Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ) - Горышина Ольга

Она сорвала с шеи колье и зашвырнула в дальний угол.

— Не смей! Слышишь? Не смей ничего одевать на меня!

И она принялась срывать с себя всю одежду и швырять в разные углы комнаты. Затем нашла на полу венок и водрузила к себе на голову.

— Выпусти меня!

Она подлетела к двери и принялась неистово барабанить в нее кулаками. Затем схватила стул и принялась колошматить им по задвижке, не догадываясь просто ее отодвинуть. А когда стул сломался, она прижала к груди его ножку и в слезах рухнула на пол. Александр спрыгнул с кровати и присел рядом на корточки.

— Сейчас нам нужно лечь спать, — он протянул руку, но не коснулся венка. — Гулять пойдем вечером.

— Не смей меня трогать! — вскричала вилья и отползла от него, выставив перед собой ножку стула, точно меч.

— Это дуб, не осина, — усмехнулся вампир. — Ложись в кровать. Она мягче воды и травы. А я лягу на полу. Я привык спать на голых досках.

Валентина отбросила в сторону ножку стула и принялась судорожно ощупывать голову. Александр нашел венок и протянул его вилье. Она схватила венок, злобно сверкнув в темноте глазами и, вскочив на ноги, пошла к кровати. Александр внимательно следил за ней: Валентина поставила ногу на прикроватную скамеечку и забралась на кровать, как человек, не умеющий сигать через замковые стены. И даже укрылась одеялом. Но пролежала так недолго. Вылезла и примяла ногами подушки. Александру пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть ее разъяренное лицо.

— У меня будет дочь! — выкрикнула вилья. — Но я не отдам ее тебе! Слышишь?! Не отдам!

— Спи, Тина, спи… — прошептал граф в ответ.

Она камнем рухнула на кровать и замерла. Граф тоже лежал, не двигаясь, и не отводя от кровати глаз. Вдруг Валентина снова села и, глядя ему в лицо, повторила четко:

— Я тебя ненавижу!

— Спи, Тина, спи… — повторил Александр еще тише.

— Я тебя ненавижу! — повторила она громче.

Тогда Александр сел и прошептал одними губами:

— Я люблю тебя.

Она тут же спрыгнула с кровати и пошла к нему. Села рядом и осталась неподвижна.

— Хочешь, чтобы я снова расчесал тебе волосы?

Она отрицательно мотнула головой, и тут он заметил, что она снова потеряла венок.

— Ты куда? — спросила она, когда Александр попытался подняться.

— За твоим венком.

— Он мне сейчас не нужен, — Валентина дернула за штанину, и Александр опустился на пол. — И тебе ничего не нужно.

Она нашла в темноте пуговицы и быстро расстегнула ему рубашку, потом потянулась к ремню, но граф перехватил ее руки.

— Ты же меня ненавидишь?

— И что? — передернула Валентина худыми плечами. — Ты же меня любишь и сегодня пятница.

Она снова потянулась к ремню, и он скова поймал ее руки. Тогда она ткнулась губами ему в грудь и ощутимо прикусила мертвую кожу.

— Ты делаешь мне больно, — сказал он спокойно.

— Я знаю, — сипло отозвалась Валентина и укусила его еще раз.

Пришлось оттолкнуть ее, но упав на спину, она тут же приподнялась на локтях.

— Что я делаю не так? — спросила она зло. — Я только повторяю за тобой!

Александр подполз к ней и усадил к себе на колени, как вчера ночью в горах. Валентина тут же откинула голову, но он поднес к губам ее руку и осторожно тронул языком прохладную ладонь. Валентина тотчас проделала с его ладонью тоже самое. Затем он все так же осторожно коснулся ее губ, и она ответила ему таким же детским поцелуем. Следующей лаской он тронул ее волосы, и она в ответ запустила тонкие пальцы в его шевелюру.

— Ты научишься любить меня… — прошептал Александр ей в ухо, а про себя подумал: " не только в воде, в своей стихии, но и в четырех стенах, как человек — живой человек…"

Он осторожно поднял ее на руки и опустил на мягкую перину. И когда она не отпустила его шею, ему пришлось карабкаться на кровать. Он смотрел на нее — она смотрела на него и ждала, как на стволе поваленной ели, когда же он сделает первый шаг. Но ему нужен был еще один крохотный шажок до нее: избавиться от тесных брюк. Ремень с грохотом упал на пол, и Александр вздрогнул, вспомнив, как падал на пол проклятый серебряный нож.

Разозлившись на промедление, Валентина схватила его руку и запустила себе в волосы. Нет, с ней не получится обычных человеческих ласк — ей придется до вечера расчесывать волосы, чтобы она хотя бы улыбнулась.

— У моей дочери будут еще длиннее, вот увидишь, — прошептала она, схватив зубами мочку его уха.

— Не кусайся, — выдохнул Александр ей в плечо, и Валентина разжала зубы. — Умница…

И их губы слились в долгом поцелуе.

— Я тебя ненавижу! — выдохнула она ему в губы.

— Когда-нибудь ты научишься говорить: я тебя люблю, — прошептал он одними губами.

— Нет, никогда, потому что ты лжешь, что хочешь их от меня услышать. Я прекрасно помню, что ты просил меня сказать именно это: "я тебя ненавижу".

— Это была шутка.

— Нет. Я знаю, что это была не шутка.

— Что ты еще знаешь?

— Что у нас родится дочь.

— Почему именно дочь? Потому что у меня уже есть сын? — поспешно добавил Александр, чтобы прекратить неприятный разговор.

— Потому что у меня в животе дочь. Я не могу это изменить по-твоему желанию. Потом ты так часто меняешь свои желания. Скажешь, что это была шутка.

— А это шутка, про дочь?

— Нет. Неужели ты не слышишь, как бьется ее сердце?

— Тина, это дождь стучит по карнизу. И невозможно так быстро услышать сердцебиение плода. Какая же ты у меня еще глупая…

— Это ты дурак!

Валентина оттолкнула его с такой силой, что он свалился на пол. Она свесилась к нему с кровати, и ее длинные волосы коснулись пола.

— Хорошо, что у меня не сын. А то бы он был похож на тебя!

Александр закусил губу, чтобы не рассмеяться в голос.

— Зачем же ты выбрала меня в отцы? — еле сумел выговорить он без смеха.

— Я не выбирала тебя. Это ты выбрал меня в матери. И забрал крылья. Отдай мне их, слышишь?

— Слышу, слышу…

Александр встал на колени и зажал ее голову ладонями.

— Только и ты услышь меня. Ты никогда не получишь свою рубаху, так что не смей…

— Рубаху? — она мотнула головой, но не смогла вырваться. — Значит, крылья — это рубаха?

Александр убрал руки, и Валентина тотчас спрыгнула с кровати, но не подошла к нему, а нашла его рубашку, сунула в нее руки и попыталась помахать ими, точно крыльями. Потом задумалась на миг. Вскочила на кровать и спрыгнула, раскинув руки в стороны.

— Глупая моя девочка… — качал головою граф и улыбался.

Валентина повернулась к нему:

— Ты снова обманул меня?

Александр отрицательно мотнул головой. Тогда она рванулась к заколоченному окну и захотела оторвать верхнюю доску.

— Прекрати!

Александр оттащил ее от окна за плечи, но она вырвалась. Пришлось хватать за волосы — теперь это легко было сделать. Валентина с визгом упала на половицы. Он придавил ей грудь ногой и замер: ему не нужны дежавю! Он их не просил!

Она глядела на него со злобой. Эта мертвая девушка. Только злоба ее была куда меньше той, что он видел в глазах живой Брины.

— Нет!

Он подхватил ее с пола и прижал к груди.

— Будь со мной ласковой, пожалуйста… Хотя бы в пятницу, и я не буду подходить к тебе всю неделю.

Валентина уперлась ему руками в грудь и замерла.

— Обещаешь?

Он кивнул.

— А я тебе не верю! Ты лжец!

— Не верь! Я вечность не смогу от тебя оторваться.

Он швырнул ее на кровать и упал сверху, вминая голову в подушку жадным поцелуем. Она попыталась вырваться, потом обмякла, но все крутилась под ним, и он наконец догадался, что она хочет свалить их на пол, но он хотел взять ее на кровати, по-человечески, чтобы хоть на миг усмирить ее дикую природу.

— Тина, не кусайся!

Но она укусила. Очень больно, и он принялся растирать мочку уха двумя пальцами, чтобы хоть чуть-чуть усмирить боль.

— Тогда кусайся ты!

Он поднял голову, но она тут же ухватила его за уши и ткнула носом себе в шею.