Медь в драгоценной шкатулке (СИ) - Архангельская Мария Владимировна (книги бесплатно без .TXT) 📗
Чему, впрочем, изрядно способствовало то, что на сыне гения, как это чаще всего бывает, природа отдохнула. Если папаша в своей жестокости был хотя бы последователен, то его наследник считал своё величие чем-то само собой разумеющимся и действовал по принципу — кто мне последнее слово скажет, тот и прав. Последнее слово неизменно оставалось за евнухами из его свиты, похоже, искренне полагавшими — пусть хоть потоп… даже не после нас, а завтра, лишь бы хапнуть побольше сегодня. И расправиться с теми, кто недоволен таким положением вещей.
Так удивительно ли, что восстали даже те, кто был лоялен отцу молодого правителя?
— А ведь вся империя, приподнявшись на цыпочки, ждала, каким он будет правителем, — заметил Тайрен, когда мы закончили главу о коротком и бесславном правлении второго императора. — Умирающий от голода рад и картофельным очисткам, стенания народа — всегда помощь правителю. Облегчи бремя народа и прослывёшь человеколюбивым. Если бы он исправил ошибки своего отца, облегчил подати и наказания, выпустил заключённых из тюрем, позволил вернуться изгнанникам, то все бы сплотились вокруг него, даже будь он самым заурядным человеком. Но он всё только усугубил. Что ж удивляться, что расцвела смута?
— А знаете, ваше высочество, я не думаю, что у него были шансы уцелеть, даже если бы он делал всё так, как вы говорите, — возразила я.
— Почему же?
— Слишком многие ненавидели его, как продолжение его отца. Тем более что отца уважали исключительно за силу, и в послаблениях увидели бы только признак слабости. В этом недостаток империй, собранных силой оружия, особенно в краткое время — слишком много обиженных, которые терпят лишь из страха, а стоит им набраться смелости, как они немедленно восстают. Слишком многие мечтали вернуть старые добрые времена, когда каждый князь был сам себе хозяин. Сын не успел набрать того авторитета, что был у его отца, так что даже если бы простые люди были б удовлетворены его правлением, знать бы не смирилась, а верность господам увлекла бы и простолюдинов.
— Но ведь потом империя всё равно образовалась, и даже не одна, — возразил Тайрен.
— После долгой войны, ваше высочество, я правильно понимаю?
— Ну да.
— Так что удивляться? Люди просто устали. Они попробовали вернуть себе былую свободу, это вылилось в череду новых жертв. Самых беспокойных повыбили, а остальные уже были согласны на что угодно, лишь бы кровопролитие прекратилось. В то время как сразу после смерти Великого императора все воспрянули духом и решили — ещё немного, ещё один рывок, и всё станет как раньше. И качества нового императора уже особой роли не играли. Хотя, конечно, это не отменяет того факта, что парень совершил все ошибки, какие только мог совершить.
— Эк ты его непочтительно — «парень»… — усмехнулся Тайрен. — Это твой отец говорил? О недостатках империй и прочем?
— Мой отец и его друзья… А вам о том, что стенания народа — помощь правителю, говорили ваши наставники?
— Угу. А что?
— Ничего. Просто я подумала… Есть ли у нас собственные мысли?
— Собственные?
— Ну да. Не то, что мы услышали от других людей, пусть даже самых мудрых, а то, до чего додумались сами?
— Ну и вопросики у тебя… Уж не хочешь ли ты сравняться с мудрецами?
— Я не дерзну, конечно, но всё-таки повторять сказанное другими может даже птица попугай. А мне хочется думать, что я малость поумнее.
Тайрен задумчиво потёр подбородок.
— Всё же я, наверное, никогда не пойму ход твоих мыслей, — признался он. — Жаль, что я не могу поговорить с твоим отцом. Он, наверное, удивительный человек.
Папа был бы польщён, не без иронии подумала я.
Следующие главы «Исторических анналов» повествовали о том, как сокрушившие Великую империю победители сцепились между собой. В процессе смуты выделилось два вождя, не желавших уступать один другому, и бывшая империя оказалась поделена на два лагеря. Силы были равны, и в конце концов — дурной пример заразителен — императорами объявили себя оба: один на севере, другой на юге.
Биографии каждого из них было посвящено по целому разделу. Меня позабавили старательно и очень серьёзно изложенные знаки и знамения, предрекавшие каждому из них величие. Так я узнала, например, что предок Тайрена был рождён от дракона, которого его мать увидела во сне — то есть утверждение о драконьей крови правителей следовало понимать буквально. Дотошно перечислялось количество и положение родинок на его теле — оказывается, каждая из них отражала свойства характера либо судьбы. Ну и всё прочее, включая пресловутые пятицветные облака, что обожали кружить над основателем дома Луй.
Основателю дома Ши, правившего на юге, драконов в родители не досталось, и знамения у него были поплоше — во всяком случае, если верить составителю «Анналов». Тем не менее волей Неба вышний мандат на правление был вручён и ему. И вот теперь обе империи алчно поглядывали друг на друга, ненавидя и порицая тиранию Великого императора на словах, и страстно мечтая повторить его достижения и подмять соседа — на деле.
Глава 3
Вождь Даваа Рэнгэн Суа-Адор приехал, как и обещал, точно утром девятого числа месяца Больших снегов, в день рождения императора. С ним, как и положено, заявилась свита, состоящая из двух-трёх ближних людей, целого отряда воинов, а также любимой жены и трёх её служанок. Именно с женой, носившей длинное имя Иоюнгэрэл, я познакомилась раньше, чем со всеми остальными чжаэнами, вместе с госпожой Мий встретив её на женской половине. Общение затруднялось тем, что госпожа Иоюнгэрэл не знала ни слова на языке империй, а мы, соответственно, не говорили на её языке. Я, правда, попыталась вспомнить те слова, что выучила за месяц, который провела в обществе степных послов на пути в Таюнь, но за прошедшие полтора года они практически выветрились из памяти. И я даже не знала, на этом ли языке говорят наши гости, или на каком-то другом. Я напряжённо вслушивалась, когда госпожа общалась со своими служанками или пыталась что-то объяснить нам, но они все тараторили так быстро, что если в их речи и мелькало что-то знакомое, я этого не улавливала.
Впрочем, множество косичек, в которые женщины чжаэнов заплетали свои смоляные волосы, наводили на мысль, что они всё же вполне могут принадлежать если не к тому племени, с которым я была уже знакома, то к родственному. Так же как и две соединявшиеся косы у мужчин. У служанок косички свободно рассыпались по плечам и спине, госпожа поднимала их вверх, скрепляя вышитой бисером повязкой. Причёску госпожи Мий со шпильками и заколками и куда более скромную мою они рассматривали с нескрываемым любопытством.
