Моритур (СИ) - Медовникова Алиса (книги полностью TXT, FB2) 📗
В отличие от заигравшихся глав кустодиамов Лиза задумывалась о том, к чему способно привести утаивание той правды, что ей открылась. Она не помнила, что пыталась убить Мэшера, но чувствовала, что в ней что-то изменилось и это что-то ее пугало, даже без «музыкального вечера». А если принять во внимание и его, а также все песни про смерть, становилось еще хуже. Один раз она уже убила, но то была самозащита, по крайне мере именно так она себя успокаивала, когда лежала ночами без сна думала о том мужчине, чье тело лежало на дне реки. Сейчас же ей хотелось причинять людям боль не ради того, чтобы защитить свою жизнь, а ради того, чтобы отобрать их.
Лиза начала бояться сама себя. Теперь, глядя на Вара и Селену она видела не своих друзей, а двух подопытных кроликов, которым можно было ломать конечности и смотреть, как быстро они восстановятся благодаря кустодиамской регенерации.
В такие моменты Лиза как никогда остро чувствовала отсутствие Мэша. Только ему она была готова честно признаться в своих темных желаниях, потому что знала: он — единственный, кто ее поймет. Но Мэшер исчез и Лиза справлялась в одиночку.
Известие об исчезновение Мэша ударило в самое сердце Лизы. И хоть Селена с Варом ненавидели этого монстра, им было жаль Лизу. Но она держалась и верила в то, что малум жив. Пусть даже все люди и все песни мира ей будут твердить об обратном. Она все равно будет верить в то, что Мэшер жив, потому что вера поддерживала жизнь в ней самой. Она оставляла хотя бы искорку света, в той непроглядной тьме, что звала Лизу, нашептывала ей столь опасные, но столько заманчивые предложения. Только вера в то, что Мэш жив, что она сможет его найти, а потом они вместе разберутся с той тьмой, что поселилась у нее внутри, поддерживала девушку. Лиза знала, что другой помощи и у нее нет и не будет и пока Мэша нет, она может рассчитывать только на себя.
В первые дни после исчезновения Мэшера Лиза еще пыталась найти помощь у Селены и Вара. Она призналась друзьям, что чувствует себя плохо и у нее есть желание причинять вред. Но вместо того, чтобы дослушать подругу, Селена решила в очередной раз поиграть в психолога, тем более целый год на него училась. Девушка перебила подругу и вынесла вердикт: где-то в глубине души Лиза винит себя за отношения с Мэшером, потому хочет причинять вред, наказывая себя тем самым за влюбленность в убийцу. А все это желание причинять боль вылезло только сейчас, потому что было вызвано стрессом из-за исчезновения Мэша. И проецируется оно на других, потому что они не защитили ее от связи с малумом. Вар тоже не собирался слушать Лизу, несмотря на их недавнюю беседу. Он Селену поддержал и пообещал, что они с ней помогут пережить Лизе резкий выход из токсичных отношений, вызванный исчезновение малума.
Натянув фальшивую улыбку, Лиза поблагодарила друзей и отправилась вся такая «прибободренная» к себе в комнату. Но не спать, как ей советовали, а размышлять над тем, как быстро некоторые современные «психологи» ставят диагноз, даже не выслушав и не разобравшись в проблеме, еще и через призму собственных суждений. Не на такую помощь рассчитывала Лиза, когда рассказывала друзьям о Тьме, что живет внутри нее и требует жертв. Но спасибо и на том, что пять тысяч за консультацию не взяли.
Лиза переживала, что Селена будет и дальше ее «лечить», но после того вечернего разговора они с Варом во Фрейдов больше не играли. Да и вообще делали вид, что все хорошо. Раз они не замечают проблему, то ее и нет. Лиза друзей винить не стала, но их метод «прикрыть говно газеткой» использовать не собиралась. Ей ближе был Геракл, который авгиевы конюшни все-таки вычистил.
Лиза чувствовала, что ей тоже придется выполнить подвиг сродни шестому у Геракла, но продолжала искать помощи. Оставался Гадриэль, тем более к нему и сказал обратиться Мэшер в случае беды, но он в коттедже больше не появлялся. После выписки из лазарета он за переделы Заставы не выходил и на сообщения Лизы не отвечал. А Лизе очень нужен был помощник, потому она решила сама наведаться в Заставу, тем более один раз ее туда уже впустили. Но в этот раз прогулку она решила совершать днем. Одевшись потеплее, ведь пару дней назад выпал снег, девушка двинулась в путь.
Алтайский лес был красив даже заснеженным, хотя Лиза поклонницей снега не была. Она любила тепло и солнышко, потому и жила на юге. Снег она видела раз в году и в лучшем случае пару дней, за которые нужно было и на санках покататься, и в снежки поиграть, и снежного ангела сделать, и снеговика слепить. Ну и еще пару фотографий «со снегом» сделать. И несмотря на то, что ведущая к Заставе тропинка была кем-то заботливо очищена, Лиза с нее сходила, чтобы похрустеть снегом. Она набирала снег в ладони и подкидывала его над головой, любуясь тем, как кружатся снежинки. Стряхивала снежинки с деревьев и ловила их ртом и даже слепила крошечного снеговичка. По привычной южной традиции, девушка хотела успеть насладиться снегом, который к утру мог стать лишь воспоминанием.
Но теперь Лиза была не на юге, а в других широтах, где снег лежал минимум полгода и редким гостем была привычная ей жара. Девушка не знала бонумы поддерживали непривычную для этих мест теплоту как можно дольше, чтобы адаптация Селены к новому климату прошла как можно мягче, потому снег пошел только в первых числах декабря.
Белое снежное одеяло, укутывающее лес, манило Лизу. Она поддалась соблазну и плюхнулась в сугроб, чтобы сделать еще и снежного ангела. Раз уж выполнять снежную программу, то всю. Лежа на спине и глядя в зимнее небо, девушка вспомнила о том, что скоро Новый год, а она пропустила свою традицию ежегодно наряжать дом к любимому празднику 1 декабря.
Размышляя о том, где раздобыть украшения и елочку Лиза повернула голову налево и увидела красивую сосну, которая идеально бы смотрелась в гостиной коттеджа, рядышком с камином.
— Даже не думай. Деревья без разрешения Духа Леса срубать нельзя.
От неожиданности Лиза подскочила на ноги и испортила своего снежного ангела. Она оглядывалась по сторонам, но никого не увидела.
Решив, что крыша у нее едет окончательно девушка ускорила шаг, планируя быстрее добрать до Заставы пока не влипла в очередные неприятности, но путь ей перегородил усевшийся на тропинку черный кот с какими-то очень длинными ушками.
Лизе он очень понравился, и она наклонилась его погладить, ласково приговаривая:
— Ух ты, какой необычный котик!
— Сама ты котик!
Лиза одернула руку.
— Котик у тебя дома живет и вискас жрет. — животное раскрыло крылья как у летучей мыши. — А я потомственный коргоруши!
— Корго… кто? — Лиза не стала удивляться, что в этом лесу водятся длинноухие крылатые коты. Она и похуже тварей видала, этот хотя бы был милый и не собирался ее прикончить. По крайне мере пока.
— Коргоруши! Только не говори, что не знаешь кто мы. Понабирают в бонумы всех подряд и даже основам не учат, позорище!
— А я и не бонум. Я самая обычная девушка. — призналась Лиза, присев на корточки. Ей показалась, что вести беседу сидя на одном уровне с коргоруши будет любезнее. — У меня подружка бонум, а я так, за компанию приехала.
— За компанию говоришь?! — фыркнул кот. — А я-то бегу по своим делам и вижу, действительно, самая обычная девушка в снегу валяется, подумаешь, Тьмой пораженная. Такие же сплошь и рядом встречаются в мире вашем человеческом. Куда не плюнь, везде в такую попадешь. Не то, что в нашем мире, магическом, у нас такие большая редкость, если даже коргоруши знакомится подходят.
Девушка поняла, что отпираться бесполезно. Зверек, в отличие от ее друзей, видел, что с ней происходит что-то неладное.
— Лиза. — представилась самая обычная девушка.
— Инок четвертый. — зверь потянул лапу для рукопожатия, и девушка ее пожала. — Потомственный коргоруши в восемьсоть пятнадцатом колене. Служу своему ведьмаку верой и правдой. Точнее служил верой и правдой.
— А что с ним случилось?
— Бонумы недавно убили. Хозяин у меня дикий был. Мало того, что ведьмак, так еще и берендей. В мишку перекидывался, да людей драл, вот его бонумы и отправили за Завесу. Говорил я ему, по краю Кодекса ходишь, но какой ведьмак своего духа-помощника слушает. Вот я один и остался. Прибился к двору одному богатому и к домовому в помощники напросился. Но не тот это размах, не тот. Мой род всю жизнь у ведьм, да ведьмаков на службе, а я домовому служу. Позорище. Но лучше уж так, чем смерть.
