Веридор. Одержимый принц (СИ) - Литвинова Ирина А. (полная версия книги txt) 📗
Роковая женщина, однако, чем-то напоминающая его Мариану. Наверно, тем, что та тоже вертела, как хотела, силами мира сего. Кстати… От энергетического зрения дракона не укрылись и следы поцелуев на нежных устах красавицы-принцессы. Три разных мужчины… Три брата! Причем двое родные и по матери, и по отцу! О, как интересно! Ну, энергетику Одержимого ни с чем не спутать, след его поцелуя самый яркий, значит, был совсем недавно. Ауру златоволосого бастарда Синдбада Нарцисс хорошо запомнил после давешней встречи, так что её остатки распознал легко. А вот третий… Кто ж такой? Раз брат, значит, надо искать в Черной Тридцатке. Поглядим…
Инквизитор скосил стальные глаза на выстроившийся сбоку элитный королевский полк, и король, проследив направление его взгляда, тоже посмотрел на своих сыновей и п привычке пересчитал. Два, пять, десять, тринадцать, семнадцать, двадцать один, двадцать пять, двадцать девять… Все, двадцать девять. Недобор! Нарцисс тоже заметил, что одного не хватает, правда, он их не считал, просто приметил, что нет того самого, Гвейна, о судьбе которого так волновалась его Мариана. А на других то следа от поцелуя с сестричкой нет. Неужели у Гвейна когда-то чувства к Кандиде, а может и сейчас есть?
После столь занимательных мыслей последовали совсем не занимательные этикетны расшаркивания. Хорошо хоть, что ни Нарцисс, ни Кандор, ни тем более Джанго не любили всего этого церемониала, так что к обоюдному удовольствию уложились с приветственным приемом в максимально сжатые сроки. Придворные же, хотя поняли, что Инквизитор не по их душу и зря они все как на духу выложили в свитках, улетевших в лорду Диву, как только высокий гость ступил в тронный зал, все же предпочли ы убраться подальше от Палача как можно скорее и, следовательно, целиком и полностью поддерживали попрание старинных традиций гостеприимства. На минуту Жестокому королю даже подумалось, что все закончится точно так же, как и началось, то есть хорошо, тихо и мирно. Прием быстро и верно закруглялся, Гвейн так и не появился и не привлек внимания Нарцисса, золотые подсвечники превосходно смотрелись на фоне бордовых гобеленов и идеально гармонировали с розами винного цвета в вазах с гранатовыми вставками. Да даже южане растеряли всю свою наглость и не полезли к нему этими демоновыми дорогами! Положительно, все должно было обойтись…
Не обошлось.
Двери тронного зала распахнулись, являя потрясенному двору прекрасного королевского бастарда, непривычно бледного и словно скованного глубоким шоком. Вроде Синдбад и шел прямо, и голову привычно высоко держал, и даже плечи не сутулил, но в его небесных глазах застыло такое загнанное выражение, что не надо было быть менталистом, чтобы понять — что-то случилось.
Конда мигом потянулась к подвластным ей потокам и направила их на брата. Сперва не получалось разобрать ни одной мысли, лишь спустя десяток секунд начали пробиваться какие-то невнятные обрывки… вот только от них лучше не стало: "…зарыть в лесу… надо было… не оставлять тело… или утопить… нет, далеко тащить… там же около стены… может, лучше, чтоб он сам со стены упал… нет, нож же… забрать должен был… да там итак рана…"
Кандор Х не дружил с менталистикой, однако и до него дошел дух больших неприятностей, сопровождающий его младшего сына. Он уже поднялся с трона и сделал шаг с тронного возвышения, когда его сбоку обдала волна горячей неистовой ярости Инквизитора. Поздно.
А тут еще и Синдбад заговорил, от паники, царившей в душе, в упор не замечающий легендарного Палача:
— Ваше Величество! — церемониальный поклон отцу, даже на негнущихся ногах и с дрожащими коленками получившийся грациозным. — Ваша Светлость! — кивок дяде. — Ваше Высочество! — взгляд на сестру. — Благородные лорды и леди! Не далее, как сегодня днем, на меня произошло покушение. Недалеко от задних ворот дворца, на опушке леса, на меня напал мой старший брат. Лорд Гвейн, граф Ле Грант и лидер Черной Тридцатки. К счастью, Боги были ко мне благосклонны и даровали мне силы отбиться с помощью кинжала, который не так давно подарил мне мой венценосный родитель. Я обессилел и не мог сдвинуть тело с места, поэтому Гвейн, скорее всего, до сих пор там. Мне жаль…
Последние слова потонули в поднявшемся гуле. Кронгерцог, лорд Див и Конда одновременно метнули стихийные сети в разбушевавшуюся Черную Тридцатку, на несколько минут скрутив все двадцать девять человек. Король рванул к Аду, но был отброшен стеной голубого пламени, окутавшего центр зала, где юноша остался в одиночестве.
Огонь горел абсолютно бесшумно, без запаха и даже не грел, и от этого становилось еще более жутко. Одни Боги ведают, чего стоило Аду не осесть на пол от ужаса, когда сквозь полыхающую стену к нему шагнула высокая, безликая, закутанная во все черное фигура, под маской которой таким же сатанинским огнем горели глаза. Инквизитор был не просто зол. Он был в бешенстве! Этот жалкий трусливый человечишко забрал жизнь у своего брата, у Гвейна, из-за которого будет горевать его единственная! Его Мариана! "Что ж, — жутко усмехнулся Инквизитор, — проверим, кто на кого напал". Легендарный Палач снял с шеи Великий Артефакт Истины — подарок Богов, массивный медальон с большим рубином в окружении золотых вензелей, на толстой цепочке — и метнул его в Ада. Медальон змеей обвился вокруг шеи бстарда, защелкнулся и, вроде и болтался свободно, но будто сжал горло невидимыми тисками.
— Яви нам силу свою, Артефакт! — воззвал к своему верному помощнику Инквизитор. — Ответь, было ли сегодня совершено покушение на этого человека?
Медальон закачался маятником и спустя миг озарил весь зал белоснежным светом.
— Правда, — склонил голову Палач. — Это сделал старший брат этого человека, Гвейн?
Белизна мгновенно померкла, уступив место непроглядной тьме. На миг всем, кто еще не успел грохнуться в обморок или сбежать из тронного зала, показалось, что на дворец опустилась сама Тьма.
— Ложь, — подытожил Инквизитор. — Не Гвейн угрожал твоей жизни. Поведай мне, Артефакт, что случилось между двумя братьями?
Медальон прекратил раскачиваться и, снова окрасив камень в центре в рубиновый цвет, послушно ждал, пока слуга Богов прикоснется к нему. Адом же какое-то оцепенение овладело. Второй раз за день, он почувствовал, что жизнь ускользает от него, и снова ничего не мог сделать… Точнее, все, что мог, он уже сделал, а именно — сам подписал себе смертный приговор!
Мучительно долгие пятнадцать минут Инквизитор стоял, положив руку на Артефакт и просматривая прошлое. Чем дальше смотрел, тем сильнее закипал гнев в его душе. Убить! Одним махом отхватить голову мерзавцу! И этого, демон его побери, мало… но другого наказания от руки легендарного Палача не принимают!
— Этот человек виновен в убийстве своего брата! — возвестил на весь зал Инквизитор. — Это был не честный поединок, а подлый удар в спину, в то время как Гвейн пытался помочь брату. Синдбад, сын великого короля Веридора Кандора Х Жестокого, за свое преступление ты достоин смерти! И да свершится суд Богов!
В ту же секунду боль пронзила позвоночник Ада и подкосила его ноги, вынуждая рухнуть на колени и выпрямиться, высоко вздернув голову и открывая шею ля удара. Синдбад не видел ни отца и дядю, со всей силы бьющих в отрезавшую их огненную стену, ни застывшую с немым криком на губах Конду, ни раз за разом кидающуюся в синее пламя маму. Он видел только мелькнувшее сбоку обнажённое лезвие длиннее двух метров. Слышал, как свистит воздух при замахе. И отчетливее, чем когда-либо, понимал, что на сей раз действительно все…
Глава 20
Они неслись к тронному залу быстрее, чем аристократы за грамотой о повышении титула с прилагающейся дарственной на землю. Причем мчались на одном уровне: Гвейн — по до блеска отполированному паркету, а полу-обратившийся Эзраэль — на "крыльях смерти" прямо над ним. Лестница — взмах руки чернокнижника обращает ступени в покатый склон, по которому он скатывается, как по горке. Слуги — дикий демонический вой распугивает всех с дороги. Вынесли двери и ворвались они на место действия они, соответственно, вместе, вот только по инерции пролетели вперед, и Инквизиторский огонь рикошетом отбросил обоих. Гвейну повезло меньше — он приложился о дверной косяк, а потом и об пол, Рай же умудрился приземлиться на согнутые ноги. Демоническое сознание тут же выдало, что сплошные голубые языки пламени впереди — Огонь Изначальный, порожденный либо высшим демоном, либо тысячелетним драконом. Не пробивается ни одним человеческим заклинанием, из людей преодолеть может только чернокнижник с тотемом, прикрывшись щитом высшего порядка и запитав его всем резервом. Он как демон мог пересечь полыхающую границу, если полностью спустит с поводка адскую сущность. А Синдбад за огненной стеной вдруг упал на колени, и на весь дворец прогремел страшный приговор:
