За границами легенд (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
Хэл медленно повернулся ко мне и одарил таким взглядом, от которого у меня внутри всё смёрзлось. Нет… и в правду всё смёрзлось. Даже пошевелиться не могу! И… и рта открыть…
А Син… он спокойно смотрел на своего короля.
Блиин, тупица, ты же ещё можешь сбежать! Можешь отбиться от этих воинов, уклониться от заклинаний магов. Может, всё ещё можешь! Так почему же ты застыл, словно каменное изваяние?!
— Выпей свою долю, Син из рода Туманного серебра и семьи Полуночной мелодии, — приказал король.
"Эльфийские порядки" 7.7
Син неспешно поднялся и, продолжая спокойно смотреть на своего короля, пока его не заслонил бок и подставка поднятой чаши, выпил её содержимое. После с поклоном протянул чашу Хэлу.
Он… не убежал.
Хэл невозмутимо принял чашу из рук осуждённого.
Они застыли, спокойно глядя друг на друга. Напряжённо замерли все эльфы, смотря на них. Даже Нис перестала плакать, почему-то не сдвигаясь с места.
Тишина, растянувшаяся на вечность, скрипящая по нервам, как разваливающиеся половицы.
Вдруг Син шумно выдохнул, дёрнулся. Из горла его вырвался кровавый пузырь, разросся, лопнул.
Тела эльфа тряслось, но он продолжал стоять ровно, глядя в глаза своего короля. Снова шумно выдохнул — струя крови вырвалась с его рта, веером разошлась по воздуху. Две капли упали на лицо короля эльфов. Тот не сдвинулся.
Несколько приступов кашля Син выдержал, продолжая стоять ровно, выплёвывая из груди кровь. Потом, после особенно сильного приступа, сгрёб рукой рубашку на груди, уже окрасившуюся кровавыми каплями.
Ему было тяжело, но он какое-то время стоял, продолжая спокойно смотреть в глаза своему королю — тот глаз не отводил.
А потом Син рухнул, лицом об камни, обливая их своей кровью. Словно молодая красивая берёзка под неумолимым топором селянина. Словно красивая песня, оборвавшаяся посередине. Ради нескольких поленьев для печки. Ради соблюдения глупых старых правил.
— Хорошо ушёл. Красиво, — улыбнувшись, сказал Тин.
И мне захотелось его убить.
Тут только Нис поднялась — подол её платья запятнал ил — и кинулась к своему возлюбленному, упала на колени возле него, разбивая ноги об камни и не замечая боли. Подняла ещё вздрагивающее тело, прижала его голову к себе, заливая его лицо своими слезами и волосами. Светлыми, окрашивающимися местами его кровью.
Кем бы она ему ни была, любовницей ли или просто развлечением, его же она, по всей видимости, любила. По крайней мере, сейчас, когда она обнимала его и страшно, молча плакала, у меня не было ощущения, что вижу какое-то притворство.
— Я понимаю, что вы привыкли к унижениям, Рён, — холодно сказал король эльфов, и я сердито посмотрела на него, — Поэтому вы проглотили и то оскорбление человеческих женщин, и даже попытку вас задушить. Но вы — моя дочь. И я обязан вас защищать. Поэтому прошу вас, впредь, когда вам будет угрожать опасность или кто-то посмеет вам хамить — обращайтесь ко мне. Я с вашими обидчиками разберусь.
Запоздало заметила, что лёд от его магии как будто исчез из моего тела. С ненавистью бросила:
— Я привыкла сама себя защищать, ведь большую часть моей жизни я не видела своего отца, а ему не было дела до меня, — и, отвернувшись, побрела прочь от него по берегу.
Прочь… как можно дальше уйти от него, от этого бесчувственного существа, которое спокойно даёт кому-то чашу с ядом и невозмутимо смотрит за его последней агонией. Прочь… как можно дальше уйти от этих жестоких остроухих, которые травят кого-то, пялятся на его мучения, а потом блеют, что вот он «красиво ушёл»…
Прочь от этой жуткой жизни…
Прочь от моей страшной судьбы…
Если я стану королевой Эльфийского леса, то мне тоже придётся вот так же невозмутимо давать кому-то Чёрную чашу и смотреть, как несчастный пьёт яд и пытается казаться спокойным, будучи раздираем изнутри болью?..
Нет… Я не хочу! Я не хочу такой судьбы!
Что-то закричал за моей спиной отец. Тин. Голос Тина как будто приближался. Я подхватила подол, задрав почти до колен, лишь бы не мешал бежать.
О, только бы убежать! Только бы скрыться от них! Только бы кто-нибудь! О, хотя бы кто-нибудь…
Мужчина возник передо мной неожиданно, и, улыбнувшись, протянул мне руку. Вроде знакомое лицо, но оно расплывается из-за моих слёз.
Но… он был последней моей надеждой, чтобы вырваться отсюда…
И я вцепилась в протянутую мне ладонь так, словно я тонула, словно уже наглоталась воды, скрываясь под водой. И только его руку… только его руку успела приметить, пока ещё дышала… и только его руку пыталась поймать и сжать, покуда не ушла под воду…
Молодой мужчина улыбнулся мне — и рванул меня на себя, обнимая.
Я плохо помню, что было потом: мир смазался.
Вроде мы где-то сидели, и я рыдала, уткнувшись лицом в его рубашку…
Вроде я что-то говорила ему… быстро говорила… много…
Вроде он в какой-то миг протянул мне флягу с чем-то душистым, а я доверчиво прильнула к её горлышку, глотая какую-то тёплую, чуть обжигающую, согревающую песню трав…
Он подхватил меня потом на руки и куда-то отнёс…
Горы, сплошные горы были вокруг…
Двухэтажный светлый каменный дом на вершине горы…
Не помню, открывал ли он дверь вообще…
Помню, как он осторожно опустил меня на постель. Присел рядом и осторожно утёр мои слёзы прохладной рукой…
И кулон его, металлический и холодный, уткнулся мне в грудь, уколол.
Я взяла его — хозяин вещицы не мешал — и подняла вверх, разглядывая птицу с большим и острым клювом, летящую над горами, да девушку в лёгком платье, танцующую в небе за ней.
Потом мир помутнел…
Помню только, как он осторожно разжал мои пальцы, опустил мою руку на постель.
Прикосновение прохладной руки ко лбу… И, почти уже незаметное, к груди над сердцем, где его ладонь замерла…
Пятна танцевали вокруг меня… разноцветные… то пёстрые, яркие, то нежные…
Когда приходила в себя, видела светлую комнату и молодого темноволосого мужчину, неизменно оказывавшегося в кресле напротив кровати. Он то читал, то рисовал. Но почему-то знал, когда я приходила в осознание, сразу устремлял серьёзный взгляд на меня. Что-то спрашивал, но у меня не было сил, чтобы ответить. Или просто не было желания. Он уходил и возвращался, принося какой-то травяной напиток. И, пока я пила, задумчиво касался ладонью моего лба.
Поскольку он был единственным, кто подходил ко мне, я разглядывала его, пока пила. До того, как мир снова начинал плыть, утопая в разноцветных пятнах.
В отличие от эльфов, то ли тщательно бреющихся, то ли от природы лишённых той части растительности, он носил и усы, и бороду. Хотя и так не очень походил на мужчин из Белого края. Усы тонкие, аккуратные, хотя и без особого изящества. Не корпел над их формой излишне, как встреченные мной аристократы Черноречья. Борода короткая, аккуратная, идущая по боку подбородка. А так — только линия оставленная, от центра нижней губы к подбородку. Брови густые. Над левой бровью, чуть ниже её уголка, полоска ровных шрамов, трёх, один длиннее и два чуть короче, словно росчерк чьих-то когтей. Ссадины под левым глазом, ещё только начавшие заживать. Тёмные волосы до плеч, неровно обстриженные — пряди короче, пряди длиннее. В тот день, когда он был с закатанными рукавами — сидел, что-то старательно выписывая, выпачкав пальцы и рубашку чернилами — приметила много шрамов на его руках, а также ссадин и ран, закрытых коркой. Молодой… но вроде бы я его уже где-то видела?..
Взгляд внимательный, цепкий. Он вроде бы мог быть воином. Или кем-то другим?..
Он говорил мало. Вроде, мол, потерпи, вкус у этого отвара будет не очень приятным. Хотя у его напитков вкус был вполне терпимым или джае приятным. Или говорил, что осталось ещё немного. Или, что я уже стала сильней. Голос у него был приятный мягкий, завораживающий. В эти мгновения незнакомец напоминал мне знахаря из деревни, где я выросла. Когда тот лечил больных, особенно, детей или животину, он порою начинал говорить таким голосом, успокаивающим. И заговоры похожим голосом бубнил или пел. Также говорил, обрабатывая раны, женщинам или, особо тяжёлые, у мужчин. И вроде бы вот этот, незнакомый мне мужчина, и чужой дом меня пугали, но стоило ему заговорить, как я невольно успокаивалась. Может, он всё-таки был лекарь?..
