Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара (читать книги бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
Управлять подобной махиной из металла, резины и углепластика было непросто. Да, из-за двух независимых передних колёс, глисс прекрасно входил в повороты на узких улицах города, за что и получил своё прозвище. Но в остальном он был созданием довольно тяжёлым, и дело было не только в его немаленьком весе или довольно токсичном выхлопе. Особенностью каждой машины был её искусственный интеллект, соединённый с «разумом» Города. Как и любая подобная электроника, начиная от базовой вентиляции, заканчивая самим Щитом, она подчинялась заложенным давным-давно алгоритмам, за которыми следил Великий Суприм. Именно он определял нормы воздуха, воды или время комендантского часа, отвечая за безопасность целого Города. Да, со временем глиссер идеально подстраивался под владельца, но Ханту, очевидно, достался особенно своевольный. Несколько раз тот откровенно пытался его убить, прежде чем они нашли общий язык и, можно сказать, подружились. Хотел ли его смерти сам Город, или то было особенностью данной машины, Артур не знал. Но именно из-за этой особенности пользоваться чужим глиссером считалось опасным, впрочем, и желающих было немного. Если честно, Хант вообще не мог вспомнить хоть один случай, чтобы кто-то на это осмелился. Самоубийц в Городе было предсказуемо мало.
Тем временем позади послышался равномерный гул проснувшихся моторов, и, когда по полу уже начал растекаться густой дым из выхлопных труб, Хант резко дал по газам. В визоры маски немедленно забарабанила мелкая песчаная пыль вперемешку с надоевшим дождём, в ушах тоскливо завыла сирена.
Ну, здравствуй, Буря.
Они пробирались тёмными улицами, не сбавляя скорости даже на поворотах, и чем ближе становился периметр Щита, тем сильнее были потоки набегавшего воздуха, и тем громче выла сирена. Когда они пересекли мигом проржавевшие рельсы одного из заводских путей на краю Города, стало понятно – этот шторм совсем не похож на те, что Хант видел раньше. А видел он многое… Частицы, что до этого били по корпусу глиссера и высекали лишь бледные розоватые искры, теперь стали крупнее. Они молотили по шлему, по коже перчаток, по передним колёсам и бензобаку, отчего электризовали уже налипший радиоактивный песок, вынуждая тот светится призрачным алым светом. Экран навигатора сначала забарахлил и покрылся сеткой помех, а потом совсем отключился, не подавая больше признаков жизни. Хант попробовал было включить запасной, но электрический ветер вокруг был таким плотным, что двигатель, который и без того едва не задыхался в пыли и воде, взвыл ещё громче в попытке добрать недостающие обороты, и пришлось сосредоточиться на управлении. Синтетический разум машины боролся изо всех сил с разряженным воздухом, а Хант вместе с ним.
Скрипнув зубами, он ещё немного ускорился, уже понимая, что эта ночь станет самой непростой для привыкшего к подобному Города. Ему нужно успеть найти хоть пару следов, прежде чем те засыплет песком, а потом смоет очередным реактивом в сточные трубы. Артур знал, что рискует. Приближаться к Щиту и в обычные дни было опасно, но сейчас его магнитное поле работало с полной отдачей, пожирая всю мощность четырёх огромных реакторов, что размещались под Городом. А потому уже на полпути Хант почувствовал, как мелко задрожала под колёсами глисса земля. С каждой секундой это гудение становилось невыносимей, а потому мелькнула и тут же исчезла тревожная мысль, что жителям на окраинах сегодня придётся туго. Интересно, сколько из них утром привезут в общественный крематорий? Впрочем, нет. Не интересно. Сейчас Ханта интересовал только Город, который явно был чем-то обеспокоен. Это чувствовалось по тому, как торопливо вспыхивали дежурные уличные фонари, и как надсадно выли сирены предупреждения. А потому Артур наклонился вперёд, почти слившись с чёрным корпусом глисса, а ещё через пару минут вылетел прямо к закрытым воротам и резко затормозил.
В попытке сократить тормозной путь ему пришлось почти уложить глиссер на бок. И разбрызгивая по сторонам искры, вспыхнувший алым шар проскользил по каменным плитам, после чего замер. Следом, повинуясь вскинутой Хантом руке, остановились и остальные. Запах озона стал невыносим даже под маской, и он машинально потянулся к встроенным в шлем кислородным баллонам. Дальше предстояло идти своим ходом, так что надо быть осторожным.
Артур спрыгнул с глиссера, покачнувшись под порывами безумного ветра, и посмотрел вниз, где тяжёлые сапоги немедленно замело слоем песка и какого-то мусора. Наклонившись, он набрал горсть этой пыли и вгляделся в неё через визоры. Странно. В лицо ударил новый порыв, и по доспеху, наверняка оставляя на нём след из царапин, с такой силой забарабанили мелкие камни, что Ханту пришлось опереться коленом о землю. Странно и очень неправильно. Он медленно повернул голову и всмотрелся в мерцавший сиянием Щит. Неправильно, странно и очень опасно.
Чутьё Ханта взвыло вместе с надоевшей сиреной, от продиравшего визга которой уже ныли кости. Но, поднявшись на ноги, он отстегнул от глиссера плащ, что немедленно захлопала крыльями в безумных ураганных потоках, закутался в прочную ткань и медленно, через силу делая каждый шаг, двинулся в сторону железной стены, которая простиралась от земли и до небес от самых ворот. Передатчик в ушах попробовал было всхлипнуть волной помех, видимо Вард пытался что-то ему сообщить, но Хант лишь вновь вскинул руку, приказав остальным оставаться на месте. Он сам.
Щит представлял собой первый и последний из эшелонов защиты, которой окружили себя те, кто сумел выжить в те далёкие и смутные дни. После нескольких лет бесконечной зимы, которая наступила из-за застывших в воздухе частиц пепла, выползшие из подземных тоннелей люди сделали всё, чтобы никогда не вернуться туда. Поэтому и появилась она – система из заграждений. Магнитной, физической и даже психологической обороны, что куполом накрыла построенный на костях и остовах зданий тот самый Город. И гул Щита считался здесь таким же символом жизни, как воздух, вода и продолжение рода. И именно это должен был защищать Хант. Город. И потому, когда он увидел… Когда он и вправду увидел…
Забавно, но там не было ничего. Совершенно. Железные защитные плиты, что поднялись по сигналу тревоги, были, как и прежде, прочны и незыблемы. Ни дожди, ни бледное солнце, ни ветры, ни шторм не оставили на них почти никакого следа, кроме налёта из ржавчины. А потому Артур стоял, из последних сил сопротивляясь налетавшему неизвестно откуда дикому ветру, и молча смотрел, как мерцает сиянием купол – опасно и страшно. Наконец, Хант сделал несколько шагов, чувствуя, как жжёт кожу даже под защитным слоем доспеха и коснулся шершавой поверхности. Дюйм за дюймом, несмотря на то что на подушечках пальцев уже наверняка плавилась кожа, он вёл по одной из металлических плит и мерцавшему под ней гексагональному контуру, пока вдруг не замер. Его колебания длились только мгновение, прежде чем рука сама потянулась к нацарапанной на ржавой поверхности надписи:
«Смерть Канцлера – надежда Свободы!»
Пальцы в перчатке судорожно проскребли по плите, словно хотели содрать её прочь, но вместо этого лишь немного осыпали налипший песок и смазали текст. Дрогнуло полыхавшее вокруг сетчатого контура бледно-зелёное свечение, руку пронзило ошеломительной болью, отчего показалось, будто она вспыхнула тем же холодным огнём, а потом Хант резко развернулся и зашагал прочь.
– Уходим, – приказал он, как только ожил динамик.
– Но, Хант! – попробовал возразить один из Карателей и тут же заткнулся, когда в его защищённую доспехами шею впились сгоравшие от дикого жжения пальцы.
Артур стиснул их с такой силой, что послышался треск, перекрывший стоявшую вокруг какофонию звуков, а потом в предплечье вцепились руки задыхавшегося любителя спорить. И в другой день он усмехнулся бы этим потугам, но сейчас это лишь подстегнуло и без того пылавшую внутри злость. Так что протащив тело Карателя до его глиссера, он швырнул его тушу прямиком на машину и отвернулся.
– Что за… – послышался в динамике голос недовольного Варда.
