Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (библиотека книг TXT) 📗
Избалованный жизнью в башне наследник тогда оробел, и не нашел, что сказать. Но с того момента что-то поселилось в его душе, щемящее и потаенное, точно зернышко, которое медленно прорывается сквозь толщу земли к свету. Им сделалась она, девушка в доспехах, ее образ маячил, словно навязчивое видение горячечного бреда, но намного слаще. Если злые образы болезни тянут силы, то она вдохновляла, словно живительное дыхание весны. Олугд спрашивал у отца, что это за отряд, состоящий из девочек.
Весь ячед, пользуясь сдержанной милостью, занял нижние этажи башни. И девочки-воины неприхотливо разместились в одной из комнат всем отрядом, точно разбив походный лагерь. Приходить к ним в поисках одной-единственной казалось плохой идеей. И принц долго терзался сомнениями, от природы робкий, но еще более оробевший от своих непонятных чувств к отважной воительнице.
Однажды удалось застать ее одну в саду возле башни, подле цветущего дерева. Тогда еще в льорате оставались зеленеющие равнины, что террасами сходили от склонов гор к бурлящим волнам моря. Тогда еще казалось, что бедствие где-то далеко, особенно, не верил в него выросший в безопасности юноша. Зато Юмги уже видела много жестокости, несправедливости и невзгод.
— Неужели и они окаменеют… — вздохнула она, гладя крупный белый цветок, что обещал к осени налиться сладким плодом. Лепестки нежно колыхались от прикосновений, листья трепетали под легким колыханием свежего бриза. Не верилось, что где-то все опустошено и зачаровано неведомой напастью.
— Как тебя зовут? — обратился Олугд, переборов внутренний трепет, словно шел в первый бой. Все не удавалось унять бешеное сердце. Зато девушка непринужденно обернулась, недовольно прикрывая лицо веткой, диковато глядя из-за нее, отчего свет расцвечивал ее смуглую кожу неровными пятнами.
— Значит, льоров учат подслушивать чужие мысли? — резко обратилась она.
— Значит, весь ячед думает вслух? — тут же парировал Олугд, пораженный неожиданной наглостью. Ведь они с отцом чрезвычайно добродушно приняли побежденных. Впрочем, девушка всем видом давала понять, что не намерена подобострастничать. Гордая прямая осанка, непоколебимо решительный взгляд — все выдавало в ней нечто царственное.
— Юмги дочь Огиры, — отозвалась она, чуть помедлив. — А прозвище у меня Каменная. Не веришь, принц?
Она усмехнулась, сощурившись, словно хитрая лисица. Она намекала, что принц не ровня ей, воину. Ячед уже прознал, что юный наследник за свою жизнь не повидал много горя, трепетно оберегаемый отцом. Олугд подавил внезапно взыгравшую гордыню. На мгновение возникла мысль сбежать, то ли от обиды, то ли от страха. И даже если бы он показал всем видом призрение, Юмги бы легко догадалась, что движет им все же застенчивость.
— Верю, — не терялся Олугд. — А за что тебе его дали? За подвиги отца?
— Дерзишь по праву рождения? А сам-то, небось, и меча в руках не держал. — Юмги подошла к нему, бесцеремонно схватив за руку. — Чувствуешь эти мозоли? Это от меча! А Каменная я за бой в каменном ущелье, мы тогда магию сдерживали, с вихрями воевали, смерчи рубили! Пока отец мой к башне Раджеда подбирался.
— Но ведь у вас все равно ничего не получилось, — обиженно бросил Олугд; щеки его вспыхнули не то от негодования, не то от стыда. Он и не представлял на тот момент, что значит держать в руках меч или противостоять кому-то магией. А уж как без талисманов колдовские смерчи рубить — и вовсе оторопь брала. Наверняка в том ущелье отряд воительниц встретил невероятный ужас, но они отважно преодолели преграду. И все же восстание не увенчалось успехом, потому Юмги задели неосторожные слова принца. Она отпрянула, сжав кулаки, словно намеревалась ударить дерзкого наследника льора.
— Получится! — сдавленно отрезала она. — Отец скоро вернется, и мы снова пойдем на башню.
Больше она не проронила ни слова, гордо прошествовав мимо, словно не опасалась, что по малейшему слову принца ее и весь ее народ изгнали бы из башни. Наверное, она верила в его благородство, и это своеобразно польстило.
— Получится, отец вернется, — повторила она негромко самой себе, но голос сломался, обнажив испуг девочки, на которую свалилось слишком много тяжкой ответственности, и подлинную тревогу любящей дочери.
На тот момент предводитель восстания Огира Неукротимый находился в темницах разъяренного Раджеда. Оставалось уповать на милость янтарного льора, потому что он не казнил никого из мятежников. Но и не отпускал.
Так прошел год, за ним и второй, а Огира не возвращался, хотя его воины продолжали оттачивать мастерство владения мечом, держали простые доспехи в целости и сохранности. Юмги же словно готовилась по праву наследницы вести их за собой на новые обреченные подвиги во имя свободы.
Олугд все это время стремился извиниться за свою бестактность, но Юмги, казалось, намеренно не замечала его. Один раз, наученный покупать союзников самоцветами, Олугд подарил девушке чудесное колье из синих драгоценных камней. Он, подглядев галантные приемы ухаживаний во множестве прочитанных книг, под пустяковым предлогом попытался вновь заговорить с Юмги, надеясь, что она забыла их неловкое знакомство. Но она лишь с привычной непреклонностью выпрямилась, отвечая:
— Мне не нужны твои подарки, принц. Мой главный подарок — это свобода простых людей от гнета льоров.
Тем самым она словно провела незримую границу между ними. И вновь она ускользнула в тот день, исполненная более чем королевского величия, сдержанная и неподкупная. Однако принц лишь лучше осознал: она и только она предназначена ему судьбой. Он обрадовался, что неуместно дорогой подарок отправился на дно сундука в сокровищнице. Если бы она приняла колье, то сделалась бы, возможно, его первой женщиной, но не верной спутницей, о которой он мечтал. С того дня Олугд думал, как же доказать ей родство их душ. И размышления эти изводили юношу, словно болезнь: он похудел и осунулся, забывал есть, засыпал над книгами, не получая знаний, ведь они не подсказывали, где ключи от гордого сердца. Отец Олугда вскоре заметил, как томится его сын, которому на тот момент минуло девятнадцать.
— Тебе понравилась дочь Огиры? — почти шутливо начал льор, застав сына как-то раз в библиотеке — гигантской пещере, расцвеченной бликами витражного стекла в потолке. До того правитель по старой привычке словно перебирал фолианты. Но пришел именно ради разговора.
— Ее зовут Юмги! — тут же оживился сын, словно само произношение этого имени отзывалось медовым вкусом на губах.
— Вот уж дурная девица, — только покачал головой отец. — Вроде и с косой, но вся в шрамах да мозолях. Был бы у Огиры сын. Да сыновья все погибли, когда еще яшмовый чародей на владения янтарного нападал. Были же времена, когда ячед и льоры вместе бились! А теперь… девочку вот так кидать в бой.
— Она сама не робкого десятка! — задыхался словами восхищения Олугд. — Она…
— Просто понравилась тебе, сынок, — усмехнулся отец с лукавством умудренного годами человека. — Ох, первая влюбленность для нас — это тяжкое бремя. Я тоже в пятнадцать лет влюбился в девушку из ячеда. Впрочем, ты можешь поухаживать за ней, может, вы лет десять даже проживете вместе. Действуй решительно, ты же льор. Но не слишком привязывайся к ней.
