуру, но она ей почти не помогла — полночи девушка ворочалась, перекладывала подушку из угла в угол, переворачивала ее, стояла сначала у окна, а затем — у камина, и уснула только ближе к утру, доведя себя до полного изнеможения.
Больше всего она боялась, что Арен решит отказаться от их отношений, и корила себя за грустные эмоции, которые не смогла сдержать, когда он лежал здесь, рядом с ней. Она пыталась, изо всех сил пыталась думать о чем-то хорошем, но в голову все равно лезло одно и то же.
«Он сейчас уйдет к своей жене, и неизвестно, когда ты увидишь его опять».
Это не было ревностью или злостью, даже досадой не было — только грустью, но этой грусти Арену должно было хватить, чтобы вновь решить, будто он ее мучает. И как объяснить, что это не так? Как сделать так, чтобы он не терзался сам?..
Когда прозвонил будильник, Софии показалось, что она и вовсе не спала, настолько разбитой себя ощущала. Девушка встала с постели, умылась, но вместо того, чтобы спуститься к завтраку в столовую, шагнула в камин и начала строить пространственный лифт в кабинет императора, зная, что по утрам Арен находится там примерно полтора часа — с половины седьмого до восьми.
София не ошиблась — он был в кабинете, и как только она вышла из камина, поднялся, хмурясь, и от эмоций его веяло ледяным отчаянием, которое кололо ей грудь, резало, словно кинжалами.
Она подошла ближе и обняла его, прижавшись щекой к груди и прислушиваясь к стуку сильного сердца.
— Софи, — шепнул Арен, и его ладонь коснулась ее волос на затылке, погладила и переместилась на шею, — что случилось?
София улыбнулась, вздыхая. Теперь, когда она обнимала императора, все тревоги ушли, будто и не было их.
— Я хотела сказать тебе кое-что. — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Знаешь, когда жена провожает мужа-охранителя на бой с демонами Геенны, она тоже страдает. Но кто виноват в этих страданиях? Муж? Или все-таки Геенна?
— Софи…
— Подожди, — она прижала пальцы к губам Арена и продолжила: — Ни одна любящая жена не согласится бросить любимого мужа-охранителя ради кого-то еще, просто потому что он не хочет причинять ей боль, не желает, чтобы она ждала его, не зная, вернется он сегодня или погибнет. Это предательство, Арен. Я никогда не предам тебя. И ты не предавай меня.
