Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" (полная версия книги txt) 📗
Николай выскользнул из мира теней прямо рядом с ним, резко ударил пламенем по глазам, ослепляя.
В ответ — ледяной щит и россыпь росы в воздухе. Заклинания шипели друг о друга, рассыпались искрами и снежинками.
Удар, ещё.
Николай скользил вокруг, сам похожий на тень, выматывая противника, вычерчивая вокруг стены пламени. Здесь не может быть ничьей. В атаках мага была отчаянная ярость, выдававшая того, кто бьётся до смерти. Николай поднырнул под морозный клинок, сокращая дистанцию. Дальние заклинания всё равно не дают эффекта. Подобраться ближе, загнать в кольцо огня.
Маг ошибся первым — неправильно распознал обманное движение Николая в сторону, и тот оказался прямо перед ним.
Его двойник. Точно такое же лицо, бледное, покрытое испариной, а глаза загнанного в угол зверя, который ещё найдёт силы для рывка.
И он нашёл. Едва не спустил с рук сгусток полужидкого льда, замораживающего всё вокруг. Рука Николая инстинктивно дёрнулась вперёд в атакующем движении, как к тени.
С зажатым кинжалом со всполохом пламени.
Острое лезвие вошло в живот, и что-то горячее потекло по рукам. Маг покачнулся и осел, тут же подхваченный Николаем. Металл выброшенного кинжала звякнул об асфальт, на который толчками вытекала кровь.
— Чёрт! Держись!
Губы мага под маской заклинания шевелились без слов.
Николай смотрел на собственную смерть, но не мог бросить его вот так.
Мага бил озноб, он вцепился в руки Николая, и жизнь гасла в его глазах. И у него не было возможности даже умереть с собственным лицом.
Ещё короткое мгновение — и его глаза потухли навсегда.
***
В подворотне сыро и темно, сюда не добивает свет фонарей, а все звуки тише и глуше.
Николай оторопело смотрит на отсветы огня по каменным стенам и арочному своду. Горящий мерно и ровно в руках Кирилла, он притягивает взгляд и выводит из мрака.
Многие считают, что стражи — страшные убийцы, которые не щадят никого и ничего. Возможно, так и есть. Ведь он только что своими руками убил… кого-то.
В густом сумраке, пропахшем осенним холодом и сгнившей листвой, Николай сражался даже не с тенью — а с самим собой.
Он видел собственную смерть. Он стал ею.
Он не может никак оторвать взгляда от одной точки на стене. И только сейчас понимает, что весь вымазан и испачкан в крови. Руки противно скованны засохшей коркой, как и одежда, прилипшая к коже тяжестью намокшей ткани с гнилостным запахом.
— Ник! Ник, ты в порядке?
Лиза появляется рядом, ничуть не смущенная трупом рядом – впрочем, мало ли с чем она сталкивалась по жизни.
— Нормально.
— Мразь какая! Надо было догадаться, что здесь всё не просто так!
— Тебя не затронули?
— Меня? А, нет!
— Я должен…
— Нет, Ник, - её голос звучит достаточно твёрдо и уверенно, - единственное, что ты сейчас должен – выйти из этой грёбаной подворотни!
В ней какая-то энергия то ли злости, то ли досады, но она не отстраняется, когда он поднимается с асфальта, весь в грязи и крови. Внимательно смотрит на неё.
— Порой некоторые слухи о стражах верны.
— Чушь! – фыркает Лиза. – Любой бы защищался, когда его хотят убить. О, кажется, это лекари!
Он слышит, как с дребезжанием приезжает фургончик лекарей Службы, из которого торопливо выходит Марк и склоняется к мертвецу.
Запах крови в кои-то веки перебивает крепкая дрянь в его сигаретах. Что-то горько-травяное, с запахом дыма осенних костров и жженой листвы. Из-под царапнувших по камню пальцев сыпется мелкая пыльная крошка.
Земля, которой у него так и нет. Сила и внутренняя твердь. Без них он словно соскальзывает в холодную бездну без конца и края.
Кирилл появляется почти сразу, в руках две кружки с горячим безвкусным чаем – одна для него, другая для Лизы, которая смотрит немного недоуменно, не очень представляя, что с этим делать.
Сам Николай, прихлёбывая чай без вкуса и запаха, подходит к Марку. Мутная заварка должна быть сладкой, но он едва чувствует что-то.
— Что у нас?
— Пока не пойму. Есть ощущение, что тут замешана непростое заклинание. Будем разбираться. Но причина смерти вполне очевидна – колотая рана в живот, большая кровопотеря. Тени тут точно ни при чём.
— А его душа?
— Да теней-то нет. Ни крадущих души, никаких иных. Боюсь, он просто умер.
Когда умирает маг, в первую очередь гаснет его сила, растворяясь, как звёзды с рассветом, чей свет уже никогда не вернётся на небосвод. Николаю странно смотреть на того, на ком его собственная личина, но первый шок уже постепенно уступает место логике и размышлениям.
Их ждали. Может быть, за ними следили. И, скорее всего, рассчитывали на неожиданную атаку, но как-то… слишком глупо, что ли?
Отчаянная попытка дорваться до него. Вряд ли тут как-то замешана Лиза, хотя Николай может порой подозревать собственную тень.
— Доложишь потом о результатах.
— Как только, так сразу.
Лиза и Кирилл курят снаружи подворотни в тускловатом свете фонарей и включенных ярких фар.
— Поехали домой, — Николай сам хочет уехать подальше от этого места. – Там обсудим.
— Езжайте. Я на байке.
— Хорошо.
***
Удивленная Сюзанна распахивает дверь, вздрагивает от их вида и бросается за чистыми полотенцами, шумит водой, ставит чайник. Николай торопится в душ и со всей тщательностью смывает засохшую кровь и грязь.
С пальцев стекает вода с бледно-розовым оттенком крови. Он смотрит отстраненно, как на увлекательный эликсир, созданный по нелепой случайности или ошибке.
А потом, уже выключив воду, долго сидит в холодной ванне, уставившись в потолок в размышлениях и каком-то лёгкому отупении. Ему приходилось убивать – и не раз, но всё-таки здесь примешана толика неизвестности и собственного мёртвого отражения.
Не каждому дано увидеть собственную смерть со стороны.
Николай не сразу понимает, что вода давно остыла, на коже – мелкие мурашки, а оставшимся на теле следам теней всё ещё нужен уход.
В узком коридоре пахнет сладковатыми травами и благовониями, а из гостиной раздаётся мелодия тамбурина и тягучие напевы. Николай заходит на кухне, где уже собрались остальные, даже Лиза, хотя он сам в глубине души думал, что она может и не приехать. Испуганная Кристина сжалась на диване в отличие от сестры, которая вовсе не выглядит хоть немного растерянной. Кирилл возится у плиты то ли с ужином, то ли с кофе – запахи пока не особо различимы.
— Помощь нужна? – предлагает Лиза. – Ненавижу сидеть без дела.
— Да я справлюсь.
— А ну-ка садись. С тебя хватит подвигов.
— С каких пор убийство – это подвиг?
— С тех самых, когда это вопрос жизни и смерти. Я сильно сомневаюсь в благородных намерениях того смельчака.
— Мои тоже не всегда благородны.
— Возможно. Но теперь у меня есть шанс это проверить.
В запахе сладковатых благовоний и с тремя свечами в руках на кухню заходит Сюзанна, устраиваясь немного по-птичьи на одном из стульев.
— Тревожных снов не должно быть. Ты выпит изнутри.
— Спасибо тебе.
— Идём, - Кирилл подхватывает какую-то дурно пахнущую заварку и кивает в сторону гостиной.
Садится напротив у стены, пепельница на сложенных вместе ступнях, куда он стряхивает серый пепел.
— Рассказывай.
— Я убил его.
— Кто он?
— Ты же видел. У него моя маска.
— Так что произошло?
Запах табака перемешивается с травянистым и пряным. Николай почти не чувствует теперь запах крови на себе, только кажется, что снова придётся идти её смывать.
Что теперь она въелась багровой коркой под ногти.
И он рассказывает, как может подробно. Кирилл, мазнув в воздухе рукой с зажатой сигаретой, добавляет уже свои новости к рассказу:
— Бара там нет. Я всё проверил несколько раз. Заклинания, печати. Либо вход где-то в другом месте.
— Но Лиза там была.
— Тогда надо завтра ещё раз туда прийти. Может, с кем-то из печатников.
Николай тяжело кивает. Закрывает на мгновение глаза и понимает, что провалился в липкий сон. Переползает на диван и, уже засыпая, чувствует, как чьи-то руки укрывают его шерстяным теплом пледа.
