Любовь и ненависть (СИ) - Пафут Наталья (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Мира бросила на меня взгляд, полный глубокого разочарования, подумала, пошевелила губами:
— Зак, а ты умеешь петь?
Две желтые бабочки с красными крапинками на крылышках порхали над кустом, усыпанным мелкими белыми цветами.
Писк воина, — бабочки, бабочки! Зак, поймай, ну поймай! — Вздохнул, полез за бабочкой…
Вечер. Сай радостно прискакал.
— Зак, Николас нашелся!
Смотрю на него в тревоге:
— Ранен был, сегодня очнулся! Он с Ариэлой!
Мира радостно визжит.
Лукас и Лиэм приносят Николаса, он не выпускает руку Ариэлы.
— Ариэла, желтоглазый! Живы!
Мира вскочила, бежит обниматься. Девушки падают друг другу в объятья, слезы, сопли, недовольно морщусь — еще одна с романтической душой и глазами на мокром месте. Николас бухнулся на колени перед Мирой:
— Спасибо, Госпожа моя, мелкая, спасибо… — и этот туда же…Ну да, вот уже и у Николаса слезы льются…Вытираю локтем глаза…Сай шмыгает в сторонке…
Горит костер, сидим вокруг, Мира тесно прижалась спиной к Рему, жует что-то. Шиара как всегда плюхнулась мне на колени, я уже устал возражать, расслабился, нос в ее волосах.
Николас как схватил Ариэлу в охапку, так больше и не отпускает. Сидит, обессиленный, прислонившись к дереву, вцепился в руку жену, как клещ — не отдерёшь. Да Ариэла этого делать и не собирается. Сейчас она у него на коленях сидела. Я видел, что пальцы ардорца иногда чуть заметно подрагивали, будто их судорогой сводило. Выражение абсолютного счастья, граничащего со слабоумием, с бледной физиономии Николаса никак сойти не могло. Хотя время от времени он и вспоминал о том, что полагается хмуриться и быть серьезным.
Мы ввели Николаса в курс дела. Рассказали ему про Владыку:
— Так этот идиот и лежит теперь… — закончил я рассказ.
— Сай, мне нужен меч, — заявил я.
— Ты ходишь то с трудом, — выгнула бровь Шиара. — Зачем, во имя Создателей, тебе понадобился еще и меч, глупый ты мужчина?
Я посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Да затем, что с мечом у бедра я буду выглядеть еще сногсшибательнее глупая ты женщина!
— Зак шутит! Не верю, — слышу я бормотание Лиэма.
Я и сам не верю. За эти ужасные три дня эти два монстра уничтожили меня. Растоптали. Я из грозного воина превратился в нежную няньку Рема, собирателя цветочков и бабочек, широкой жилеткой для слез…От меня прежнего мало что осталось. Вероятно, только жалкие обрывки гордости. Пора уже пришпиливать их к мачте моего тонущего корабля вместо флага.
Шиара билась в колодках, стараясь хоть чуть-чуть уклониться от каждого следующего удара, однако, это не помогало — плеть все равно находила свою цель… — Лысый креландец занес плеть для очерередного удара…
Я со всхлипами проснулся. Сердце стучит как сумасшедшее, в голове стучит мысль — «ее поймали, надо бежать, спасать, поймали…Шиара, моя Шиара…»
Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя и начать соображать — ночь, луна, звездное небо, тепло, спину приятно холодит ветерок, животу холодно… животу! Открыл глаза — так и есть, креландка пропала! Ну куда она побежала на этот раз? Поймаю и прибью — точно прибью… Полыхающий от гнева вскочил. Огляделся — в лагере тишина и покой — Чуть в стороне Рем с Мирой спят, она крепко прижалась к мужу. Я вижу, как спокойно поднимается и опускается грудь Владыки, счастливо улыбнулся, жив, хорошо то как! Из широких штанов торчат его голые, тощие ноги. Лукас лежит на боку, подобрав колени, натянув одеяло на голову, Николас приподнял голову, тревожно смотрит на меня — «что то случилось? Помощь нужна?» — читаю я в его взгляде, «нет, спи» — помотал я головой, сам справлюсь, найду поганку и отшлепаю…
Иду в лес. Как далеко она убежала? В какие неприятности успела попасть…Дура! Нож в руке, тихо ступаю по ночному лесу. От ужаса разболелся живот, ноги подворачиваются. Только бы не опоздать… Идти пришлось недалеко. Она сидела спиной ко мне на высоком берегу тихой речушки. Ветер, подувший с закатом со стороны долины, частично разогнал туман, месяц проливал сквозь облака достаточно света, и мне была отчетливо видна ее изящная фигура. Нашел, жива, рядом! От облегчения накатившего на меня, казалось, я слышал дыхание земли. Она сидела, вся облитая нежным лунным светом, обняв колени руками, и молча смотрела на воду. Услышала меня, вздрогнула, со страхом обернулась. Увидев, что это всего лишь насмерть перепуганный и дрожащий от бешенства я, снова расслабилась, поймала мой пылающий злостью взгляд и улыбнулась, по-кошачьи щуря карие глаза.
— Так ты поцелуешь меня или все-таки перережешь глотку? — поинтересовалась креландка, кивая головой на нож в моей руке.
— Ты почему опять убежала? — От злости мой голос превратился в свистящий шепот. Нависаю над паршивкой.
— Никуда я не убежала. Я проснулась и не могла снова уснуть. А ты так сладко спал. Что я решила не беспокоить тебя. Захотела немного прогуляться и набрела на это волшебное место. Красиво, правда? — Ее густые темные волосы, перевязанные золотой ленточкой, свисали почти до пояса, а длинная белая ардорская рубашка, перехваченная в поясе розовой тесемочкой, закрывала ее колени.
Мои глаза от возмущения метают молнии. “Погулять решила! Кретинка!»
— Я запрещаю тебе уходить! — Рычу на нее. От злости и пережитого ужаса меня все еще трясет.
Я чувствую себя так, будто пару недель провел в запое, меня шатает, и дыхание тяжелое и сбивчивое. Наверное, я был бледен, как труп.
Встала, подошла ко мне, обняла.
— Бедный мой, перепугался весь…
Кто перепугался? Я перепугался? Да я просто в бешенстве, что она никогда меня не слушается! Я никогда и ничего не боюсь! Кричу:
— Ты понимаешь как это опасно! Дура, да вокруг…
Шиара вдруг встала на цыпочки и обхватила мое лицо ладонями, и в то же мгновение я замер. Такое случалось каждый раз, когда она прикасалась ко мне. Будто я мог вечность ждать ее приказаний…
— Привет, — ее чуть хриплый голос сводит меня с ума…
— П-привет
— Я так по тебе соскучилась, а вокруг все эти люди постоянно и ты весь такой хмурый, — погладила морщину между моими бровями, — весь такой грозный и желанный…
Нет, ей не сбить меня с мысли… Я должен отругать ее. Я так испугался… Я весь в огне, и если точнее, в разгорающемся пламени:
— Нельзя уходить, — как можно тверже приказал я.
Она тянет меня на землю. Мои ноги подогнулись, я грохнулся…Как всегда оседлала меня, все — я в ее руках, она это знает. Могу теперь только хлопать беспомощно глазами.
— Хорошо, мой Господин.
Ой, что-то не верю я ее покорному голосу. С подозрением уставился на нее:
— Означает ли это, паршивка, что ты разнообразия ради будешь выполнять мои приказы? — поинтересовался я.
— Я всегда выполняю приказы. — Я же солдат. Хитро усмехнувшись, негодница покачала головой. — Разумные приказы…
Я залез ей под рубашку, нащупал, какая она там мягкая. Она задышала тяжелее, застонала.
— Зак, а давай сейчас ни о чем не думать. Ни об ужасах, смертях, долге…Мы уже достаточно думали и себя этим пугали. Давай попробуем, не сможем ли мы взять от этой ночи хоть немного радости. Я так хочу тебя, любимый мой…
«Ох, опять она об этом. Надо ей сказать, что она не может меня любить, что…»
— Шиара, я…
— Слушай меня, ты, пень здоровенный! Приказываю, любить и целовать меня! — Схватила меня за уши. Поцеловала…Взрыв! Я перекатился на противную креландку, растворился в ней…Моя! Любимая!
Мы лежали на небольшой лужайке, слушали тихое журчание речки. Темно-лиловая дымка висела между деревьями. По краям лужайки цвели примулы и фиалки. Пронесся легкий ветерок.
— Зак… — вопросительно мурлыкнула она.
— Ммм?
Она слегка изогнула спину, потерлась об меня…Мои глаза против воли раскрылись. Мои руки нашли ее, стали настойчивее, она постанывает, закатила глаза, целиком растворилась в ласках. Я ощутил ее жаркое, гибкое тело в своих объятиях. Она прижалась ко мне, и мне почудилось, словно тысячи рук обвились вокруг меня, охватили и понесли куда-то. Я чувствую, как мой защитный щит дрожит и покрывается трещинами, эта женщина разрушает меня… Изнутри меня нарастает и распространяется по всему телу сладкая, мучительная дрожь. Я не могу больше терпеть…Кровь гудит в жилах, аромат Шиары сметает все мои барьеры. Нас больше ничто не разделяет, мы находимся совсем вплотную друг к другу, друг в друге. Я ощущаю какое-то медленное непрерывное нарастание, которое оглушает и захлестывает все — слова, границы, горизонт и, наконец, меня всего…
